– Ты не имеешь права приказывать мне, Таддеус! – прошептала она яростным тоном.

– У меня есть все права. – Вынув пробку из бутылки бренди, он плеснул содержимого себе в бокал. – Пока ты гостья в моем доме, будешь поступать так, как я говорю.

– Хочу напомнить тебе, что это ты попросил меня переехать к тебе, – произнесла Леона, едва скрывая раздражение. – И теперь я понимаю, что мое молчаливое согласие на переезд ты воспринял неправильно, в результате чего в нашем объединении может возникнуть серьезное недопонимание.

– Вот как? В нашем объединении? – Наградив Леону непонимающим взглядом, он опрокинул в горло половину бренди из бокала. – Ты называешь это «объединением»? Судя по твоему тону, речь идет о деловом партнерстве.

– Что ж, в некотором роде так оно и есть, – заявила Леона.

Она тут же поняла, что совершила серьезную ошибку. Невидимые глазу потоки неистовой энергии, колеблющейся вокруг Таддеуса, угрожающе подскочили вверх, словно языки бушующего пламени.

Уэр деланно осторожным движением поставил бокал на стол и в три длинных шага пересек библиотеку. Остановившись перед Леоной, он прижал ее к двери и взял ее лицо в ладони. Когда он заговорил, казалось, что его голос исходит из эпицентра бури. В нем зазвучали гипнотические нотки:

– Черт бы все это побрал, чем бы оно ни было, но между нами нет деловых отношений, мадам.

Леоне понадобилось призвать на помощь всю свою энергию, чтобы не дать ему сломить ее волю. Ее охватил такой сильный жар, что она испугалась, не лихорадка ли это.

– Почему ты так сердишься? – спросила она.

– Потому что сегодня тебя могли убить.

– Тебя тоже.

Таддеус не обратил внимания на ее логичное замечание.

– Ты больше никогда не будешь так рисковать собой, – сказал он. – Ты понимаешь меня, Леона?

– Ты был в опасности, – парировала она. – У меня не было иного выбора. И прекрати свои попытки загипнотизировать меня и командовать мной. У меня же иммунитет против твоей власти, ты не забыл?

Его руки крепче сжали ее лицо. Его глаза напоминали моря, наполненные опасными, но невероятно прекрасными течениями.

– К сожалению, – промолвил он, – у меня нет иммунитета против тебя.

С этими словами он накрыл губами ее губы, и, к собственному удивлению, Леона поняла, что поцелуй Таддеуса обладает большим гипнотическим воздействием, чем его голос. Она даже не пыталась сопротивляться. Словно Таддеус отдал ей гипнотическое приказание, в котором неуловимо переплелись страх, разочарование, обида и гнев. Внезапно все эти чувства разбудили в ней горячую страсть.

Леона обвила его шею руками и прижалась к нему. В промежутках между влажными, страстными и голодными поцелуями он сорвал с нее мужскую одежду. Пальто, рубашка, туфли и брюки кучей упали к ее ногам. Торопясь одеться поскорее, Леона не надела белья, так что уже через мгновение она оказалась обнаженной.

Его ладони пробежали по нежным линиям ее тела. Властно и жадно Таддеус гладил ее спину, тонкую талию, изгиб бедер. Найдя влажный бугорок между ее ног, он тер его, пока она не закричала от желания.

Взяв Леону на руки, он перенес ее через ковер. Все закружилось перед ее взором, и Леона закрыла глаза от наслаждения. Когда Уэр опустил ее, она ожидала, что он положит ее на мягкие диванные подушки или хотя бы на ковер. Вместо этого она почувствовала, что ее голые ягодицы касаются жесткой полированной поверхности.

Открыв глаза, Леона с изумлением обнаружила, что Таддеус усадил ее на край большого стола. Не успела она спросить его, в чем дело, как Уэр расстегнул брюки и раздвинул ее бедра.

Положив ладонь Леоне на затылок, он придвинулся очень близко к ней. Она почувствовала, что Таддеус хочет, чтобы она признала существование силы того, что происходит между ними.

– Черт бы все это побрал, чем бы оно ни было, но между нами нет деловых отношений, – повторил он.

Его рот зажал ее губы поцелуем. В это же мгновение его плоть проникла в ее нежное лоно, и Уэр утвердился там, давая ей понять этим древним и простым способом, что именно он владеет положением. Давление его плоти было восхитительным, возбуждающим.

Он снова и снова врывался в ее нутро резкими и долгими толчками. Леона инстинктивно обхватила его бедра ногами, стремясь быть ближе к нему. В ответ Таддеус низко застонал. Леона почувствовала, как взмокла его рубашка под ее ладонями. Отпустив ее шею, он сжал руками ее бедра, чтобы войти глубже, так глубоко, чтобы на несколько мгновений они ощутили себя одним существом.

Леона упала спиной на стол и раскинула руки в стороны. Какие-то мелкие предметы стали падать вниз, на ковер. Она так крепко сжала края стола руками, что ничуть не удивилась бы, если бы в них оказались отломанные кусочки дерева. Соитие было божественным.

А через мгновение она вознеслась к вершине наслаждения. Таддеус сделал еще несколько толчков, а затем и он закричал в экстазе. Когда это произошло, Леона почувствовала, что на несколько бесконечных мгновений их ауры слились в единое целое.

Это ощущение было столь сильным, столь интимным, что она была не в состоянии выдержать его. Ее сотрясла последняя конвульсия, а затем ее тело обмякло, расслабилось, а из уголков закрытых глаз потекли слезы.

Таддеус вернулся в реальность с ощущением того, что он почти не чувствует своего тела. Он все еще наклонялся к Леоне, его руки обхватывали по бокам ее теплое мягкое тело. Ее ноги, еще несколько мгновений назад сжимавшие его бедра, бессильно упали вниз и свешивались со стола.

Глядя на ее нагое тело, налицо с закрытыми глазами, на ее нежные и пухлые губы, он почувствовал, как его охватывает блаженная эйфория. Осторожно, нехотя он вытащил свой жезл из ее тесного припухшего лона. А затем, прислонившись к столу, Таддеус вытер плоть носовым платком и застегнул брюки. Потом у него хватило сил лишь на то, чтобы упасть на ближайший к нему стул.

Через несколько мгновений Леона зашевелилась и открыла глаза. Таддеус был потрясен, увидев слезы на ее щеках. Его охватило чувство вины. Вскочив на ноги, он стер следы соленых капель пальцем.

– Я сделал тебе больно? – обеспокоенно спросил он.

– Нет. – Как-то странно улыбнувшись ему, Леона осторожно села и повернулась к нему спиной, словно ее охватил внезапный приступ смущения. – Просто ощущения были какими-то невероятными, вот и все.

– Какими-то?! – переспросил Таддеус. – Потрясающими, изумительными! И абсолютно изматывающими. Я так устал, что буду счастлив, если у меня хватит сил добраться о спальни.

– Пожалуй, я тоже, – прошептала Леона.

Соскользнув со стола, она стала быстро собирать свои вещи, разбросанные по полу. Таддеус лениво наблюдал за тем, как она натягивает на себя мужские брюки и рубашку; ему доставляло удовольствие смотреть на то, как она одевается. В этом было что-то интимное, что-то, сближающее их еще больше.

– Как ты думаешь, все наши ссоры будут заканчиваться таким же образом? – спросил Таддеус, слегка улыбаясь при мысли об этом.

Руки Леоны, застегивавшей пуговицы на рубашке, замерли, и она спокойно посмотрела на него.

– Хотелось бы надеяться, что мы не очень часто будем ссориться, – заметила она.

Таддеус вспомнил о причине их ссоры, и его настроение упало.

– Ты права, – прищуриваясь, промолвил он. – Я не хочу, чтобы повторилось то, что произошло ночью.

Брови Леоны предостерегающе нахмурились.

– Таддеус…

– Не думаю, что мое сердце еще раз переживет такое, – сухо добавил он.

У Леоны был такой вид, словно она хотела продолжить спор, однако вместо этого она всего лишь поморщилась.

– Мое тоже, – вздохнула она.

Таддеус улыбнулся ей. Она – ему.

Была ли это ссора или нет, но паутина невидимых нитей крепко связывает их, подумал он. И не замечать этого нельзя. Правда, Таддеус не произнес этого вслух. Слишком рано для таких признаний, слишком хрупкое сейчас мгновение.