Смиренно скрестив пальцы, я то и дело бросал взгляды на невесту. Она поправила непослушный локон своих шёлковых волос, в чём я усмотрел тайный знак того, что она угадывает мои греховные мысли. Так мы разыгрывали библейскую сцену кающихся прелюбодеев. После службы зашли в уютный ресторанчик, чтобы выпить по бокалу токайского вина. Внутри царило ленивое спокойствие. Только один столик был занят парочкой немецких туристов. Цимбалист еле шевелил палочками, а скрипач и вовсе дремал. «Что, так и будет продолжаться?!» – запротестовал во мне любитель разгульной жизни, но Йозеф объяснил, что они проходят обряд очищения и не могут себе позволить никаких излишеств. «Поститься? Ну уж нет!» – возмутился я, подозвал официанта и сказал ему, чтобы с этого момента он обращался только ко мне. Я заказал их лучшие закуски, и вскоре на нашем столе появился большой деревянный поднос, уставленный разнообразными вкусностями. Всё это называлось «Пастушья поляна». К тому, что принесли, я добавил две бутылки токайского и распорядился, чтобы ещё одну бутылку отнесли музыкантам. Те сразу же заиграли в ритме чардаша.

Мои сотрапезники тоже оживились и очень скоро забыли данный ими обет. После второго бокала даже Йозеф вылез из своего панциря и начал барабанить пальцами по столу, раскачиваясь в такт мелодии. Это придало мне смелости, и я взял невесту за руку, чуть влажную от возбуждения, чтобы пригласить на венгерский танец Брамса, который заранее заказал музыкантам.

В ритме танца я повёл её к выходу из ресторана, бережно придерживая за талию, словно в моей руке был хрупкий цветок. Так незаметно, делая вид, что танцуем, мы вышли за пределы террасы и оказались за довольно густыми, цветущими кустами. Там я прижал её к себе, она же больно и страстно укусила меня своими жемчужными зубками. Я ответил ей с не меньшей страстью, и она сомкнула руки вокруг моей вытянутой, как у жеребца, шеи. Когда мои нетерпеливые руки заскользили по её нежным, как шёлк, бёдрам, я властным движением прижал её к парапету возле небольшой скульптуры сатира и, обхватив своими волосатыми руками эту изнемогающую от желания и страха русалку, навалился на неё с такой силой, что мы чуть было не скатились в реку.

Благодарные музыканты продолжали играть, не удержался только Йозеф, который пришёл посмотреть, куда мы пропали. Хотя и пьяный, он был вне себя от возмущения и обвинил меня во всех смертных грехах, заявив, что между нами всё кончено и после случившегося будет благоразумнее, если завтра же утром я уеду. У него был вид разгневанного короля Каломана, который изгоняет крестоносцев, злоупотребивших гостеприимством венгров.

Когда вернулись за стол, оскорблённый Йозеф швырнул мои рассказы на пол и заявил, что такие жалкие сочинения никогда не будут известны его соотечественникам. После этого он обнял свою невесту, и они с гордым презрением покинули ресторан. «Ты, мальчик, меня ещё не знаешь!» – крикнул я ему вслед и вот что удумал. Я свернул рассказы трубочкой, запихнул их в пустую бутылку, плотно закупорил её пробкой и изо всех силой бросил в реку. Я не забыл положить в бутылку небольшую записку, в которой просил каждого, кто найдёт мои рассказы, прочитать их и после этого вновь бросить в реку. Моё скромное желание сводилось к тому, чтобы рассказы дошли до как можно большего количества любителей изящного слова. Не забыл я написать и свой адрес.

После этого я допил оставшееся вино, щедро расплатился с официантом и в церемониальном сопровождении музыкантов, плюнув на всё, беззаботно отправился в отель, насвистывая весёлые мотивы танца Брамса, который, между прочим, не задумываясь, соблазнил жену несчастного Шумана. И только когда рано утром с трудом встал с постели и заглянул в бумажник, я осознал, что действительно должен убираться восвояси. У меня осталось всего несколько мелких банкнот. Так что я оказался даже в более бедственном положении, чем разбойник Иоан Бедняк.

На рецепции я предпринял жалкую попытку получить оставшуюся от предоплаты сумму, но мрачная толстуха-регистраторша была непреклонна. Несмотря на мои увещевания (я даже призвал на помощь своего покойного отца как героя войны, якобы раненного у стен её столицы), она не вернула мне ни единого форинта. Я махнул на всё рукой и отправился на речной вокзал. Там узнал радостную весть, что пассажирский пароход «Странник», капитаном которого был мой старый знакомый Энгельберт, уже плывёт сюда и через какой-то час бросит здесь якорь.

Я допивал в привокзальном баре вторую кружку пива, когда на капитанском мостике в белоснежном кителе и с неизменной трубкой в зубах появился он, настоящий речной волк.

Он принял меня радушно, как отец принимает блудного сына. Я расписал ему все свои злоключения, рассчитывая на участие, и освободил его от своего присутствия ровно настолько, сколько понадобилось мне, чтобы очистить карманы какого-то подвыпившего австрийца. В конце путешествия я спустился по трапу на берег в прекрасном настроении. Оно заметно улучшилось, когда, приехав домой, я нашёл в своём почтовом ящике небольшое письмо из Дунауйвароша. В нём двое влюблённых, сидевших на берегу и выловивших бутылку, выражали восторг по поводу моих рассказов. «Что ты на это скажешь, Йозеф?»

В последовавшие за этим недели до меня доходили хвалебные отзывы из различных мест, где протекает река. Затем наступило продолжительное затишье, из чего я сделал вывод, что бутылка плывёт вдоль наших родных берегов. Только в конце осени я получил дружеское письмо из Черноморца. В нём рыбаки сообщали мне, что нашли бутылку в своих сетях и, прочитав с удовольствием мои истории, бросили её опять в море. К этому они добавили, что я принёс им удачу, потому что в то утро у них был невиданный улов. В знак благодарности они прислали мне с одним знакомым самую ценную рыбу – малую тигровую акулу. Это был настоящий хищник, пугающий своими зубами даже после того, как его зажарили в духовке.

– Странная рыба, – сказала задумчиво моя супруга. – Словно скрывает какую-то тайну.

– А что в ней странного? – небрежно ответил я, задумываясь над тем, в каких уголках света могут оказаться мои произведения. – Плывёт себе то туда, то сюда. А в конце концов попадает в сети...

Перевод Григория ЧЕРНЕЙКО

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 4,0 Проголосовало: 1 чел. 12345

Комментарии:

Рукопожатие

Язык, востребованный дружбой

В Болгарии русский язык всё ещё более востребован, чем английский. 40,2% трудоспособного населения (от 25 до 64 лет) активно или пассивно используют этот язык, в то время как английским владеют не более 20,7% из этой группы. 10,4% работают с немецким языком и всего лишь 9% – с французским. Об этом свидетельствуют данные Национального института статистики, проводившего исследование об участии группы населения от 25 до 64 лет в различных формах обучения в течение жизни.

55,9% болгар говорят хотя бы на одном иностранном языке. Иностранные языки – вопрос особого политического интереса со стороны как европейских, так и национальных институций, а также со стороны неправительственных организаций.

Наиболее активно русский язык использует группа населения от 35 до 49 лет, на втором месте трудоспособные граждане от 50 до 64 лет (43,7%), в то время как среди молодёжи по-русски говорит каждый четвёртый. Как и следовало ожидать, наибольший процент владеющих хотя бы одним иностранным языком приходится на людей с высшим образованием – 85,8%. Из трудоспособных граждан со средним образованием вторым языком владеют 59% населения. И только 1/5 населения со средним или низким уровнем образования могут читать или писать на иностранном языке. Занятость также имеет значение с точки зрения использования иностранных языков. 2/3 населения, имеющих постоянную работу, активно пользуются тем или иным иностранным языком, в то время как среди безработных таких людей всего 36%.