Сугубо формально: несмотря на очевидный прогресс информационных технологий, время разработки сложных индустриальных технических систем по сравнению с 1960-ми годами увеличилось в 2–3 раза, а может быть, и более. Можно интерпретировать это через ухудшение общего качества человеческого материала. А можно сказать, что замедление технологического прогресса представляет собой результат взаимодействия с постиндустриальным барьером и имеет своей первопричиной изменения характера сопротивления информационной среды. То, что раньше получалось быстро, сейчас делается медленно или не делается вообще. Когда-то римляне тоже очень удивлялись тому, что урожайность полей вдруг начала падать и получить прежние урожаи не удается, несмотря ни на какие усилия.

История техники позволяет оценить момент возникновения этого «повышенного инновационного сопротивления». Строго говоря, оно начало медленно расти уже в 1960-е. Но именно 1970-е годы сломали прежний тренд быстрой (за 2–3 года) смены поколений технических систем...»

Так написал Переслегин в работе «Через постиндустриальный барьер».

И он прав! Нынешняя финансово-спекулятивная, капиталистическая реальность всей своей толщей противится подлинному прогрессу в развитии. В нынешнем мире на собственно изобретение и изготовление опытного образца тратится лишь 10 % средств, 90 % уходит на пробивание инновации в жизнь, на слом сопротивления, на рекламу, маркетинг и сервис. Это что, нормально? Это по-уродски! Ленин, в 1915 году предсказав торможение прогресса производительных сил на высшей точке развития капитализма, оказался прав на 300 %.

Капитализм превратился в тормоз здорового развития. Проиллюстрируем сие на простом примере. Скажем, миллиарды мужчин на планете бреются. Им что нужно? Хорошие безопасные бритвы, что в идеале должны служить без смены лезвий долгие годы. Такова общественная потребность. Но это же – потребность и экологическая. Ибо чем дольше служат вещи – тем меньше расходуется ресурсов, тем меньше загрязняется окружающая среда. Техническая возможность создать «вечные» лезвия уже есть.

Но капитализм никогда не пойдет на создание таких «долгих» лезвий. Ибо чем больше люди тратят денег на бритвы – тем больше прибыли компаний-производителей, всяких «шиков» и «жилеттов». Наоборот, капитализму необходимо, чтобы бритвенные принадлежности выходили из строя как можно чаще. И плевать ему на проблему бессмысленного пожирания ресурсов.

Другой пример: в интересах всего человечества – победить кариес зубов. Но несмотря на все успехи медицины и фармакологии, победы не случилось. А почему? Потому что дентология (зубоврачебное дело) – огромная капиталистическая отрасль, где кариес приносит главные прибыли. Так зачем же его побеждать?

Таковы лишь самые простые примеры. На самом же деле в нынешнем мире существует множество подавляемых технологий, которые в силах резко снизить расход ресурсов, удешевить наши затраты на содержание самих себя и семьи, одновременно снижая антропогенную нагрузку на биосферу планеты. Такие технологии «социалистичны» и народосберегающи, но они не развиваются – ибо лишают капитализм прибылей и закрывают целые отрасли бизнеса. Побьемся об заклад: капитализм не станет всерьез побеждать раковые заболевания и сахарный диабет, не станет производить вещей с долгим сроком службы, замедлит развитие нанотехнологий, не будет заниматься гибридными видами транспорта, совмещающими грузоподъемность и дешевизну корабля со скоростью самолета. Ибо все это – уничтожение прибыльных капиталистических предприятий.

Вот почему капитализм сегодня стал опасной веригой на ногах истинного развития человека.

Наконец добавим еще одно обстоятельство, которое лично я почитаю одним из факторов застоя при нынешнем либерастическом капитализме: совершенно дикие, заоблачные зарплаты высших чиновников в корпорациях. Фантастически большие их жалованья, которые выплачиваются им независимо от того, прибыльна или убыточная та структура, которую они возглавляют. Это порождает и безответственность высших управленцев, и их презрение к ученым и инженерам (босяки!), и полностью уничтожает заинтересованность топ-менеджеров в технологическом прогрессе. А зачем что-то делать, если у нас зарплаты и так высоки?

Накануне кризиса, грянувшего в 2008-м, менеджер инвестиционного банка в США (торговля акциями, деньги «из воздуха») в среднем получал 8637 долларов в неделю. Президент большой американской компании за день получал столько, сколько его рабочий – за год. Но это еще не самые большие зарплаты топ-менеджеров. Роберт Нарделли («Хоум депо») и Генри Макнивелл («Пфицер») получили за 2007 год по 200 миллионов долларов. При том, что их компании понесли громадные убытки по итогам года! Бывший министр финансов при Клинтоне Роберт Рубин, став членом Совета директоров банка «Ситигруп», получил зарплату в 115 миллионов долларов в год, причем без учета всяких опционов и бонусов. И это при том, что «Ситигруп» оказался практически банкротом в 2008 году, когда его пришлось спасать за счет вливания государственных средств.

Осень 2008-го. Комитет конгресса США по надзору и правительственной реформе допрашивает гендиректора разорившегося банка «Леман Бразерс Холдингз» Ричарда Фалда-младшего. Оказывается, он знал о грядущем банкротстве, но при этом выплатил 23 миллиона долларов трем увольняемым топ-менеджерам накануне краха, а сам себе выплатил с 2000 года зарплату на 480 миллионов долларов, уверенно ввергая банк в долги.

Это – высшая степень паразитизма позднекапиталистической «элиты». Чудовищное раздувание затрат на совершенно непроизводительный и при этом совершенно некомпетентный (с точки зрения реального дела) управленческий аппарат. Никакая рыночная эффективность не оправдывает управленца, который один-единственный за пять лет требует на свое содержание от полу– до миллиарда долларов! Когда всего лишь десяток таких управленцев за год поглощают столько же, сколько вся советская программа строительства атомных подводных лодок. Столько же, сколько строительство нескольких крупных заводов во чистом поле! Столько же, сколько стоит возведение одного неслабого города-миллионника.

Итак, получая такие бешеные деньги даже за причинение убытков собственным корпорациям, будет ли такая «элита» что-то менять и ради чего-то стараться? Да с ее точки зрения, всякие там ученые – это так, нищая шелупонь. Зачем какой-то там научно-технический прогресс, коли мы и так короли и можем позволить себе все? Такая окончательно охреневшая верхушка, купаясь в деньгах, разлагает и деморализует все общество. Наука просто хиреет. Развитие останавливается. Немудрено, что в нынешних США уже трудно найти американцев, могущих работать инженерами в системе НАСА, – все пошли «бабки рубить». Неудивительно, что в США приходится завозить физиков из РФ и Китая, а математиков и экономистов – из Индии.

Это уже не капитализм, господа. Это что-то иное. Ибо ни один капиталист не пойдет на такие нерациональные затраты. Это – демонтаж капитализма его же правящей элитой. Это превращение ее в привилегированных квазифеодалов, что ли. Ну, когда огромные доходы полагаются лишь за то, что ты входишь в правящее сословие.

В Эрэфии, как водится, все эти тенденции паразитизма и застоя доводятся до гротеска, до гипертрофии. Сам видел, как в небольшой управляющей компании, вроде бы спасающей несчастные предприятия «оборонки», вице-президент получал по 50 тысяч долларов в месяц. В то время как талантливейшие специалисты на предприятиях той же компании, делающие сложнейшие агрегаты для подводных лодок, зенитно-ракетных комплексов и баллистических ракет, получают ровно в сто раз меньше. Хотя они для дела в сто раз ценнее, чем этот живой «кассовый аппарат»!

Стоит ли удивляться тому, что в РФ промышленность и наука гниют? Что теперь Минобороны Эрэфии намеревается покупать иностранное вооружение, ибо свой военно-промышленный комплекс уже «не тянет»? Что средний возраст исследователей в РФ перевалил за 60 лет – и мы стоим перед перспективой полной смерти русской науки?