Лёна тоже перспектива не радовала: они уже целую неделю в пути, а ничего так и не происходит. Мало того, он даже не знает, куда они едут и что будет впереди. Но, кроме этой дороги, других просто не было.

Жрать хотелось просто дико. С предыдущего вечера они, кроме чёртова кирбитова чая со снотворным ничего не ели, и два маленьких чирка желудков не насытили. Всю ночь ему снилась то манная каша на тарелке с ножками, то — кошмар какой! — жареное мясо суслика, причём на палочках. Было оно слишком жирным и пованивало псиной, только сытости от него почему-то не было.

Наутро Долбер поднялся первым и заспешил к ручью.

— Давай, Лён, собираемся скорее и покидаем этот лес. В жизни такого леса не видал! Даже у Фифендры всегда можно было настрелять дичи, а тут просто заколдованная чаща!

Лес был и правда нехорош, во всяком случае беспокойный ночной сон обернулся утренней головной болью. Поэтому Лён был согласен с товарищем: надо убираться отсюда поскорее. Протирая одной рукой глаза, второй он шарил в котомке в поисках полотенца. Потом спустился к воде и принялся умываться. Холодная вода действительно прогнала и головную боль, и утреннюю вялость. Она была вкусной, и Лён подумал, что где бы в своём мире он попил такой замечательной воды. Там, наверно, уже нигде не осталось таких лесных ручьёв.

С закрытыми глазами он нашарил полотенце и стал вытирать лицо. Лишь открыв глаза, он обнаружил, что ошибся и вместо рушника взял найденное в пещере полотно. По краям ткани шла узорчатая надпись. Буквы как раз были перед глазами.

— Есть хочу. — сказал вдруг Лён.

— Что? — не понял Долбер.

— Здесь написано: есть хочу. — ответил Лён. — Наррах тмуэ.

Товарищ не успел ничего ответить, как полотно слетело с рук Лёна, спланировало к ровному месту и разлеглось на траве. На глазах у двоих изумлённых людей оно начало обставляться посудой — появились какие-то серебряные с виду судки, красивые тарелки, ложки, вилки, ножи, стаканы цветного стекла, замысловатой формы кувшин.

— Что это такое? — растерялся Долбер, глядя на всё это богатство большими глазами. — Скатерть-самобранка?

— Наверно, это один из предметов бытовой магии. — догадался Лён. — Я взял это из того тайника, который мы нашли в пещере, только не хотел тебе говорить. Кирбит, наверно, раскопал ночью тайник, да не смог воспользоваться, потому что вещи Дивояра в руки людям не даются. Оттого и тебя они оттолкнули.

— Какой же мне прок с этого угощения? — огорчился Долбер. — Ведь я же не смогу взять в руки даже ложку с этого стола.

Но, скатерть-самобранка не причинила Долберу никакого вреда — она допустила его к себе и два товарища принялись с восторгом поглощать необыкновенное угощение. В одном горшочке они обнаружили чудесную, ароматную, сладкую тыквенную кашу с румяной корочкой, словно только что вышедшую из русской печи. В другой посудине была картошка с грибами в сметане. Был горшочек сливок и горшочек с земляничным вареньем. В кувшине было молоко, а в полотенце — тёплые, пышные ломти белого хлеба.

— Давай остатки спрячем в мешке. — предложил Долбер, но со скатерти вдруг всё исчезло, а сама она свернулась в тугой свёрток.

— Нет нужды. — успокоил товарища Лён. — С этой вещью мы не пропадём.

— Пусть Кирбит подавится и фляжками нашими, и солью! — расхохотался Долбер.

"Вот и решилась для меня проблема домашнего питания." — весело подумал Лён. Теперь ему не придётся ждать подарков от Вещуна и Вавилы или ходить хлебать быстрорастворимую лапшу к Чугуну на рынок. Кажется, судьба снова выводит его на добрый путь. Так что, выходит, благодарить ему надо Кирбита Яхонтовича, вернее, того, кто скрывается под его шкурой. Выдал он своему заклятому врагу чью-то сокровищницу тайную. Только откуда знал он о том, что хранится в этой пещерке? Не сам ли клал когда-то? А, если так, то не так прост Лембистор, как казался поначалу. Слишком большую осведомлённость он выказывает о Селембрис — слишком для демона из чужого мира, красного дракона-оборотня. Лембистор знал об Ороруме, он знал о свойствах Наганатчимы, он рассказывает сказки о далёкой старине — о хане Яхонте, о появлении дивоярского волшебника в древнем лесном поселении. И тут же подтверждает правду своих слов, подкинув Лёну дивоярские волшебные вещи. А сколько лет назад покинул Дивояр Селембрис? По словам Брунгильды не менее пятисот. Откуда же Лембистор знает так много? Уж не был ли он когда-то тем опальным волшебником, который стремился попасть в лимб? И, если так, то демон водит с Лёном свою сложную игру. Ему нужно только обрести человеческое тело, чтобы войти в свою полную магическую силу. Для того он и доверил своему врагу этот клад, что бы тот донёс его и сохранил до лучших времён.

"Нет, демон, ты не получишь эти вещи!" — подумал Лён.

На избушку они выехали неожиданно. Только что плутали по тёмному лесу, отмахиваясь от низко висящих веток сосен, как попали на маленькую тёмную поляну, закрытую со всех сторон стоящими, как частокол, елями. Те склоняли свои тонкие вершины к замшелой крыше ветхого домика с рогатой драконьей головой на стрехе, отчего казалось, что лес нацелился зубастой пастью на чёрную от старости избушку. Воздух на поляне словно застоялся — до того он был неподвижен и пропитан острым запахом хвои. Из тьмы леса выползала сырость, а трава на полянке казалась седой, как на подходе к эльфийской дубраве. Вдобавок ко всему, избушка была явно на куриных ножках — она приподнималась над землёй, опираясь лишь на два толстых пня, мёртвые корни которых оплели всю поляну. А на пороге сидела, свесив ноги в драных калошах и держась за крюковатый посох, старая карга и насмешливо смотрела на двоих путешественников.

— Что, голубки, забрались в мой лес, а выбраться не сумели? — спросила она, скаля длинные жёлтые зубы.

Лён в замешательстве посмотрел на Долбера — обращалась-то старуха к нему, а дивоярца не удостоила и взгляда.

— Прости нас, бабушка. — смиренно поклонился Долбер. — Мы искали ночлега, да от людей отбились.

— А разве не видели на развилке каменную бабу? — недовольно спросила ведьма. — Шли бы прямо по широкому пути, зачем сюда свернули?

Путники переглянулись: если столб у поворота и есть каменная баба, то развилки там точно не было.

Судя по всему, они опять угодили в гости к очередной бабе Яге, а в такие приключения Лён уже попадал и выходил из них без труда. Баба яга — это просто одичавшая колдунья, которая что-то не поделила с белым светом и отправилась в добровольную ссылку с тем, чтобы делать пакости всем проезжающим в силу своего нелюдимого характера и скандальных манер.

Лён невольно улыбнулся, представляя, что сейчас последует за нестандартной вступительной частью. На его улыбку ведьма откликнулась очень своеобразно: она остро сверкнула глазом и снова оскалила в улыбке свои крепкие кривые зубы.

— Дело пытаешь, али от дела лытаешь? — с ехидной миной спросила она.

— Нам нужно спасти принцессу и наказать её похитителя. — сказал Лён и снова вспомнил, как это уже было однажды, когда он с Пафом искал пропавшую Наташу и пробивался в цитадель Лембистора. Как давно это было!

— А, тогда давайте баньку истоплю да блинов напеку. — не оставляя своей клюки и не двигаясь с места, приторно-ласковым голосом сказала ведьма.

— Спасибо, бабушка. — просто отозвался Долбер и тут же спешился.

— Эй, Долб, ты что делаешь? — встревожился Лён, но тот уже шёл к старухе, словно его тащили на верёвке.

— Ах, сладенький мой! — хрипло заворковала ведьма, касаясь своими чёрными скрюченными пальцами лица Долбера, отчего тот, как подкошенный, упал на колени.

— Стой, ведьма! — свирепо проговорил Лён, доставая свой дивоярский меч — тот с грозным гулом вырос из маленькой иголки и исторг потоки света.