До мужчины доходило слабо, поэтому Веронике Марковне снова пришлось пуститься в объяснения:

— Мой знакомый может положить вашего сына в больницу на обследование. Процедура это непростая и требует многого времени. Больницы муниципальные, сами знаете, как мало финансируются. Иной раз приходится довольно долго ждать самого пустякового анализа. Но тем временем его подкормят и витаминчиками поколют.

— Да чего его витаминчиками кормить?! — возмутился Косицын.

— Вы не понимаете. — теряя терпение, резко отвечала Вероника. — В больницах всегда колют витаминчики. Случай сложный, мальчик очень болен, и пролежит долго. Мой знакомый может позаботиться об этом.

— Да чем он болен?! — снова вскинулся Косицын.

— Ну что ж. — зловеще проговорила директриса. — Вам, очевидно, некогда следить за сыном, и вы многого не знаете. А мы тут наблюдаем очень внимательно. Вы знаете, что ваш сын вообразил себя волшебником? Он тут такого в прошлом году наделал! Дело о похищении одноклассницы — милиция расследовала. Так что нынешняя драка рядом с этим — просто пустяки. А торговля наркотиками прямо в школе! Вы опекун, вам и придётся заниматься этим. Поверьте мне, работать и заниматься своей семьёй вам будет просто некогда — такая масса инцидентов с участием вашего сына. Будь я более жёстким администратором, я бы и спрашивать вас не стала — сразу бы направила дело в милицию.

Ответом был полный ужаса взгляд.

— Мне некогда с вами разговаривать. — небрежно бросила Вероника Марковна, поднимаясь со стула и поправляя причёску. — Прошу подумать над предложением.

— Да что тут думать… — подавленно пробормотал мужчина. — Помогите, чем сможете.

— Вот и прекрасно. — с удовлетворением заключила директриса. — Не беспокойтесь ни о чём, Николай Петрович. Государство таких, как вы, в обиду не даёт. И сыну вашему полезно будет полечиться. Витаминчики поколют. Как только он заявится домой, так и звоните мне.

Николай Петрович покорно кивнул головой.

***

Он проснулся не в своей постели, как обычно было по возвращении из Поиска, а просто очутился посреди своей комнаты. В ней было пусто — Ваня с Петей отсутствовали и кругом царил беспорядок.

Морщась, Лён открыл свой диван и достал чистую одежду. Отчего-то в этот раз он вернулся не в своей обычной одежде, а так, как был в Селембрис — в пропахшей лошадиным потом и всеми скитаниями кафтане, высоких сапогах и прочих средневековых вещах. На боку его висела дорожная сумка со скатертью-самобранкой и другими волшебными вещами. Раньше он магические предметы в дом не таскал, даже перстень — всё оставлял у Гонды. Но во время Жребия приходится всё здесь держать — кожаную сумку с бесценной скатёрочкой. Это весьма грело Лёну сердце, и он на всякий случай наложил на свой диван заговор.

К его радости, дома не было никого, и к вящей удаче ванна тоже была свободна от грязного белья. Так что, он с удовольствием помылся и оделся во всё чистое. Потом присел на свой заговорённый диван и наелся от щедрот волшебной скатёрки. Кажется, жизнь начинает входить в нормальное русло — он приспосабливается к её ударам.

Окончательно почувствовав себя вернувшимся в свой мир после трёхмесячного пребывания в Селембрис, он подошёл к окну и увидел, что на улице сплошная слякоть. А ведь, когда уходил, был февраль — начало марта. Сколько времени он отсутствовал?

Лён мельком бросил взгляд на компьютер, захватанный пальцами и убедился, что у клавиатуры начисто отсутствует провод и выдраны клавиши — теперь его машина стала братьям простой игрушкой.

Возвращение подействовало на него, как ком холодного снега за шиворот — оно было чрезвычайно неприятным. Каковы бы ни были приключения в Поиске — возвращение раз от разу становилось всё тяжелее. Однако, надо выяснить: сегодня выходной или будни?

Лён взял в руки учебники и выпустил тут же их из пальцев. К чему делать вид, что он учится? Школа удалялась от него, но там были товарищи.

Он нашёл свою лёгкую куртку, которая не соответствовала погоде, и направился на выход. Тут хлопнула наружная стальная дверь, и Лён поморщился — вот не повезло! Неужели Рая?

Промелькнувшая было надежда, что это всего лишь Дусяванна, тут же испарилась — в замке заворочался ключ и послышались визгливые голоса единокровных братьев.

Открыв дверь, Рая в ужасе остолбенела — прямо перед ней возвышалась рослая фигура этого чужого человека. Он холодно глянул на неё и попытался обойти стороной. Но, Рая настолько была растеряна, что даже не пошевелилась — она так и стояла, разинув рот и прижимая к себе детей, являя собой картину крайнего ужаса. Но — странное дело! — при этом она как бы наблюдала себя со стороны, стараясь как можно выразительнее изобразить потрясение. Кто-то невидимый, возможно свыше, должен был понять, что оставлять её и двух маленьких беззащитных детей с этим страшным человеком просто бесчеловечно! Он опасен! Одни только глаза чего стоят!

— Ну что — туда или сюда? — неприветливо спросил сын мужа, глядя на неё сверху.

Тогда Рая неловко попятилась с детьми, судорожно прижимая обоих к себе, а этот рослый парень скользнул мимо, словно привидение. И наружная стальная дверь, как показалось ей, сама собой распахнулась перед ним.

Женщина тупо посмотрела, как кругляшок старого гаражного замка поворачивается, запирая дверь, и подумалось ей почему-то, что делалось это без всякого ключа.

— Вернулся! — простонала Рая, падая в изнеможении на стульчик у стены и снова доказывая кому-то невидимому своё отчаяние.

Дети, словно ожидая команды, дружно разревелись.

***

На выходе из подъезда ему опять не повезло: Лён столкнулся со своим папашей.

— Ты где был, мерзавец?! — взвыл Косицын-старший как-то очень с ходу, словно только и ожидал под дверью появления нелюбимого сына.

Тот обошёл отца стороной и молча устремился к школе, засунув руки в карманы и ничего не имея при себе. Этот эпизод не принёс ничего нового, но словно бы добавил тревоги в общее состояние Лёна.

Найдя среди шумной беготни перемены Костяна, Лён с удивлением узнал, что отсутствовал со своего последнего появления в школе больше месяца.

— Пропадал в Селембрис? — догадался Костик. — Долберу привет в другой раз передай, а то исчезаешь внезапно.

Долбер, Долбер — горько подумалось Лёну. Нет больше Долбера. Но, не рассказывать же приятелю о том, что произошло за это время в Поиске, и он кивнул головой, соглашаясь передать привет тому, кого больше не увидит. Чувство тяжёлой потери навалилось на Лёна.

Мимо пробежала завуч Кренделючка, как-то мельком глянула на Косицына, как будто он не пропадал невесть где целый месяц, а как раз наоборот — очень даже посещал школу. Во всяком случае, она не выразила ни недовольства, ни удивления.

Появившись на уроке литературы у их новой классной Осиповой, он снова встретил то же странное безразличие — Любовь Богдановна вообще избегала смотреть в его сторону.

В конце следующего урока его сняли.

— Косицын, к директору загляни, пожалуйста — с дежурной улыбкой сообщила секретарша Валентина, а Осипова отчего-то не стала возражать: типа, у меня урок и всё такое.

Секретарша торопливо семенила впереди, то и дело оглядываясь и проверяя, идёт ли он за ней, а Косицын размашисто шагал по пустому коридору, соображая, какая выволочка его ждёт за прогулы. Но и думалось ему также: а не плевать ли на эту школу? — и думалось легко. Вот закончится Жребий, и он уйдёт в Селембрис навсегда. Навсегда — это было бы здорово!

Эти мысли придали настроения, и Лён вошёл в кабинет директрисы с улыбкой. А та тоже улыбалась — сидела за своим столом и улыбалась сквозь очки так, словно ожидала чего- необыкновенно приятного, а не просто какого-там прогульщика.

— Я… — успел сказать Лён и тут же почувствовал под лопаткой укол. Не успел он обернуться и посмотреть, что это было, как вдруг тьма заволокла его сознание, и он отключился.