— Рядом с кабинетом есть туалет. Я могу спрятаться там. Когда именно?

— Сейчас он раздумывает, стоит ли ему объединиться со мной. Давай дадим ему на это час, а потом, пока дамы будут отдыхать, а джентльмены — играть на бильярде, я найду Уолтона и приду с ним туда.

— Я буду ждать. — Кристофер прислушался к звукам за дверью и вышел, не сказав больше ни слова.

Эбигейл с трудом сдержала слезы. Если Уолтон увидит ее с красным, распухшим лицом, то заподозрит неладное. В спальню вошла Гвен.

— Я только что видела в коридоре Мэдингли? Или мне показалось?

Эбигейл бросилась к ней и обняла.

— Моя дорогая, что случилось? Боже мой, у тебя царапина на руке!

Эбигейл посмотрела на едва заметную полоску крови, которая уже подсохла.

— Я плачу не из-за этого. О, я такая глупая! — Стараясь держать эмоции под контролем, Эбигейл рассказала подруге о том, что герцог узнал, кем она является на самом деле. — Я не представляла, что буду испытывать такие чувства в этот момент. Я знала, что предаю его, и оправдывала себя, но выражение его лица… его ярость…

Они сидели рядом на кровати.

— Эбби, наверное, он пришел в такую ярость, потому что ты ему небезразлична.

— Я нравилась ему. — И мысленно добавила: «А еще он хотел меня, и тем хуже это было для него». — А теперь он меня презирает.

Гвен перевела дыхание и, набравшись храбрости, спросила:

— Значит, мы уезжаем? Я могу быстро собраться.

— Нет, не уезжаем. Кстати, герцог думает, что я обманула тебя, и мы не будем его разубеждать.

— Но, Эбби…

— Нет! Я настаиваю. Я не хочу, чтобы ты пострадала.

— Я не пострадаю. — Голос Гвен смягчился, и она положила голову ей на плечо. — Значит, Мэдингли не выгоняет тебя?

— Нет. — Эбигейл поморщилась, услышав, что голос ее дрожит. — Герцог требует, чтобы я помогла ему узнать, зачем сюда приехал мистер Уолтон. И я помогу Кристоферу, потому что и так перед ним в долгу. А потом… я не знаю. Но я не хочу уезжать. Я так близко подобралась к разгадке его тайны!

— Но ведь теперь Мэдингли знает, что тебя привело в поместье, — возразила Гвен.

— Понимаю. Но я должна попытаться! Мой отец может потерять все. Если я провалюсь, значит, не унаследую газету. О, я знаю, очень глупо мечтать о том, что когда-нибудь я займу место своего отца.

— Нет, Эбби, не глупо.

— А самое страшное, — прошептала Эбигейл, — что я… что мы с Кристофером целовались. Я очень боюсь, что отец от отчаяния заставит меня выйти замуж за мужчину, которого я не люблю. — Теперь, когда Эбигейл знала кое-что о страсти, она не могла представить, что можно делать такие вещи с человеком, к которому она ничего не испытывает. И что с этим человеком она будет соединена навеки! Эбигейл содрогнулась. Наконец она поднялась с кровати. — Мне пора идти. Кристофер, то есть герцог, скоро будет ждать меня и мистера Уолтона.

Гвен тихо пожелала ей удачи. Итак, пришло время выполнить ее часть сделки. Эбигейл оставалось лишь надеяться, что ее успех смягчит сердце Кристофера.

Кристоферу казалось, что время остановилось. Этот час он провел с мужчинами, играя на бильярде, но ударял по шарам, как попало, и ни разу не выиграл. Уолтона с ними не было, и Кристофер представил себе, как журналист в это время ломает голову, пытаясь понять, что замышляет Эбигейл.

Не выдержав, Кристофер извинился и ушел в кабинет. Удастся ли Эбигейл привести сюда журналиста?

Уолтон, разумеется, согласится, хотя бы ради того, чтобы посмотреть на кабинет хозяина. Кристофер знал это и оставил на столе только те бумаги, которые касались дел поместья, после чего вошел в туалет, где не было окон, и в темноте наткнулся на умывальный столик. Поставил его на место, но свечу зажигать не стал.

Кристофер оставил дверь приоткрытой, волнение мешало ему сосредоточиться. Он твердил себе, что все почти закончилось, что он переживет эту неприятность, и впредь будет относиться к незнакомцам с осторожностью.

«Куда же еще осторожней? — мрачно подумал Кристофер. — Мне остается лишь закрыться в доме и вообще из него не выходить».

Кристофер замер, когда вдверь постучали.

— Ваша светлость? — раздался голос Эбигейл. — Тут есть кто-нибудь?

Послышался шорох, потом звук закрываемой двери.

— Впечатляет, — заявил Уолтон. — Не думал, что нам удастся так легко проникнуть в кабинет герцога.

— Это не так-то легко, — ответила Эбигейл. — Дело в том, что слуги знают меня. Скоро неделя, как я здесь живу.

Кристофер поморщился, услышав, каким веселым тоном разговаривает Эбигейл, как будто это все было для нее всего лишь игрой. Кристофер не мог забыть, как печально и потерянно она смотрела на него, когда они виделись в последний раз. Какая из них была настоящая Эбигейл?

— Зачем вы привели меня сюда? — спросил Уолтон. — Вы же не разрешите мне обыскать кабинет герцога?

— Разумеется, нет. Просто тут нам никто не помешает. Хотите глоток бренди? В поместье Кэботов держат только самое лучшее спиртное.

Кристоферу послышались в голосе Эбигейл напряженные нотки, и он стиснул зубы. Эбигейл должна справиться с этим.

Несколько минут стояла тишина, нарушаемая лишь звоном стекла.

Наконец Уолтон сказал:

— Да, бренди хорош. Вам налить?

— Правда хорош, — вскоре выдохнула Эбигейл. Снова наступило молчание. Кристофер представил себе, как эти заговорщики смотрят друг на друга и пьют его бренди. Он невольно сжал кулаки, но заставил себя расслабиться. Кто и зачем смотрит на Эбигейл, теперь его не касается. Это вообще никогда не касалось его, просто он был ослеплен страстью.

— А вы сами обыскивали его кабинет? — поинтересовался Уолтон.

— Нет. Я приехала в Мэдингли-Корт, чтобы говорить и слушать, чем, собственно, и занимаюсь.

Опять воцарилась тишина. Кристофер представил себе, как они опустошают бокалы, как бренди постепенно развязывает им язык.

— И что вы слышали? — напрямую спросил Уолтон.

— Лучше расскажите, что слышали вы, — рассмеялась Эбигейл.

— Значит, вот как? Будем с вами в игры играть? Эбигейл снова рассмеялась:

— Для меня это не игра, поверьте. Оттого, как я справлюсь с этим заданием, зависит мое будущее. Я хочу доказать отцу, что смогу стать настоящим журналистом.

— Странное желание для девушки.

Эбигейл хмыкнула в ответ. Кристофер представил себе, как Эбигейл пожимает плечами, чуть склонив голову набок. Она тянет время, чтобы спиртное подействовало на Уолтона, развязало ему язык.

— Мне нравится, что статьи в газете отца влияют на людей, меняют их жизнь к лучшему. Статьи в «Морнинг джорнал» обсуждаются в парламенте, заставляют фабрикантов менять условия труда для рабочих, развлекают женщин после тяжелого длинного дня. Газета имеет большое значение.

Хотя Кристофер твердил себе, что не верит ни единому ее слову, ему казалось, будто он заглянул ей в самую душу и понял, почему журналистика так важна для нее. Ее стремление стать журналистом тронуло его сердце.

Уолтон сухо сказал:

— У вас глупые представления о журналистике. Это еще один способ пропитания. Я хорошо пишу и умею заставить людей говорить о том, о чем они не хотят, и этим зарабатываю себе на жизнь.

— Значит, вы приехали сюда, полагая, что сможете разговорить герцога? — недоверчиво переспросила Эбигейл.

Уолтон усмехнулся:

— Скорее, я хотел посмотреть, как он отреагирует на мое появление в поместье. Желающих поболтать людей тут и так предостаточно.

— Неужели кто-то сказал о Мэдингли что-то плохое? — воскликнула Эбигейл. — После общения с его друзьями и семьей можно решить, что он просто святой.

— Вы говорили не с теми людьми. Еще бренди?

— Да, пожалуйста.

Они замолчали. Кристоферу показалось, что Эбигейл хихикает. Похоже, у нее было не так-то много опыта по части выпивки.

— Я говорила с людьми не только в этом доме, — продолжила Эбигейл. — Все хвалят герцога, даже мои знакомые в парламенте.