— Разбудишь сына, — говорит Михаил. — Я его еле убаюкал.

Не выдержав, я смеюсь. Но тут же спохватываюсь: мне не до смеха. Под угрозой не только мой бизнес, но и жизнь моих девочек.

— Скажи, ну кому мы помешали? — с надрывом говорю я, но иначе не получается. — Ведь у нас и конкурентов-то нет, мы единственные.

— Кроме твоей охранной фирмы, другого заработка у тебя нет? — вдруг интересуется Михаил.

— При чем здесь заработок?.. Это мое дело. Кроме того, я преподаю в Академии физкультуры.

— Преподаешь?.. Ах да, ты же у нас ученая!

— Не слышу почтения в твоем голосе, — замечаю я, немного уязвленная. — Между прочим, моя диссертация показалась коллегам настолько интересной, что большую часть ее выпустили отдельной книгой, как руководство для тренеров детских спортивных школ!

— Извини, — кается мой парень. — Как-то получилось, что я никогда всерьез не занимался спортом. Разве что немного теннисом.

— Да-а, — говорю я, — теннис недолго оставался в почете у наших бизнесменов. Сейчас модны восточные единоборства и горные лыжи. Всякий уважающий себя бизнесмен должен непременно ездить в Альпы и кататься на горных лыжах…

— А чего ты вообще на меня злишься? — нарочито жалостно говорит Михаил. — Что я тебе плохого сделал? Между прочим, предупредил. Потому что завтра, когда ты выйдешь из дома, первый же твой знакомый непременно поинтересуется: ну как, твои девочки будут теперь работать по вызову или нет?

— Девочки, у нас с вами беда! — говорю я своим охранницам — их теперь восемь. Ира, хотя она и в самом деле собирается уходить в манекенщицы к Катерине, сегодня тоже пришла. Уйдет — останется семеро. Похоже, мой бизнес рушится на глазах.

— Вы имеете в виду Алину? — спрашивает Валя. Любительница природы и выездов за пределы города.

— Я имею в виду всех нас. Кто-то распустил слух, что мы никакие не охранницы.

— А кто? — удивленно спрашивает Света.

— Проститутки! — любезно высказывается Ира, и все остальные дружно ахают.

— Это все из-за нее! — говорит Эмилия. Вообще-то она по отцу эстонка, но с детства живет в нашем краю, и от ее эстонского происхождения осталось только имя и отчество, которое обычно никто из нас не произносит. Обращаются по аналогии с русским именем — Юрьевна.

А показывает она пальцем на Маргариту, девушку худощавую и грациозную. Худоба Маргариты не из тех, что схожа с костлявостью, а потому Рита похожа на хрупкий цветок, обманчиво беззащитный.

— Что, скажешь неправда? Ванесса Михайловна ведь говорила: с клиентами не спать! Этот пункт даже в наших контрактах оговорен. А ты? Роман завела! Жена клиента тебя из дома выгнала!

В запале Эмилия не сразу соображает, что выдает информацию, о которой я прежде не слышала.

— Что ты сказала? Неужели это правда? — Я не верю своим ушам. — А почему вы до сегодняшнего дня молчали?

— Не хотели вас расстраивать. Алла ходила говорила с женой, за Ритку у нее прощения просила. Та обещала вам не рассказывать…

Алла у наших девушек что-то вроде бригадира. Наверное, оттого, что старше остальных девушек и основательнее, что ли? Фигура у нее приобретает уже некоторую полноту, с которой та безуспешно борется. Но Алла так усиленно тренируется, так следит за своей физической формой, что на ее способностях телохранителя это пока никак не отражается.

— Эх, девчонки, загубили вы наше дело, — вполголоса бормочу я, но девушки слышат.

Они волнуются и выкрикивают наперебой:

— Ванесса Михайловна, но нельзя же так! Из-за одной ошибки. Ритка уже покаялась. А то, может, ее уволите, да и все?

— Как это — уволите? — чуть ли не рыдает Маргарита. — А что я без работы стану делать?

Конечно же, никого я не собираюсь увольнять. Маргарита проштрафилась, но она — девушка разумная и, я уверена, сумеет сделать нужный вывод.

— Думаю, пока мы не разберемся, как погибла Алина, — высказываюсь я, — работать вам всем нельзя.

— Ванесса Михайловна! — теперь поднимает голос Алла. — У нас же контракты! Что же, из-за каких-то отморозков нам теперь и ручки сложить?

Значит, она уверена, что убийца был не один. Забывшись, я озвучиваю эту мысль.

— Конечно же, не один! — говорит Эмилия. — Разве что ее вначале усыпили, а потом били в бессознательном состоянии.

— То есть как это усыпили? — не соглашается Алла. — Уж Алина-то всегда была осторожной. Стала бы она принимать что-то из рук человека, которому не доверяла? Он же наверняка сначала попытался к ней по-хорошему подъехать.

— Да способов убить человека сколько угодно, — замечает самая молчаливая из девушек, Вика Сухаревская. — Вот только бы найти этого негодяя или негодяев. Но кто станет искать? Милиция небось уже дело закрыла. Может, мы с вами этим займемся?

Мы займемся! Как дети. Кто-нибудь из них хоть представляет, с чего начать? Потому я делаю успокаивающий жест:

— Давайте все же подождем, что скажут профессионалы. Вряд ли это убийство такое уж запутанное. Найдут, кто это сделал и за что.

Какая, однако, ерунда получается! Телохранитель — он для того и существует, чтобы в случае непредвиденных обстоятельств именно подвергать свою жизнь опасности. Но когда я задумывала свою фирму, то никак не ожидала, что моим девочкам придется с ней столкнуться.

— Мы знаем, — говорит Света. — Вернее, знали, на что шли.

Выходит, мои сотрудницы оказались дальновиднее меня?

— А я как раз сегодня должна выезжать с женой и дочерью Путейцева в Горячий Ключ, — говорит Валя.

— В тот день, когда погибла Алина, ты была в городе? — на всякий случай спрашиваю я.

— Нет, мы как раз только что из Минвод вернулись.

— Везет же человеку! — громко завидует Ира. — Все время по заграницам!

— Смеешься, — беззлобно отбивается Валя. — А мне нравится. Терпеть не могу сидеть на одном месте!.. Ты вон тоже зря, что ли, когти рвешь. Быть манекенщицей у Самойловой… Если кому повезло, так это тебе. Надеюсь, какая вакансия появится, ты мне свистнешь?

— Нет смысла свистеть, — лениво отзывается Ира. — Тебе до манекенщицы росточка не хватает!

— Понятное дело, не всем же быть дылдами, — парирует Валя.

Я понимаю, что, несмотря на их нарочито разухабистое настроение, девушки встревожены. И Валя вовсе не рвется в манекенщицы. Исподволь она, как и все остальные, наблюдает за моей реакцией.

— Валентина пусть едет, — соглашаюсь я. — Кого еще в этот день не было в городе?

Все молчат.

— Значит, никому больше нельзя и выезжать. Наверняка следователь захочет с вами побеседовать.

— Да что мы-то знаем! — говорит осмелевшая Маргарита. Я не высказала ей свое фе, и она считает, что гроза прошла мимо.

— Милиции виднее, — тяну я задумчиво; знать бы и в самом деле, что случилось, отчего погибла Алина? Попала в руки маньяка, садиста?

Примерно час еще мы прикидываем, кто из девушек где занят и нет ли в их работе чего-то странного, подозрительного, что могло бы вылиться в конфликт с клиентом или представлять какую-нибудь опасность.

Девушки уверяют меня, что ничего экстраординарного не происходит, и я немного успокаиваюсь.

— Ну, езжайте по своим делам, — наконец решаю я, — а мне надо подумать, как нам жить дальше.

На самом деле мне все равно тревожно, ощущение опасности не покидает меня. Я даже почти не вспоминаю о вчерашнем визите ко мне Найденова. И то, как я на него накричала. И как потом он не хотел уходить из моей квартиры, уговаривал, чтобы я позволила ему остаться и спать хотя бы на коврике у двери.

Но после того, что он рассказал, мне было не до шуток. Я просто должна была остаться одна и на досуге поразмышлять, как справиться с этим свалившимся на меня несчастьем.

Я выглядываю на улицу — промозглая сырость снаружи, отсутствие солнца, сразу преображающего все вокруг, конечно же, не способствуют хорошему настроению. Решение непременно остаться одной теперь кажется мне опрометчивым.