Кризис показал, что глобализация как форма экономического тоталитаризма не является панацеей от экономических проблем. Более того, она стала одной из причин кризиса, поскольку дала сбой система, построенная во многом на том, что мир изначально что-то должен Федеральной резервной системе, поскольку она взяла на себя миссию регулятора и печатного станка.
За последние десятилетия в мире сформировалась финансово-экономическая модель, когда в формуле «деньги – товар – деньги» деньги фактически заменили товар и стали главным товаром. В цепочке воспроизводства материальных благ резко снизилась роль реальных активов, и система в целом потеряла устойчивость.
Прибыль, завышенная за счёт заёмных средств и спекуляций с ценными бумагами, стала причиной снижения стоимости будущих доходов. Стало обесцениваться само будущее человечества.
Сегодня всё чаще высказывается мнение о том, что деньгам необходимо вернуть их истинную природу – формализованного права требования как подтверждения долговых обязательств. При этом очевидно, что права требования предполагают их обеспечение чем-то реальным – товарами, услугами, средствами производства, землёй, полезными ископаемыми, а не только военной силой и правом печатания дензнаков.
Одним из шоковых проявлений нынешнего кризиса была его внезапность. Привычные индикаторы, доступные достаточно широкому кругу специалистов и позволявшие до этого достаточно объективно прогнозировать возникающие риски и угрозы в экономике или рецидивы социальной напряжённости, оказались нечувствительными, а то и бесполезными.
Показательно, что уже в феврале 2008 года президент Франции Николя Саркози, не удовлетворённый набором статистических данных, характеризующих положение дел в стране, создал рабочую группу, которая позже получила название «Комиссия по измерению эффективности экономики и социального прогресса». В неё вошли два нобелевских лауреата – Джозеф Стиглиц, возглавивший комиссию, и Амартия Сен.
СТАТИСТИЧЕСКАЯ ЛАВИНА
Перед учёными была поставлена задача идентифицировать пределы валового внутреннего продукта как показателя экономического развития и социального прогресса, а также оценить, какая информация нужна для формирования более адекватного инструментария оценки состояния экономики и общества.
Действительно, роль показателей социально-экономического развития стремительно выросла за последние два десятилетия. Это вызвано в первую очередь возрастанием сложности современных экономических систем и широким распространением информационных технологий. В последние годы слова «информационная экономика», «информационное общество» стали привычными для нашего уха, характеризуя фактически новый, постиндустриальный экономический уклад, при котором стремительно возрастает роль знаний, инноваций, нематериальных активов. Уже сейчас новые знания в промышленно развитых странах обеспечивают свыше 75 процентов прироста ВВП. А система измерений прогресса осталась прежней, предпринимались лишь отдельные попытки введения актуальных поправок к привычным показателям, например, включения экологической деградации в измерение экономической эффективности.
При этом с развитием IT-технологий всё большее число людей стало получать доступ к большим массивам данных, включая статистику, и использовать их для принятия решений как на работе, так и в повседневной жизни.
Кроме того, значительно расширился спектр областей деятельности и явлений, охватываемых статистикой, и соответственно увеличилось количество показателей. И это логично, поскольку прогресс – это не одно направление и даже не один вектор развития, это спектр экономических, социальных, культурных укладов, обеспечивающих многообразие факторов, необходимых для развития. С другой стороны, неизмеримо усложнилась задача их свёртки в ключевые национальные индикаторы, отражающие приоритеты и состояние развития страны.
Глобальные информационные сети сломали национальные экономические и культурные границы государств независимо от их политического строя и социокультурной идентичности населения. После окончания холодной войны свободный переток информации, прав собственности, товаров и капитала обеспечил победу транснационального сетецентризма. Контроль сетевых протоколов оказался важнее контроля банков, телеграфа и вокзалов, вместе взятых.
Этот кризис является не только глобальным кризисом.
Это не кризис в эпоху глобализации.
Этот кризис является кризисом глобализации.
Это наше видение мира, которое на данный момент показало свои недостатки.
Это то, что мы должны исправить.
Из выступления Н. Саркози
на 40-м Всемирном экономическом форуме, Давос, 27 января 2010 года.
Уровень развития информационных технологий стал ключевым активом, существенно влияющим на потенциальные возможности развития стран, включая их экономическую конкурентоспособность, безопасность, удовлетворённость качеством жизни и социальную сплочённость населения. При этом согласно результатам исследований нобелевского лауреата Р. Солоу, за период с 1983 по 2003 год трудозатраты компаний выросли на 25 млрд. человеко-часов, затраты на обслуживание ЭВМ достигли 68% фондов заработной платы, а доходы от информатизации в целом оказались вдвое ниже расходов. И это без расходов на обеспечение информационной безопасности.
Однако эти факты не помешали росту капитализации IT-компаний, которая продолжала расти даже в период кризиса. В 2009 году среди 50 крупнейших компаний мира IT-компании увеличили своё присутствие до восьми при наличии в списке одиннадцати компаний нефтяного и энергетического сектора, девяти – финансового и только одной – автомобильного.
Базовые эффекты информатизации обеспечили развитие рынка сетевых услуг в банковском деле, телекоммуникациях, страховании и других сферах развития социальных сетей. Уже к 2007 году более четверти валового внутреннего продукта США приходилось на информационные и финансовые услуги.
Оценки уровня развития сетевых информационных технологий стали во многом определять рейтинги и оценки уровня прогресса отдельных стран и их союзов. Давосский экономический форум ежегодно публикует оценку индексов сетевой готовности стран мира, согласно которой Россия в 2009—2010 годах опустилась с 74-го на 80-е место среди 133 стран и уверенно заняла предпоследнее место в списке двадцати ведущих стран мира G20.
Наше место, согласно оценкам давосских экспертов, определяется слабой готовностью правительства Российской Федерации к применению информационных технологий (99-я позиция), низким уровнем использования властью информационных технологий (106-е место), включая госучреждения (121-е место) и сферу государственных услуг (118-е место).
При этом очевидно, что информатизация не является самоцелью, а лишь одним из условий прогресса, измерение которого представляет крайне сложную задачу.
Сетецентризм – система взглядов на управление сложными системами в военной, социально-экономической и других сферах для обеспечения базовых эффектов за счёт целенаправленной координации связей элементов, входящих в систему, и многократного дублирования каналов связи для обеспечения надёжности.
