Очарованные красотой жилища, варорцы с восхищением смотрели на эльфийку. Риата сказала:
— Здесь вы будете жить, и надеюсь, что вам у нас понравится. Однако должна предупредить вас: мебель в доме не рассчитана на таких маленьких хозяев.
Однако ничто не могло омрачить радость варорцев. Они поспешили войти в хижину, где, бросив сумки на пол, принялись помогать Риате, которая открывала окна, чтобы проветрить помещение.
В домике было две комнаты, одна из них служила одновременно кухней и гостиной. Ее убранство составляли бесчисленные шкафчики, стулья, кухонный стол, очаг, который можно было использовать для приготовления пищи, раковина, скамья, письменный стол и пара кресел для отдыха у камина. К кухне примыкала также маленькая кладовочка. В другой комнате стояли просторная кровать, платяной шкаф, комод, три стула и конторка.
Окинув беглым взглядом задний двор, Гвилли обнаружил там колодец и уборную, а чуть дальше виднелись грядки с овощами и зеленью. Лопаты и другой инвентарь были аккуратно сложены неподалеку.
У Фэрил даже дыхание перехватило от восхищения.
— Ой, Риата, это же прелесть что за домик! — только и смогла произнести дамна.
Риата уехала, но обещала вернуться за ваэрлингами вечером, ибо все они были приглашены на праздник. Гвилли и Фэрил не сиделось на месте, и они решили получше познакомиться со своими владениями. Однако, когда они гуляли по саду, вдыхая аромат цветов и наслаждаясь пением птиц, Фэрил заметила, что ее баккаран сам на себя не похож: угрюмо молчит и даже не смотрит на нее. На вопрос дамны, что случилось, Гвилли отвечал:
— Моя дорогая дамми! Я люблю тебя больше жизни, но не знаю, подхожу ли я тебе и способна ли наша любовь расцвести на такой скудной почве.
У Фэрил все похолодело внутри.
— Что ты такое говоришь, Гвилли? Что еще нужно, если мы любим друг друга?
Баккан взял Фэрил за руки и заглянул ей прямо в глаза, как будто желая найти там ответы на терзавшие его вопросы:
— Милая моя дамми, я недостоин тебя.
Фэрил уже собралась было возразить ему, но он жестом попросил ее не перебивать и продолжал:
— Разве я тебе ровня? Ты умеешь читать, ты выросла среди варорцев, ты знала о пророчестве, ты долгие годы готовилась к этому испытанию, а я…
Фэрил облегченно засмеялась. Она прервала поток излияний баккана, крепко поцеловав его в губы:
— Милый мой дурачок! Ты сам не знаешь, что говоришь. И года не пройдет, как ты выучишься читать и писать на пелларском не хуже меня: ты уже и сейчас знаешь почти все буквы. А еще через год ты освоишь твилл. Этот древний язык мы будем изучать через легенды и сказания нашего народа, и ты забудешь о том, что тебя вырастили не варорцы. Ты сможешь прочитать дневники, оставленные тебе родителями, и не меньше моего будешь знать о пророчестве. Что же до подготовки к испытаниям — так у нас для этого еще много времени… — Фэрил замолчала ненадолго, но потом продолжила еще более нежно: — Я не знаю более достойного баккана, чем ты, Гвилли. Ты добрый и великодушный. Думаю, что даже твои настоящие родители не смогли бы вырастить лучшего сына, чем это сделали Ориф и Нельда. Какая еще почва для нашей любви тебе нужна, мой неразумный баккаран?
Гвилли вскочил и, подхватив Фэрил на руки, нежно поцеловал ее. Обнявшись, они прошли по дорожке в дом, сопровождаемые жужжанием пчел и благоуханием трав.
Когда на долину опустились вечерние сумерки, пришла Риата. Она была еще прекраснее в великолепных шелковых одеждах, гармонировавших с изумрудными лентами в роскошных золотистых кудрях. Варорцы тоже постарались: они облачились в лучшие свои наряды, которые хоть и уступали эльфийским по ткани и покрою, но, надо сказать, производили должное впечатление. На Фэрил были черные облегающие штаны и серая куртка. Она распустила волосы, и они черным плащом падали ей на плечи. Гвилли тоже принарядился: его рыжевато-коричневая рубашка хорошо сочеталась с темными штанами и узкой кожаной повязкой на голове. На ногах у обоих варорцев были тяжелые ботинки из грубой коричневой кожи.
Друзья вышли из дома, пересекли поляну и оказались в сумрачном лесу. Все здесь дышало покоем — пение птиц уже смолкло, и лишь изредка раздавалась короткая трель. Даже звук шагов приглушался мягким ковром из опавших сосновых иголок. Однако по мере удаления наших героев от дома до них стало доноситься дальнее эхо голосов и музыки. Вскоре сквозь листву деревьев стали поблескивать огоньки, и наконец друзья вышли на небольшую поляну, освещенную свисающими с ветвей деревьев разноцветными бумажными фонариками, внутри каждого из которых горела свеча. Увидев варорцев, эльфы радостно загудели, побросали свои занятия и окружили вновь пришедших. Все были одеты празднично — в шелка, атлас и кожу всех возможных оттенков, от черного до небесно-голубого.
Риата медленно подвела ваэрлингов к центру площадки, взяла друзей за руки и повернулась с ними так, чтобы эльфы могли вдоволь наглядеться на маленьких путешественников. Все кругом затихло: пение прекратилось и последние звуки арфы потонули в тишине окружающего леса. Посреди воцарившегося молчания слова Риаты прозвучали подобно перезвону серебряных колокольчиков:
— Алори э дараи, ви эстарэ Фэрил Твиггинс э Гвилли Фенн.
Не успела эльфийка проговорить это, как по рядам собравшихся пронеслись приветственные крики.
Риата все так же неторопливо подвела ваэрлингов к стоявшему у края поляны русоволосому эльфу, по обе стороны от которого повисли на флагштоках прославленные штандарты этого прекрасного народа. Ни единое дуновение ветерка не нарушало спокойствия леса, и стяги безжизненно повисли, но, несмотря на это, варорцы смогли разглядеть на них эмблему долины Арден — зеленое дерево на сером фоне. Друзья знали, что этот незамысловатый рисунок не раз заставлял трепетать врага.
Риата с почтением обратилась к русоволосому эльфу на мелодичном языке сильва:
— Алор Инарион, ви эстарэ Фэрил Твиггинс э Гвилли Фенн, эйо инт фэниэр ала, Фэрил эн а Боскиделл э Гвилли эн а Вейнвуд. Эйо ра э ринта анти ан э сегэйн.
Эльф обратил взгляд своих спокойных мудрых глаз на вконец растерявшихся Гвилли и Фэрил, ободряюще улыбнулся и подмигнул им:
— Я был бы очень удивлен, если бы оказалось, что вы понимаете язык сильва.
Фэрил вздохнула и отрицательно помотала головой, но тут же прибавила:
— Но если нужно будет, мы сможем его выучить.
Эльф не мог удержаться от смеха:
— Дара Риата — то есть леди Риата — представила вас всем и назвала по именам. Меня зовут алор Инарион — лорд Инарион, — и я правитель долины Арден.
Эльф слегка наклонил голову в знак приветствия, и Фэрил ответила ему изящным реверансом.
Баккан же после некоторого размышления хитро улыбнулся Инариону и произнес:
— Я, конечно, не говорю на языке… гм, сильва, но уж имя-то свое и Фэрил разобрать смог. Но мне показалось, что Риата прибавила что-то еще.
Инарион заметно удивился сообразительности Гвилли и с готовностью пояснил:
— Она также сообщила, где вы жили до этого и что вы — последние из первенцев. Однако оставим все дела на потом, и давайте наконец веселиться! Встаньте вот здесь, рядом со мной, так чтобы все могли вас видеть.
Инарион в третий раз за сегодняшний вечер произнес имена ваэрлингов, попросив собравшихся любить и жаловать этих новых друзей эльфийского народа.
Едва он закончил, как вновь раздались крики приветствия, и эльфы под плавные звуки арфы затянули свои мелодичные песни.
Эльфы, не переставая петь, начали медленно, маленькими шажками двигаться по поляне, то останавливаясь, то ускоряя темп. Вскоре уже все пространство было покрыто причудливым живым узором, который изменялся каждое мгновение.
Фэрил и Гвилли смотрели на этот своеобразный танец как зачарованные: им никогда не доводилось видеть ничего подобного. Заметив их неподдельный интерес к происходящему, Инарион сказал:
