— Правильно, — сказал Леша, — давно пора уже ему пользу принести. Толку от него никакого. Иди, давай, и чтобы одна нога здесь, другая там.

— А я все равно ничего не понял, — сказал Слава, — куда идти? Чего узнать? Что за заговор такой? Выражайтесь членоразборчиво.

Дима прыснул. Леша сказал как можно более обыденным тоном:

— Иди, узнай, что это за дерьмовый город. Правда, бл…, как ты это будешь делать, я не знаю, говорю сразу. Но это уже твои проблемы. И чтоб, бл…, без елки не возвращался!

— Ага, Славик, ты выйди на улицу, найди кого-нибудь и спроси: 'идея? Иде я нахожусь?' — сказал Дима.

— Че, значит, это не Звенигород? — спросил Слава постно. Настроение у него сразу испортилось.

— Да, нет, не похоже, — сказал Дима. — Я Звенигород хорошо знаю.

— А почему я? — сказал Слава. — Чего я, рыжий?

— А как же! — сказал Леша. — Ты же дедушку лопатой убил, гаденыш. Нет, посмотрите на этого, бл…: ни хера не делает, никаких от него доходов, одни расходы, и еще, бл…, че-то тут из себя строит. Давай пошел бегом, ножками, ножками!

— А не проще постучаться к кому-нибудь и спросить? — сказал Слава с досадой. Ему очень не хотелось выходить на мороз. — И вообще, я из вас двоих точно заболею первым. Я так замерз, что у меня до сих пор руки и ноги холодные. Сколько спиной к плите простоял, и все равно.

— В принципе, можно и постучаться, — начал было Дима, но тут Леша, схватив его за мокрый рукав, заорал:

— Вон ослопуп бежит, иди, лови его быстрее!

Дима, вздрогнув, выглянул за дверь. Слава подошел к Диме и тоже посмотрел. Метрах в десяти от подъезда, хрустя ботинками по снегу, шагал человек в черном длинном пальто и черных брюках. Череп его был непокрыт и совсем лыс. Человек как-то странно сутулился и руки держал в карманах, глядя себе под ноги.

— Славик, беги! — зашипел Леша, блестя глазами. — Быстрее!

— Блин! — заныл Слава. — Ну, не хочу я идти! Кто у нас тут самый закаленный, блин? И вообще мужик какой-то подозрительный. Давайте лучше спросим в квартире у кого-нибудь, че, трудно, что ли? Тем более, раз уж тут люди все-таки есть.

— Твою мать! — заорал Леша в негодовании.

— Ладно, я сейчас узнаю, — не выдержал Дима, — ждите меня тут.

— Давай, шевели поршнями! — сказал Леша. — Он щас уйдет.

Дима выскочил из подъезда и затрусил, скользя по снегу и размахивая руками.

— Ну, надо же, вообще, — говорил Слава с удивлением, ему было немного неловко, — человек! Я уж думал, тут вообще никто не живет!

— Вымерли все нах, — сказал Леша, — или на стадион пошли, футбол гребаный смотреть.

— О! — в удивлении сказал Слава. — Вот это, блин, умная мысль!

Дима, нагоняя черного человека, забежал за угол соседнего дома и пропал из вида.

Слава попытался захлопнуть дверь, но она вновь медленно, со скрипом, распахнулась, загребая снег. Он отошел к лестничным поручням и сказал:

— Блин, я, короче, точно заболею. Из носа течет уже. — Нагнувшись, он натужно покашлял несколько раз.

— Тише, твою мать! — сказал Леша. — Чего вы кашляете, кругом люди спят.

— Да никого тут нет, — сказал Слава.

— Щас, бл…, из ближайшей квартиры выйдут и настучат тебе по рубцу, — сказал Леша и поерзал спиной по горячей батарее, — тогда посмотришь. Простудифилис ходячий. Выгонят нас к гребеням, пока другой подъезд найдем, все вымерзнем, как мамонты.

— Ты тогда тоже не ори, — сказал Слава, — сам только что вопил тут.

— А потому что, — сказал Леша, — потому что вас, хорьков скрипучих, хрен по-другому заставишь что-то сделать. На вас можно только наорать как следует. Вон балбес возвращается.

— Бли-ин! — выдохнул холодный Дима, вваливаясь в подъезд. Глаза у него были вытаращены. Он громко зашептал: — Исчез мужик!

— Как это, бл…, 'исчез'? — подозрительно спросил Леша, сощурившись.

— Ну, иди, посмотри! — испуганно говорил Дима. Он перевел дух. — Я его обогнал, — начал он рассказывать, — обошел его слева, раз, поворачиваюсь к нему и говорю… короче, спросил у него что-то. Смотрю, а его нет! Исчез вот просто так на ровном месте.

— Пить меньше надо! — сказал Леша. — У этого уже глюки начались!

— Да, блин, я же говорю вам! — повторял Дима перепуганно. — Ну, что за балбесы! Я, главное, рассказываю, а они не верят.

— При чем здесь глюки-то? — холодея, сказал Слава. — Мы же все его видели.

— Значит, ваши глюки уже мне передаются, — зло сказал Леша. — Да врет этот негодяй, однозначно. Небось мужика не догнал. Или вообще заблудился, кот помойный. Разве вы можете хоть что-нибудь сделать правильно.

— Нет, блин, я жалею, что один пошел, — говорил напуганный Дима, качая головой и пытаясь говорить с иронией, но губы его дрожали, — надо было тебя, балбеса, взять, чтобы ты сам все увидел. Или самому надо было идти. Ты бы все увидел своими глазами. Ты бы от страха сюда прибежал бы, как ошпаренный!

— Бредит, бедняга, — сказал Леша.

— После всего того, что мы увидели, по-моему, такое исчезновение вообще не удивительно, — сказал Слава, от страха заговорив складно, как он обычно говорил в отсутствие Леши и Димы. Он сразу поверил Диме, так как тешил себя надеждой, что их новое местопребывание не преподнесет им невероятных сюрпризов, но сам же чувствовал несбыточность этой надежды. Димин рассказ окончательно похоронил ее. Слава, замолчав, поднялся вверх на несколько ступеней, прошелся мимо четырех квартир на лестничной площадке и спустился обратно в сенцы.

— Кошмар, — сказал он.

— Короче, фиг с ним, с мужиком пока, — сказал Дима, растерянно чеша затылок, — надо, действительно, постучаться, что ли, к кому-нибудь в квартиру, хоть своим по телефону позвонить. Они там вешаются уже все.

— Если они тут есть, телефоны ваши, — сказал Леша.

— Ну, я надеюсь, — сказал Дима. Он все еще был в смятении.

— А я, кстати, знаю, что это был за мужик, — произнес Слава и посмотрел на Лешу и Диму.

Леша и Дима для вида немного помолчали.

— Ну? И кто? — спросил Лешин голос.

— Водитель автобуса, — отвечал Слава многозначительно.

— Ха-ха-ха! — сказал Дима и вздрогнул. — Да не-ет…

— Водитель кобылы! — нервно сказал Леша.

Слава сказал:

— Не верите? Я точно говорю. Смотрите: автобус ездит сам по себе. Мужик ходит сам по себе. Автобус — единственная машина, которую мы здесь видели. Мужик — единственный человек. Значит, он и есть водитель.

— А почему ты, Славик, думаешь, что это единственный автобус? — спросил Дима.

— Не знаю, — отвечал Слава, — ничего не могу сказать. Но я почему-то почти уверен. Мне кажется, я начинаю чувствовать какую-то логику того, что с нами происходит. Ты ведь сказал, что это тот же самый автобус, который Леху сбил?

— Если бы сбил, меня бы уже с вами не было! — воскликнул Леша. — Хорош каркать, гнида.

— Ну, я понял, Славик, — почему-то поспешил согласиться Дима. — Чуть не сбил практически. Ну да, это тот же самый автобус. Один к одному. И номер вроде тоже тот же. Хотя я в этот раз не успел разглядеть.

— Ну вот, — сказал Слава, — может быть, блин, этот автобус вообще за нами гоняется! Может, он нас сбить хочет. Короче, я не знаю, что ему нужно, но я почему-то уверен, что больше здесь ни одной машины нет. И ни одного человека.

— Ну, один-то точно есть, — сказал Дима.

— Получается, и его теперь нет! — сказал Слава.

— Слава яйцам! — сказал Леша. — Значит, за мной только один автобус ездит! Если их здесь несколько, бл…, лучше сразу повеситься.

— Ну вот, — сказал Слава, — видишь, тебе тоже выгодно, чтобы автобус был один. — Сказав это, он замолчал, дивясь странности завязавшегося разговора.

— Ну, хорошо, — сказал Леша, — предположим, бл…, что этот мундель — водитель. Спрашивается, какого хрена он по улицам шляется, вместо того, чтобы, бл…, автобус водить? Я вас внимательно спрашиваю.

— Хм, — сказал Слава, — а зачем он будет водить автобус, если он сам ездит?

— На хренá тогда водитель нужен? — заорал Леша.