– Стивен Абернети Меткалф, – провозгласил Корки; его голос, хотя и высокий и надтреснутый, прозвучал вполне твердо. – Вы не перестаете изумлять меня. – Когда старик поднялся на ноги, на его лице мелькнула тень улыбки. Рядом с ним в пепельнице тлела сигарета, в воздухе вилась струйка дыма.

– Должен ли я воспринимать это как похвалу? – поинтересовался Меткалф, пожимая руку Коркорана. – Или, наоборот, как упрек?

От домашнего костюма Корки исходил запах мятных пастилок, чуть ли не перебивавший запах табака.

Корки сделал многозначительную паузу.

– Я думаю, и то и другое. Я не был уверен, что вы сможете добраться сюда.

– О, это как раз беспокоило меня меньше всего. Я говорю о Москве. Слишком много всего пошло не так, как мы рассчитывали.

Корки снова повернулся к огню и принялся ворошить дрова длинной кочергой. Было в огне что-то извечное, естественное – в общем, что-то такое, что заставило Меткалфа немного расслабиться и успокоиться. Старый мастер шпионского дела не знал равных и в искусстве лицедейства, и в постановке необходимых сцен. Меткалф нисколько не сомневался, что он выбрал именно этот дом, с его каминами, со средневековой архитектурой, делающей его похожим на церковь, с его покойной обстановкой, да что там, даже и его местоположение на мощеной улице в старинном Альтштадте, для того, чтобы заставить посетителей испытывать погружение в покой, чтобы у них возникало настроение, помогающее раскрыть все свои грехи отцу-исповеднику.

– Зато еще больше прошло точно так, как вы планировали, – сказал Меткалф, чувствуя, как в душе снова нарастает гнев. – При том что вы даже не удосужились сообщить мне, в чем состоит ваш план.

– Стивен… – предостерегающе начал Коркоран.

– Неужели на самом деле было необходимо лгать мне о том, с какой целью вы решили отправить меня в Москву? А потом лгать о документах, которые по вашему замыслу Лана должна была передать фон Шюсслеру? Или, может быть, ложь стала вашей второй натурой, и теперь вы просто не можете без нее обойтись?

– Я знаю, что все это нелегко далось вам, – очень спокойно проговорил Коркоран, не отрывая взгляд от огня. – То, что было между вами – ведь из оставшейся искры снова разгорелось пламя, не так ли? Разгорелось и, причиняя вам страдания, послужило гарантией того, что она сделает все, о чем вы ее попросите. Вы хотите знать, почему я лгал вам? Именно поэтому, Стивен. Да, поэтому.

– Вы бездушный человек.

Коркоран вздохнул.

– Если бы вы знали, что вам придется использовать ее таким образом, то никогда не смогли бы сыграть так, как нужно. Только подлинное чувство могло разгореться пламенем любви. Я лгал вам, Стивен, чтобы вам не пришлось лгать ей. По крайней мере, на первых порах.

Меткалф молчал больше минуты, его мысли путались. Он не знал, что сказать. Было ясно, что ему следует преодолеть свой гнев, который мешал ему четко мыслить.

– Стивен, вы не знаете и половины того, что происходит. Дела складываются намного опаснее, чем вы можете себе представить.

– А я вам скажу, Корки, что мне трудно в это поверить. Я был там. Я был на этой проклятой Лубянке, Христос свидетель!

– Я знаю.

– Вы знаете? Как, черт возьми!.. Только не говорите мне, что у вас есть источник в НКВД.

Корки протянул Меткалфу несколько листов бумаги. При первом взгляде Меткалфу показалось, что это запись расшифровки радиоперехвата. Он быстро пробежал глазами текст и испытал крайнее смущение. Это было детальное изложение допросов Меткалфа в здании на Лубянке, в том числе и частичное изложение стенограммы того блефа, который он так успешно разыграл перед следователем НКВД.

– Что… Корки, что это за дьявольщина? Неужели у вас все-таки есть источник на Лубянке?

– Хотел бы я этого. Нет, увы, мы имеем лишь косвенный источник

– Что значит – косвенный?

– Я позволил себе пошутить. Нам удалось перехватить волну передач агента абвера. Вы держите в руках всего лишь расшифровку одного из радиоперехватов.

– А из этого следует, что источник на Лубянке имеется у абвера.

Корки кивнул.

– И, очевидно, очень хороший. Иисус! – Меткалф отпрянул от огня, как будто обжегся, и уставился на Корки. – В таком случае выходит, что им известно о нашей связи с Ланой?

– Очевидно, нет. Самое большее – о вашем случайном знакомстве с нею. Но не о ваших деловых отношениях. Будь у них какие-то подозрения, это наверняка всплыло бы. У них имеются серьезные сомнения насчет документов «Wolfsfalle», но не по этой причине.

– Что означает – имеются серьезные сомнения?

– Исход операции находится в большой опасности, Стивен. – Коркоран сделал медленную глубокую затяжку и вновь уставился в огонь. – Среди генералов Гитлера наметился серьезный раскол по поводу того, мудрым или нет окажется решение о вторжении в Россию. Есть фанатики, всегда стремившиеся к этому, но они составляют ничтожное меньшинство. А большинство перешло на их сторону лишь в последние дни, после получения документов «Wolfsfalle». Они стремятся начать вторжение уже в мае будущего года – прежде чем Красная Армия окажется в состоянии нанести превентивный удар. Но в нацистском верховном командовании есть и другие силы, которые воспринимают любое вторжение в Россию как явное безумие, самое настоящее сумасшествие. Это умные уравновешенные генералы, стремящиеся ограничить сумасбродные выходки Гитлера. Они постоянно напоминают своим коллегам о злополучной попытке Наполеона вторгнуться в Россию в 1812 году.

– Но если Сталин намеревается напасть на них первым, как говорится в наших документах, то каким же образом они могут оправдать собственное бездействие?

– Очень просто – подвергая сомнению сами разведывательные данные. Это естественный шаг.

– Подвергая сомнению? То есть им удалось доказать, что разведке подсунули фальшивки?

Коркоран медленно покачал головой.

– Никаких сведений, подтверждающих такую возможность, у меня нет. И должен сказать, эти бумаги действительно подделаны первоклассно. Наоборот, согласно нашим данным, никто из нацистских лидеров не имеет никаких оснований подозревать, что бумаги были созданы американцами. Но кое-кто утверждает, что они могли быть изготовлены в Москве, русскими.

– Но уж в этом-то нет ни малейшего смысла! Чего ради? Чтобы спровоцировать нападение нацистов?

– Не забывайте, что в советском руководстве есть немало людей, которые настолько сильно ненавидят Сталина, что прямо-таки молятся, чтобы нацистское вторжение произошло – они видят в Гитлере своего избавителя. И такие настроения особенно сильны в Красной Армии.

– Неужели они могли бы пойти на уничтожение своей собственной страны, чтобы только устранить Сталина? Безумие!

– Стивен, все дело в том, что для серьезных сомнений в доброкачественности документов «Wolfsfalle» имеются столь же серьезные причины. Особенно для тех, кто ищет поводы для сомнений, кто убежден, что вторгнуться в Россию – значит увязнуть в болоте, как наверняка и случится. Так что поставлены весьма толковые вопросы. Некоторые немецкие военные лидеры спрашивают, в частности, почему, если НКВД настолько хорош, он до сих пор не поймал эту женщину, дочь генерала, которая передает сверхсекретные бумаги фон Шюсслеру.

– Но пока подлинность документов не опровергнута…

– Сомнения продолжают накапливаться, – стальным голосом, не допускающим возражений, перебил его Корки. – И эти сомнения подкрепляются весьма разумными соображениями специалистов армейского тыла. Возражения против блицкрига в России начинают перевешивать. Время работает против нас. Если мы не сделаем что-то еще – что-то такое, что подтвердило бы подлинность документов, – наш план обречен.

– Но какие еще остались возможности?

– Источник должен быть безупречным, – после паузы проронил Корки.

– Источник? Источник – дочь генерала Красной Армии, генерала, который, как нацисты доподлинно знают, участвовал в тайном заговоре против Сталина!

– Участник тайного заговора против Сталина, – издевательским тоном повторил Корки, – которого только случайно не поймали и не отправили под следствие?