Существующая сегодня проблема разрыва между поколениями ученых копилась более пятнадцати лет. Для смены поколения требуется 10 лет. То есть в РФ потеряно практически два (!) поколения ученых.

Такого не было ни после 1917 г. (потери были гораздо меньше), ни после войны. Горбачевщина, ельцинизм и путинизм оказались намного губительнее. Достаточно привести один пример. К 2008 г. Эрэфия существует 16 лет. Отсчитайте столько же от 1917 года. Если брать науку, то в СССР 1933 года шел бурный рост научных центров. Страна уже поразила мир новейшей авиатехникой, начала исследования атомного ядра, выказала успехи в области органического синтеза, начала работы по ракетной технике, судам на воздушной подушке и т. д. А что в Эр-Эф 2008 г.? Одни слезы? И неча пенять на то, что у нас ученые бездарные! Это вы, сволочи трехцветные, создали никчемную сырьевую и коррупционную экономику, которой не нужны научно-технические новинки. Это вы, собачьи дети, создали «цивилизацию недочеловеков», сырьевиков и «пилителей», а теперь норовите сказать: «А у нас неэффективная наука!» Неэффективны не мы, а вы, ошибки эволюции в руководящих креслах. И то, что вы сидите во власти, вашей неполноценности и ущербности не отменяет.

Из Кремля могут хоть тысячу раз повторять заклинания об инновациях, да только что толку с тех слов? На сегодня, читатель, существует реальная и страшная угроза: мы рискуем в 2010-х лишиться квалифицированных научно-исследовательских и инженерно-технических кадров. То есть Эрэфия соскользнет и бултыхнется в «десятые годы» безголовой, лишенной интеллекта сырьевой тушей. Этаким безмозглым геополитическим окороком. Какие там к черту инновационные разработки! У нас не окажется специалистов, умеющих обслуживать и воспроизводить технику 1980-х: атомные силовые установки, электростанции, радары, реактивные самолеты, ракеты-носители, космические аппараты и т. д. и т. п. Хорошенькая перспектива перед лицом ожесточенной мировой конкуренции, борьбы за Будущее и возможной горячей войны! Да сырьевой «окорок» без башки – это первейшая цель для захвата развитыми соседями!

В таких условиях тратить деньги страны на всякую непроизводительно-показушную хрень? Загонять их в бесполезные сочинские сооружения и выкуп акций? Это – действия саботажников и преступников, врагов народа.

Чтобы не быть голословными и однобокими, процитируем статью из вполне рыночного и либерального журнала «Эксперт» за 17 марта 2008 г. Решимся на пространную цитату, ибо главный редактор «Эксперта» г-н Фадеев – один из идеологов путинской «ЕдРо». Материал, написанный целой группой авторов, называется «Мозги России».

«…Нынешние 30–40-летние технократы могут оказаться последним поколением, готовым нести ответственность за национальную техносферу. Они талантливы и трудолюбивы, но их очень мало.

…Особенно критично с точки зрения продолжения исследовательской карьеры пострадало поколение тех, кому сегодня 30–40 лет. Получив качественное, советского образца образование, они по большей части были вынуждены уходить в иные области или, в лучшем для науки случае, эмигрировать в страны с развитыми инновационными системами. Следующее за ними поколение (сегодняшние 20–25-летние) оказалось и хуже образованным, и – возможно, вследствие этого – менее ориентированным на собственно исследовательскую творческую работу; у них не горят глаза.

Драма сегодняшних 30–40-летних технократов тем любопытнее, что объявленная властью масштабная модернизация экономики и перевод ее на инновационные рельсы требуют как раз активного включения в процесс этого поколения: предыдущие сходят со сцены, а последующие внушают пока мало доверия. Любопытно и то обстоятельство, что «поколенческий провал» в среде технократов ощутим не только в России – в той или иной степени он свойствен многим европейским странам и США. Напротив, в Китае, Индии, Сингапуре и еще паре-другой азиатских государств поколение 30–40-летних технократов чувствует себя сегодня солью земли и предметом особой государственной заботы. Как стране с развивающейся экономикой, обладающей еще не до конца вытоптанными, по выражению академика Юрия Журавлева, «грибницами научных школ», России стоило бы занять свою нишу в этом глобальном процессе перетока технократического интеллекта с Запада на Восток. Пока мы (страна, государство, даже общество) этому не только не способствуем, но активно сопротивляемся.

Ну признайтесь же, что к людям, выбравшим целью своей жизни изучение природных процессов и превращение их в технологии, большинство из вас испытывает смесь недоумения и сочувствия. Притягательный культурный ореол технократа, формировавшийся большую часть прошедшего столетия, окончательно развеян: электричество берется из розетки, и satis superque. Энергетический кризис, тотальное снижение уровня среднего и высшего естественно-научного образования, нарастающая импотенция высокотехнологичных отраслей, разгул оккультизма, в конце концов, – все это не должно беспокоить среднестатистического обывателя, законно посасывающего пиво у гламурного телевизора после отправления своих профессиональных надобностей в хорошо освещенном, обогретом и компьютеризированном офисе.

Для развитых экономик вышеописанная ситуация поколенческого разрыва и дефицита технократических кадров пока сойдет за позволительный сценарий (квалифицированных китайцев и индусов все еще достаточно для того, чтобы заполнить там пустующие ниши). Однако странам развивающимся, особенно тем, что хотят сыграть в ближайшую технологическую игру и если не выиграть, то по крайней мере, улучшить свой предыдущий результат, стоит всерьез задуматься о стимуляции технократической прослойки своих обществ. Прежде всего речь о России.

Именно технократическую прослойку 30–40-летних русских мы и решили рассмотреть поподробнее. Получился такой эскизный портрет одного поколения. Скажем сразу, четкой картины пока нет: если в Европе и Азии подобными проектами занимаются десятки исследовательских структур, у нас данных об этом объекте до обидного мало. Поэтому мы решили, воспользовавшись собственными журналистскими связями, сделать первый подход к снаряду – поговорить с несколькими представителями «потерянного технократического поколения», оставшимися в профессии, и выяснить у них, с какой стати они не уступили историческому прессингу и продолжили свой путь и что нужно сделать, чтобы страна оказалась в состоянии ответить на технократические вызовы. Поле ввиду профессиональной ориентации наших корреспондентов поделилось на три сектора: биологи, физики и прикладники. Начнем с последних.

Нашим героям от 28 до 36 лет (1971–1979 гг. рождения), все они окончили аспирантуру и имеют степень кандидата технических наук. Наши собеседники оказались выходцами из инженерных семей, в детские годы успели зацепить технические кружки в советских Домах пионеров и в школах, а в самой школе отдавали предпочтение техническим дисциплинам (математике, физике, химии). Они сознательно пошли в выбранные технические вузы. Необходимо отметить, что трое из пятерых получили хорошее базовое техническое, еще советского качества образование, не привязывающее их к теперешней узкой отраслевой деятельности, но личные наклонности («предпочел видеть результаты своей работы, а не заниматься совсем уж отвлеченной наукой», по словам одного из них) больше, чем обстоятельства, привели их таки в заводскую науку.

В аспирантуре института, который и оканчивали, учились двое – причем один из них, как и еще трое других, писал кандидатскую работу, совмещая учебу с работой и на базе своей рабочей дисциплины уже на предприятии. Защищенные диссертационные работы, обозначая какой-то квалификационный уровень наших героев, оказали и непосредственное влияние на развитие и модернизацию конкретных продуктов или технологических процессов на предприятии и были внедрены или внедряются на производстве.

Карьерные и научные амбиции сохранились почти у всех – тем более что конъюнктура для роста в их возрастной категории сейчас удачная. Ведь 45–55-летних в науке и среди управленческого инженерно-технического состава осталось совсем немного. В тяжелые для производства 1990-е многие из них покинули заводскую науку в поисках более хлебных мест. Еще более возрастные специалисты уже достигли карьерного, научного, а часто и жизненного потолка. Ровесники же наших молодых ученых шли в науку и на производство совсем редко – оказалось, что только у одного интервьюируемого вузов-ский однокашник работает по технической специальности (и это притом, что в институтских группах обучалось по 12–20 человек!). Более молодая возрастная группа никакого конкурентного давления «снизу» не оказывает. Некоторые из наших собеседников – выпускников технических вузов первой постсоветской волны полагают, что произошел окончательный слом советской системы высшей школы, повлекший качественное ухудшение базового технического образования. Новая же система образования не сложилась, поэтому в среднесрочной перспективе в целом не следует ожидать притока выпускников вузов с качественной технической подготовкой.