И мощь строптивцев не скудела, — Подобной воли не согнуть! И в мыслях Маркса намечался Истории великий путь. А там уж призывает Ленин: — К победе мы должны прийти! Мой брат погибший, ты ошибся, Иные мы найдем пути! — Народ! Для нового сраженья Найдешь вождя, найдешь и стяг. Увидишь ты уничтоженье Разбитых виселиц и плах! Кончался век, когда в России Во мгле лишь льды узрели б вы. Но люди шли во имя весен К дворцу монарха у Невы. Из громозвучного Дарьяла, Пронзая немоту и мрак, Властительно гремело слово: — Мужайтесь, братья, для атак! И там, где бил врага и камень, Где боль сердца народов жгла, Сменялись стоны грозным кличем, А тишь — призывами орла. И Карталиния будила Подземным гулом даль и ширь. Своих сынов неукротимых, Друзей, закинутых в Сибирь; Так голос Юга слился с кличем, Потрясшим до основы мир. Перо боролось рядом с пулей, Страшился гибели лишь раб. «Героев смерть — заря заката, А не конец болотных жаб!» [2]РОДИЛСЯ… Родился, чтоб юность вселенной Могла в колыбели расцвесть, Чтоб всюду рабы восставали, Чтоб зрела плебейская месть. Родился… Хоть поздно эпоха Лицо обратила к судьбе Воздвигнувших свой Гелиополь, Призвавших египтян к борьбе, Чтоб дух несмиряемых Гракхов Таил возмущенье в себе… Чтоб вллинов ясная мудрость Надежду вела сквозь века, Чтоб древний семит и германец И в Англии род бедняка, Чтоб мастер старинного цеха И мосх у горнила — кузнец Сквозь пламя упорных восстаний К свободе пришли наконец. С Россией восстали грузины; И тысячи новых бойцов В Париже и Индии дальней Громили ограды дворцов. Но сколько великих пожарищ Сатрап иль монарх погасил! О, сколько заглохнувших штормов, Повстанцев, упавших без сил! Знамен не исчислить склоненных, Казненных, смежающих взгляд, Чья кровь на столбах засыхала Лилась у дворцовых оград. Упавший в песок гладиатор И те, что изведали кнут, Повстанец средь зарев и дыма, Что был под яремом согнут, Провидец в огне инквизиций, Рабочий и сеятель нив, И раб, и холоп ожидали Спасенья, свой гнев затаив… ОЧАГ
Скрипнет дверь. С работы долгой В поздний час отец придет; На его лице довольном Чуть поблескивает пот. Не легко пестом латунным Мять подошву день-деньской! Но с субботой наступает Мирный праздничный покой. Малыша берет на руки: — Голубок любимый мой! Яблоко дает, лаская, И орехи с пастилой. Взворошив щипцами уголь, Сядет греться у огня. Гости люльку окружают, Малыша к себе маня. И дудуки заполняют Скромный комнатный уют: — Только есть и пить не дело, Пусть дудуки запоют. Из пришедших старший — Гиа В синих клубах табака… Как кирпичника Сандала Песнь протяжна и сладка! * * * Седовласый дед Гиорги От живых давно ушел: У помещика, у князя Крепостного труд тяжел. «Крепостным Амилахвари Хлеб не ссыпать в закрома, Голубой чохи не справить, Чтобы шла по ней тесьма. Не дадут ни поля мне, Ни мякины на гумне!» Убежав от бар жестоких, В Гори дед приют обрел, Был один ему подмогой Лишь безрогий старый вол. Пусть несладко жил Гиорги, Он не стал душою злей И смотрел, как гладит ветер Колос зреющих полей. С нивы сжатой не подымет И зерна, хулы боясь: Надо ж птахам прокормиться, Ведь немало их у нас! * * * И жена, его опора В жизни трудной и простой, Лишь один лечак сносила, Обездолена нуждой. Сна и отдыха не зная, На часок смыкала взор. Полки вытирала чисто, Подметала тесный двор. вернутьсяПоэтическое изложение слов Карла Маркса. |
