Сдерживающим фактором оставался конверт Зернова. Если его схватят, то надежды выкарабкаться не будет. На этом здании висела невидимая табличка: «Забудь надежду всяк сюда входящий». Ему нужен посредник, которого очень непросто найти. Человек, которому можно доверять. На данный момент он мог положиться только на Машу Менделевич. По-человечески, как мужчина, он не имел права подвергать девушку опасности, но цель оправдывала любые средства. Он обязан использовать любой шанс, не считаясь с последствиями.
Шелест вышел из машины и отправился в ближайшую телефонную будку. Он знал, что Машка ждет его звонка и злится. Он не хотел перед ней оправдываться и втягивать в свои проблемы, но другого выхода не видел.
— Ну и куда ты пропал, бабник поганый? Так началось приветствие девушки.
— Маша, у меня неприятности…
— Сифилис подхватил? Где моя машина? Баб катаешь? Я тебя ненавижу! Ты…
— Машина стоит в гараже моего приятеля, а я езжу на его развалюхе. Заткнись и слушай. Мне некогда с тобой базарить. Все объясню потом.
— Ты мне обещал пустить по боку все свои репортерские дела, стать нормальным человеком, иначе отец тебя на порог дома не допустит. Ты забыл…
— Прекрати истерику. Моя работа ни к радио, ни к газетам отношения не имеет. Твой отец в курсе. Он тоже повязан с этим делом. Но сейчас не время вдаваться в подробности. Слушай меня внимательно и строго исполняй инструкции. Езжай в нашу квартирку и жди меня до темноты. Если не появлюсь, мчись в наш пляжный домик. Под верхней ступенькой отодвигается доска. Подними ее. Под ней лежит голубой конверт. Запомни. Если я не нарисуюсь до темноты, возьми этот конверт и передай его подполковнику Елистратову. Лично в руки и без свидетелей. Запомнила?
— Что значит, не придешь? Дурак ты безмозглый… Шелест положил трубку. Все, что скажет ему Маша, он знал. Во время разговора он не спускал глаз с центрального входа и ворот гаража. Духонин не появлялся. Происходит что-то серьезное. Ждать больше нельзя. Важно проникнуть в цитадель незамеченным. Если там находятся ребята, которые за ним гнались, то вряд ли они видели его в лицо. Возможно, пронесет. Опыт ему подсказывал: работать в лоб — значит расшибить его о стену. Нужно искать обходные пути и маневрировать.
Шура Шелест перешел дорогу и обошел здание с тыльной стороны. Отсюда из окон открывался вид на море и прилегающий к отелю парк с клумбами, пальмами и кипарисами. Изящные фонтаны завершали изумительную картину райского уголка.
Здесь также имелось несколько входных дверей. Одна, обшитая жестью, вела в котельную, если верить табличке, другая, судя по бакам с пищевыми отходами, — в кухню одного из ресторанов. Тут не просочишься. Ресторан наверняка находится под присмотром, и чужака заметят сразу.
На двери котельной висел тяжелый замок. Отмычек у репортера не было, да и пользоваться ими он не умел. Но он заметил другую лазейку — окна подвала, прикрытые кустарником. На них не было решеток. Правда, они слишком узкие, но если постараться…
Намочив свой носовой платок в фонтане, он прогулялся вокруг, улучил момент и юркнул в кусты, изрядно поцарапав лицо и руки колючим шиповником. Сейчас он на такие мелочи не обращал внимания. Прилепив платок к стеклу, он ударил по нему кулаком, и оно треснуло. Вынув стекла, Шелест лег на спину, просунул ноги. Окна подвала находились под самым его потолком. Прыгать не очень приятно, но выползти назад он уже не мог, его изогнуло в дугу, как гимнастку в цирке. Шелест вцепился в раму и сделал последний рывок. Полусгнившая доска треснула, и он полетел вниз.
Приземление смягчил пиджак, зацепившийся за вентиль трубы. Духота, полумрак, толстый слой пыли и трубы всевозможных размеров и диаметров, сотни вентилей и приборов со стрелками.
Он с тоской глянул на узкую полоску окон под потолком. Войти — вошел, а о выходе придется забыть. К лазейке не подберешься.
Шелест прошел вдоль стены и добрался до стальной лестницы, ведущей к массивной двери из кованого железа. Вместо ручки на двери было колесо, похожее на руль троллейбуса. Он начал его крутить, и оно легко поддалось. Когда колесо застопорилось, Шура налег на дверь плечом, и она медленно открылась. Так он очутился в прохладном узком коридоре, освещенном несколькими стеклянными плафонами в металлических панцирях.
Дойдя до конца коридора, он обнаружил еще одну круто взвивающуюся вверх железную лестницу, похожую на корабельный трап, и справа небольшую комнату. Это была рабочая раздевалка. Деревянные шкафчики со спецовкой, инструменты, пустые пивные бутылки, стол с рассыпанными фишками домино и деревянные скамейки.
Решение пришло само собой, и через несколько минут Шура Шелест превратился в рабочего человека. Синий комбинезон с эмблемой отеля на груди и спине, промасленная кепка, надвинутая на глаза, пара мазков грязи на лице для конспирации и чемоданчик с инструментами в руках. Такой наряд мог стать лучшим пропуском в любое помещение, где есть железяки.
Теперь, уверенный в себе, он направился дальше. Поднявшись этажом выше, Шелест сунулся в одну из дверей, но она оказалась запертой. Следующая тоже. Ни одна из дверей не открывалась. Стало ясно, что охранники не зря едят свой хлеб. Не любят они неожиданностей и лишних лазеек. Чем меньше дверей, тем спокойнее.
Пришлось подниматься еще на этаж выше. Дальше лестниц не было. Всего две двери, и одна из них открылась. Он попал в холл второго этажа.
Человека четыре стояли справа у окна. В руках рации. Это не тот этаж. Осиное гнездо выше. Так он слышал, но сам в гостинице никогда не бывал.
Пересекая холл, он увидел перед собой лифт, возле которого стояли двое парней. Ноги на ширине плеч, руки за спиной. Картина из фильма «Семнадцать мгновений весны». Слева — парадная лестница, там четверо. Нет, двое лучше, чем четверо.
Слева от лифта дверь. Надпись: «Служебное помещение. Посторонним вход запрещен».
А если он закрыт? Поцеловаться с дверью и вызвать интерес у костоломов? Но в лифт они его точно не пустят. На раздумья времени не оставалось. Ноги то шли, а расстояние плевое. Вот он и воткнулся в дверь с предупреждением для посторонних, а она возьми и откройся.
Он вошел и вытер кепкой пот с лица. А дальше?
Темно. Он ничего не видел, но отчетливо слышал шум лебедки, таскающей лифт по этажам. Ощупав стену, его рука попала на выключатель. Вспыхнул свет. Небольшая комната, а справа решетчатая дверь с замком. За ней шахта лифта. Мимо него вверх прошла кабина.
Выйти из помещения и уйти? Куда? Но и здесь выхода не было. Шелест подошел к решетке, глянул вслед идущему вниз лифту. Он заметил на крыше кабины ручки люка. Через него можно попасть внутрь. Уже выход. Рискованный, но реальный. И подняться можно куда угодно.
Репортер покопался в инструментах и нашел то, что помогло ему с легкостью справиться с замком. Решетка распахнулась. Под ним находилась квадратная шахта этажа в три. Впрочем, он поднялся по трем пролетам, значит, находился на втором, учитывая подвал. Лифт спускался ниже. Гадать не имело смысла. Он уже загнал себя в тупик, и ему оставалось действовать, а не размышлять. Он встал на самый край перед шахтой. Когда кабина пошла вверх и когда крыша сравнялась с порогом, он просто перешагнул черту и оказался на подъемнике, крепко ухватив трос обеими руками. Перед глазами мелькали двери с номерами этажей. Если кто-то решит поехать на последний, то его сомнет в гармошку. Репортер осторожно лег, свернувшись в калачик. Резкие движения и лишний шум могли услышать в кабине.
На девятнадцатом этаже кто-то вышел. На всем протяжении подъема Шелест не видел больше ни одной решетки с площадкой. Весь цементный колодец имел идеально гладкие стены.
Он принялся изучать крышу. Ремонтный люк находился сбоку, по левую руку от него, и запирался на защелки, как старый чемодан. Он снял их и приподнял крышку. Люк был не единственной преградой для проникновения вовнутрь. Сантиметрах в десяти располагалась стальная рама, на которой крепились матовые стекла, скрывавшие люминесцентные лампы. Каждое такое стекло размером пятьдесят на пятьдесят сантиметров держалось на обычных деревянных вертушках. Если стекло вынуть, то можно очень легко спрыгнуть в кабину. Если, конечно, пол выдержит. Но и прыгать вовсе не обязательно. Спуститься на вытянутых руках, повиснуть — и до пола останется всего ничего. Нужно дождаться подходящего момента, и дело в шляпе.
