Мне хочется рассказать еще об одной поездке, которую мы совершили с В. Г. Богоровым и мистером Брюсом в его маленьком фольксвагене в последний день нашего пребывания в Занзибаре. Погода по-прежнему стояла тихая, жаркая, как в течение всей нашей жизни на острове. Сперва мы зашли в магазин, чтобы реализовать наши восточноафриканские шиллинги. Покупаем сувениры — изделия африканских резчиков по дереву. На почте отправляем письма домой. Письма отсюда идут быстро, через два дня самолет достигает Лондона через Найроби, Каир.

Мистер Брюс везет нас в Мбвени, километрах в 10 от города. Среди кокосовых пальм и другой растительности развалины большого двора и дома, окруженного зубчатой каменной стеной. Рядом глубокий, выложенный камнем колодец. Здесь когда-то была колония для освобожденных невольников. Рядом церковь и христианское кладбище. Освобожденные рабы принимались в лоно христианской церкви. Еще раньше на этом месте, в Мбвени, был лагерь для невольников, где их держали до отправки на рынок в Занзибар. Тут погибало множество людей, и место это до сих пор считается заклятым, тут бродят духи, и никто тут не селится.

Церковь в Мбвени — St. Johns Church — интересна прекрасными деревянными резными дверями, изделием местных кустарей. Немного подальше, у берега моря, заброшенный дворец одного из давних султанов, по соседству маленькая деревушка африканцев. В окружающем лесу мы наталкиваемся на толстые, в несколько обхватов, баобабы, типично африканское дерево. Мистер Брюс рассказывает, что на Занзибаре теперь встречаются только толстые старые баобабы, молодых совсем нет. Есть мнение, что кокосовые пальмы, так размножившиеся на острове, мешают росту баобабов.

Богоров спешит «домой», на корабль: ему надо переодеться и ехать с капитаном на визит к британскому резиденту. Мы отвозим его на пристань, а я прошу мистера Брюса показать мне еще что-нибудь из памятников занзибарской старины. Брюс ведет машину на северо-запад к Мангапвани, что означает «арабский берег». Опять проезжаем мимо дома Ливингстона, мимо остатков старого, стоящего на арках акведука, построенного султаном Сеид Баргашем. По этому акведуку вода текла в город из источников Чем-чем. Теперь проведен новый металлический трубопровод. Проезжаем мимо развалин дворца Мтони (Мто ни — место реки), принадлежавшего в начале прошлого века арабу по имени Салех, который, по преданию, первый ввел на острове культуру гвоздики.

В Мангапвани недалеко от берега моря находился тайный лагерь работорговцев, где они держали невольников после запрещения открытой торговли рабами. Высеченный в скале ход, укрытый от глаз, ведет от берега моря в подземелье, где до сих пор сохранились кольца, вбитые в стену.

Мой рассказ о Занзибаре будет неполным, если я умолчу о знакомстве с деятелями националистической партии Занзибара.

«Занзибар — говорил мне один из руководящих работников этой партии — был воротами, через которые западный империализм вступил в Восточную Африку, и он будет воротами, через которые этот же империализм уберется вон. Британский колониализм держится только тем, что натравливает одни африканские народности на другие: занзибарцев на танганьиканцев, жителей Родезии на жителей Ньясаленда, суданцев на африканцев Кении и так до бесконечности. Преследуя свои коварные цели, британская администрация поддерживает разделение занзибарцев на группы по расовому и религиозному признаку, и мы, вместо того чтобы объединиться и вместе бороться против империализма, нередко оказывались в различных лагерях, враждебных друг другу.

Наша цель — это свобода и единство Африки. Для националистов Занзибар — это неотделимая часть Восточной и Центральной Африки. Все, что происходит в Кении, в Танганьике, в Родезии, Ньясаленде, Уганде, Мадагаскаре или Конго, имеет к нам прямое отношение.

Наша непосредственная задача, — продолжал он, — задача занзибарской партии националистов, — это добиваться немедленной и полной независимости для Занзибара, т. е. независимости от Англии, поддерживать единство среди всех занзибарцев, независимо от национальности».

Я спросил, каково отношение партии националистов к султану и султанской власти. «Сперва надо прогнать англичан, — ответил он. — А вопрос о форме правления, султан или без него, вопрос дальнейшего. И решение социальных задач мы откладываем до более позднего времени. В свободной от колонизаторов, независимой Африке мы установим социальную справедливость».

Подошел день нашего ухода из Занзибара. Капитан порта просит тщательно осмотреть судно, так как нередко «черные» убегают с кораблями, а портовая администрация в Занзибаре отказывается принимать обратно таких «беглецов».

16 марта в 16 часов снялись с якоря и пошли от Занзибара северным проходом. Стоим на палубе и рассматриваем знакомые места, где бывали вчера, позавчера, — старый португальский форт, загородный дворец султана, Мангапвани. Вот уже северная оконечность Занзибара. Входим в пролив между Занзибаром и Пембой. С левого борта — низкий плодородный остров Пемба, где гвоздики производят еще больше, чем на Занзибаре.

Прощай, Занзибар!

Идем на восток. Теплая тихая погода. На палубах обычная «послерифовая» вакханалия — моют кораллы. Зоологи разбирают собранный на рифах материал. Артемий Васильевич Иванов показывает мне еще один интересный пример паразитизма. В полости тела голотурии из отряда Aspidochirota длинный «червь». Но это не червь, а измененный в результате паразитизма брюхоногий моллюск из семейства Entoconchidae. От моллюска осталась только длинная трубка и в ней половые продукты, мужские и женские. Паразит гермафродит. Не осталось и следа от нервной системы, от кишечника. Но в сумке этого паразита находятся личинки, и у этих личинок еще есть все, что полагается иметь брюхоногому моллюску — внутренние органы и даже спиральная раковинка. Подобные паразитические моллюски в иглокожих могут достигать 1,5 метра длины!

Уже третий день движемся к востоку. Геологи крайне заинтересованы результатами взятых в этом районе грунтовых трубок. Тяжелая 30-метровая трубка принесла колонку длиной всего в 10 метров, но из них 9 метров заняты слоем грубозернистого песка с большим содержанием слюды. Мы находимся в районе между Индией, Мадагаскаром и Африкой. Пантелеймон Леонидович Безруков высказывает предположение, нет ли связи между этим толстым слоем песка и гипотетическим материком Гондваной.

Многие геологи и зоогеографы, рассказывает Пантелеймон Леонидович, высказывали мысль, что в третичном периоде. 20–30 миллионов лет тому назад, сухопутный мост связывал Африку и Индию через Мадагаскар и Сейшелы. Предполагалось существование огромного южного континента Гондваны (о котором мы уже говорили) или мифической земли Лемурии, охватывавшей Мадагаскар, Сейшелы и острова Маврикия и Реюньон, которую постигла та же судьба, что и легендарную Атлантиду.

Однако факты не очень согласуются с этими гипотезами. Острова эти отделены друг от друга и от материков океаническими глубинами в 3–4 тысячи метров. Изучение флоры и фауны Сейшел тоже противоречит идее связи их с континентом, по крайней мере с начала мелового периода, т. е. около 60 миллионов лет тому назад. Фауна птиц, рептилий почти вся носит выраженный эндемический характер. То же относится и к большинству насекомых. Эти факты говорят, что Сейшельские острова в течение очень долгого времени были отрезаны от иммиграции туда животных, и там могли сохраниться древние формы и развиться новые виды и даже роды. По своему составу растительность и животный мир Сейшел скорее индо-малайского происхождения.

Новейшие данные, основанные на изотопном анализе, заставляют по-новому оценить геологическую историю Сейшел. Исследования серых и красных гранитов острова Маэ при помощи калий-аргонового метода определения абсолютного возраста геологических формаций[40] устанавливают средний минимальный возраст этих горных пород порядка 515 миллионов лет, а некоторых образцов и свыше 600 миллионов лет. Эти результаты позволяют заключить, что гранитные острова Сейшельской группы возникли, вероятно, во время позднего докембрия, т. е. еще до палеозоя. Большинство других океанических островов гораздо моложе, и происхождение их относят к мезозойской эре.