— Замолчи. Дай мне подумать. А пока на камбузе поработаешь, кок у меня две должности занимает. Тут каждый за пятерых работает.

— А где я буду спать?

— С матросами в кубрике. Или тебе отдельную каюту подать?

— Но я не могу раздеваться.

— Замолчи. Не было печали, так черти накачали. Мы же погибнуть можем в любую минуту.

— Ты говорил, что настоящие моряки не погибают.

— Говорил, говорил! Понимать надо правильно.

Богдан Кравченко был счастлив. Он уже не рассчитывал увидеть Лю, но она посчитала по-другому. Правильно сделала, только ей он этого сказать не мог.

Белограй поднялся в рубку штурмана.

— Как дела, лейтенант?

Лейтенанту перевалило за тридцать, а звание ему присвоили в двадцать. Потом, вместо того чтобы звезды на погоны получать, парень на Колыме киркой породу рубал.

— Огибать Камчатку у мыса Лопатка опасно. Глубин не знаем, рифов полно. Не исключены мины. На ваших картах из штаба ТОФ фарватер не отмечен, значит, современные суда там не ходят. Идти придется вслепую, жизнь подвесим на волосок.

— Как ходят современные суда?

— Южнее. Между островами Парамушир и Онекотан. Этот путь связывает океан с Охотским морем. Сейчас навигация, все суда идут проторенной дорожкой. Расписания у нас нет, это не поезда. Северный путь открыт, Петропавловск гоняет грузы той же тропой. О военных кораблях я вообще не говорю.

— Все ясно. Пойдем через мыс Лопатка. Минуем Парамушир с северной стороны.

— Русское «авось» на флоте не срабатывает.

— «Авось» тут ни при чем, здесь есть мой приказ. Пришлешь ко мне командира. Я у себя в каюте.

Как только генерал ушел, штурман обозвал его психом. В некоторой степени он был прав. Насчет Белограя много мнений, и все разные.

Они остановились на вершине.

— С этого места мы ничего не увидим, — сказал бывший генерал Моцумото. — Надо спуститься ниже и залезть на дерево, тогда озеро предстанет как на ладони.

— Почему ты нас повел в гору? — спросил Масоха у охотника.

— На озере стояло село, там жили странные люди, это они на подводах привозили пушнину на Черную балку и меняли ее на керосин, спички, соль, порох. Иногда продавали за деньги. Люди исчезли год назад, и я не уверен, что они любят гостей, можно напороться.

— На кого, если они исчезли?

— Исчезли с Черной балки, больше туда не приезжают. Поселок я видел издалека, там много монахов, но все с ружьями. Я не знаю обстановки.

— Все правильно, мы рисковать не можем. Нам только войны не хватает, — поддержал охотника Зарайский. — Тут кругом горы, озеро лежит в низине, как жемчужина в раковине, потому его так и назвали.

— Возможно, — согласился Моцумото-Канен. — Надо идти вниз, чтобы рассмотреть жемчужину вблизи.

Группа спустилась по склону метров на триста, Ледогоров с Масохой забрались на дерево, прилегли на толстые ветви и достали бинокли.

— Смотри, Кондрат, по селу идут люди с оружием.

— Не идут, а крадутся. Похоже, война уже началась без нас.

— Не похоже, собак не слышно, они не дали бы чужим подойти на близкое расстояние.

— Погоди-ка, Шурик, смотри, шикарная церковь.

— Вижу. Не хуже многих московских.

— С крестами. Значит, действующая. Прав Егор, тут монахи живут, а они воевать не станут.

— Если только не устраивают ловушку, — предположил Ледогоров. — Они обходят поселок с трех сторон и сомкнутся на площади, их легко взять в кольцо и уничтожить всех разом, прямо на паперти.

Масоха подправил бинокль.

— Черт, глазам своим не верю! Это же бригада генерала Белограя! Как они сюда попали?

— В таком случае, мы чья бригада?

— Ты не понял, Шура, у этих людей другие задачи. Видишь женщину во всем кожаном?

— Пойми с такого расстояния — женщина это или мужик.

— Полевая жена полковника Челданова. Белограй ей доверил собрать подходящих людей в лагерях. Я вместе с ней мотался и знаю каждого, а за попом лично ездил на край света. Черт знает кого выбирала, хотела пыль в глаза пустить генералу. Двое уголовников, колхозник, летчик — сброд одним словом. И чего она с ними найдет? Вот Белограй ее и назначил командовать стадом.

— Они люди, старший лейтенант Масоха, а не стадо. И на казенных харчах не подкармливались. Или летчик против своих воевал, а поп коммунистов в исконную русскую веру вернуть хотел? Колхозник тоже чуму на полях не сеял.

— Ну ладно, ишь заискрил! Знаю я этих ребят, они самолет с золотом ищут. Только они не туда попали, я видел карту на столе генерала. Место падения самолета указано крестом, от него до «железки» не менее тысячи верст, а тут от озера до «железки» рукой подать.

— Как они прошли без проводника? В таких дебрях карта бесполезна.

— Их десантировали, но почему-то не там, где надо. А летчики арестованы, мы их на станции видели под конвоем. Ничего понять не могу.

— Смотри, Кондрат, все вышли и никакой облавы.

— Вижу. Похоже, поселок пуст.

— Я так не думаю.

— Там же нет никого.

— Подними бинокль выше и переведи его на одиннадцать часов, как стрелки на циферблате. На противоположном склоне другие наблюдатели сидят.

— Засада?

— Вряд ли. В военном деле они ничего не смыслят. Засели против солнца. Видишь, стекла окуляров сверкают, зайчиков пускают. На войне таких дурачков уже давно бы снайперы сняли. Присмотрись, их двое.

— Кажется, двое. На дереве. А сколько внизу?

— Черная одежда похожа на рясы. Монахи.

— Смылись от греха подальше.

— Значит, напуганы, не все в порядке в селе. Давай спускаться, Кондрат, пора принимать решение.

Они спустились на землю. Масоха объяснил обстановку, как мог.

— В селе люди, экспедиция из наших мест. Мы попали в одну точку по случайности или по роковому совпадению — это не имеет значения. Мы там, где нам надлежит быть, другие уйдут. Они ведут разведку. Там кучка монахов, они не опасны. Как бы ситуация ни сложилась, мы вмешиваться не имеем права, если нас обнаружат, нам крышка. Существует третья сила, и я уверен, они тоже ведут наблюдение. Если экспедиция уйдет, никто их не тронет. Какие есть предложения?

— Я насчитал двенадцать человек, — продолжил Ледогоров. — Они налегке, с оружием, значит, где-то рядом разбили лагерь, для дальнего похода у них должно быть много вещей. Наша задача — найти лагерь и установить наблюдение, но так чтобы нас не заметили.

— Зачем все это? — спросил Масоха.

— Если ты утверждаешь, что их десантировали, за ними наблюдают с момента приземления. Я говорю о тех, кто живет в лаборатории. Японцы не могли бросить свою базу и уйти. Как утверждает Егор, эпидемий в этих местах не было. Это говорит о том, что запасы хранятся в бункерах, под охраной. Я хочу обнаружить хотя бы одного такого наблюдателя и проследить за ним.

— О каких японцах вы говорите? — напрягся охотник.

— О тех, кто помимо узкоколейки строил бункеры в тайге в середине 30-х.

— Дорогу строили китайцы. Многие остались здесь, я знаю таких. В тайге тогда ничего не нашли, нашли к югу, там сейчас шахты и полным ходом идет добыча, строят города.

— Я видел отчеты тех, что ходили к северу, Егор. Экспедиции состояли из тех же китайцев. А теперь подними ногу и посмотри на чем ты стоишь.

Охотник отошел в сторону. Профессор Зарайский наклонился и поднял черный камень.

— Черт подери, это же антрацит!

— Он попадается нам слишком часто. Генерал Белограй разговаривал с нашими специалистами из геологической разведки, и они раздобыли для него архивы. Перед тем как прокладывать дорогу, северная сторона обследовалась одновременно с южной, и север был объявлен мертвой зоной, вот почему японцы решили построить базу здесь. Я думаю, план строительства лаборатории смерти готовился не один год, хватило времени убедить всех в том, что в этих местах искать нечего. Настоящих вредителей и диверсантов никто не нашел, у нас сумели бы им развязать языки.