Ступени широкой лестницы восходили вверх по склону, словно неровные волны дышащего огня. Казалось, по высокому холму уступами стекает лавовая река, но вместо убийственного жара — лишь таинственные тени перемещались внутри пламенеющих пологих ступеней.

По обе стороны от лестницы и ниже по холму, насколько хватало взгляда, пышно разрослась роскошная растительность — и ни одного знакомого вида. Причудливые деревья, травы, кустарники, цветы, лианы — всё это буйно цвело, тесня друг друга. Самые нетерпеливые пытались захватить и лестницу — длинные стебли распластались по её бокам, но не нашли ни единой зацепки, чтобы ползти дальше, так идеально гладкими были ступени. Жадные до света листья диковинных форм и расцветок только чуть трепетали на янтарной поверхности.

День засыпал, уступая место ночи, и небо окрасилось в длинные полосы сиреневого и малинового цвета. Всевозможные оттенки заиграли на стеблях и листьях, не трогая лишь лестницу, которая сама в себе была источником света, теперь освещала холм, словно огромная лампа.

На небе засветились три луны — оранжевая, жёлтая и голубая.

Два человека стояли у основания лестницы и озирались. Один был одет в великолепные одежды из материала напоминающего шёлк — густо-фиолетовый и глубоко-пурпурный были основные его цвета. Второй был одет в чёрно-золотое.

— Волшебники сказали, что первый полёт в такую ночь может преподнести совершенно фантастические впечатления. — сказал одетый в фиолет и пурпур. — Глубоко скрытые желания и подавленные мотивы летящих определяют выбор. Очевидно, мы попали в то, что соответствует твоим и моим тайным желаниям, Кирилл.

— Это и есть твой другой мир? — спросил чёрно-золотой, прекратив оглядываться по сторонам. Он обратил внимание на свой необычный костюм.

— Это тоже дар волшебной ночи. — ответил Лён. — Очевидно, это самое подходящее одеяние для назревающих событий. Давай не будем медлить и пойдём по этой лестнице, поскольку ночь коротка, и с рассветом чары рассеются.

Тогда оба шагнули на первую ступеньку и двинулись вверх по холму к причудливым строениям, виднеющимся в буйных зарослях на его макушке. Лестница начиналась прямо у подножия холма, и к ней не подходила дорога — ниже первой ступени была трава со светящимися в ночи белыми цветами, а ещё дальше — сплошные джунгли.

Ночь между тем всё более овладевала этим странным миром — она разбудила в диком лесу ночных птиц, пронзительные крики которых наполнили пространство. Длинная рука ветра пронеслась по утонувшим во мраке широким листьям, вызвала нестройный гул и шёпот, зажгла огоньки ночных цветов. Алые, жёлтые, голубые, зелёные флуоресцирующие лепестки разворачивались, выкатывались, выползали из бутонов, выбрасывали пушистые ресницы тычинок, вытягивали жадные пестики, и те алчно раскачивались на слабом ветру, словно искали добычу. Запахи шли отовсюду — нежно-волнующие, пряно-требовательные, знойно-соблазнительные, терпко-настойчивые, горько-пьяные, сладко-обманчивые.

Лестница извилистой змеёй уходила верх, изгибалась, как лиана, обегала узкой золотой лентой непроницаемо-пышные кусты, сплошь усаженные, как диковинными птицами, белыми цветами.

— Они поют… — потрясённо обронил Кирилл, прислушавшись к тихому жужжанию, исходящему от похожих на магнолии цветов. Но спутник увлекал его выше — впереди уже виднелось окончание лестницы. Она снова расширилась, словно торжественно приближалась к финишу, и выходила на широкую площадку без перил — та возвышалась над колдовскими ночными джунглями. Высокие колонны всё того же янтарного цвета, с медленно текущими внутри них тенями поддерживали лёгкую крышу, на которую взбирались самые дерзкие из растений и оплетали лианами карнизы, украшения, столбы. За чешуйчатой покатой крышей виднелись сияющие мягким светом строения — это был дворец необычайной архитектуры — сплошь состоящий из широких окон и колонн, из множества крыш разнообразных форм. Казалось, здание парит над вершиной холма, исторгая изнутри потоки золотого света. И среди этого вольно извивались лианы, тёмные на фоне этого сияния и лишь украшенные множеством цветочных звёзд.

Из дворца доносился приглушённый гул многих голосов, а под сводом патио в мягком свете колонн стояли и смотрели на прибывших две особы.

Одна особа была одета в тёмно-синее платье из какого-то изумительного материала, который, казалось, имел глубину. Длинный подол охватывал тонкую фигуру, отчего казалось, что девушка заключена от талии в узкую амфору, украшенную россыпями мелкого и крупного жемчуга. Из длинного разреза спереди виднелись стройные ноги в синих атласно сияющих чулках под цвет платья. И высокий лиф, и плотно облегающая плечи мерцающая ткань, и облегающие рукава были того же цвета. И, как ни странно, волосы, украшенные жемчугом, тоже синие! И лишь лицо девушки было белым — оно чуть светилось тем же удивительным белым светом, который испускали цветы.

Вторая девушка была одета точно так же и похожа внешностью на первую, словно близнец. Только цвет платья и волос был глубоко-зелёным, густо-изумрудным. Обе не шевелились и только следили глазами за подходящими гостями.

По мере приближения Лён и его спутник увидали, что глаза у девушек необыкновенны. У синей глаза были синими, у зелёной — зелёными, но широкая радужка вся искрилась и переливалась, словно в калейдоскопе!

— Меня зовут Газуелла. — сказала синяя, протягивая руку Лёну.

— А меня Ливиоль. — произнесла зелёная, точно так же беря за руку Кирилла, который от изумления потерял дар речи.

Они одновременно повернулись с необыкновенным изяществом, и протянули приглашающим жестом тонкие руки ко входу во дворец. От этого синхронного движения подолы прошуршали по полу и разошлись сзади, обнаружив длинные разрезы — это делало их похожими на узкие крылья.

Вблизи девушки были ещё тоньше — как будто две живые статуэтки из синего и зелёного драгоценного камня со вкраплениями жемчуга. Они провели двоих гостей под завесу из цветов, свисающую над высоким входом, и оба молодых человека оказались в просторной зале, освещённой всё тем же знойным янтарным светом, среди высоких тонких колонн в которой танцевали пары под нежную музыку, идущую непонятно откуда. Стрельчатые окна выходили в ночь, в зал вползали разные лианы, оплетали столбы, стелились вдоль стен, свисали с янтарных потолков.

Танцующие отличались друг от друга, как люди разных рас. Было много таких же тонких, изящных красавиц, как те, что встретили Лёна и Кирилла. Наряды их были самых разных цветов — от тёмно-золотого, сочно-коричневого, алого, до бледно-сиреневого и даже белого. Примечательно то, что волосы дам были совершенно в тон их платьям — очевидно, такова здесь мода. Удивительны были также и мужчины. Кто-то был в строгой чёрной шёлковой паре, но большинство также золотыми, зелёными, синими, красно-чёрными, крапчатыми. Необыкновенные драгоценные ткани, яркие глаза, тонкие лица, стройные ноги — толпа была просто фантастична, а над разноцветными волнами танцующих плыли волны ароматов.

— Скоро выйдет королева, — проговорила своим слегка шелестящим голоском Газуелла. — А пока давайте потанцуем.

Не спрашивая разрешения, она увлекла Лёна в толпу и положила ему на плечи свои благоухающие тонким ароматом руки в облегающей гладкой синей ткани. Большие глаза смотрели странно — их выражение понять было невозможно, потому что таких глаз у людей просто не бывает.

"Может, мы попали к цветочным эльфам?" — подумал Лён. Но, по рассказу Наташи, цветочные малютки выглядели совсем иначе, а тут Лён точно знал, что не уменьшился, как гости цветочных эльфов.

Он чувствовал себя неловко среди этой нарядной толпы — бал в янтарном дворце нисколько не походил на дискотеку. Здесь все были чересчур изящны, и он среди этих лёгких фигур с тонкими талиями смотрелся неуклюжим.