В дверь несмело постучали, и Валентина по селектору передала:

— Вероника Марковна, к вам посетитель. Отец того Косицына.

— Проси. — мгновенно отвечала Верника, быстрым движением скидывая под стол корзинку Малюты с недвусмысленной надписью: "СЮДА". Выпавший шоколад она запинала под книжный шкаф — потом подберёт, а если не успеет, скажет, что шмурты заначку трогали.

Посетитель оказался мужчиной среднего роста и такого же возраста — какой-то дёрганый и жалкий. Мгновение Вероника рассматривала его, пытаясь понять, как следует с ним общаться, и решила, что быстрая атака подавит всякое сопротивление. Она открыла Кренделючкину тетрадь и стала зачитывать по датам все деяния молодого Косицына. Написано было много, подробно и обстоятельно, так что ничего придумывать ей не пришлось. И даже слишком много — в горле пересохло. Вероника Марковна прервала чтение и достала бутылку минералки, но отчего-то взглянула на посетителя.

Мужчина, в продолжение всего её монолога сидящий прямо и неподвижно, со стиснутыми на коленях пальцами и с неопределённым выражением лица, вдруг подал признаки жизни. Он судорожно вывернул сцепленные ладони, отчего суставы его сухих шершавых пальцев издали тихий треск. Это было довольно отвратительно, и Вероника Марковна поморщилась — посетитель был ей неприятен. Ей вообще не нравились такие замотанные жизнью люди.

Николай Петрович Косицын ещё раз нервно поскрипел пальцами и заговорил своим приглушённым голосом, сухо пофыркивая ноздрёй и глядя куда-то в угол, мимо директрисы.

— Мне тоже нелегко. Поймите и меня. Этот мальчик… этот Лёня… Он очень странный. Она его не воспитала, ребёнок просто ненормальный. Он ничего не говорит просто так, всё время с вызовом.

Мужчина замолчал и быстро закрутил большими пальцами, будто играл на маленькой шарманке. Вероника Марковна с интересом ждала продолжения.

— У меня семья… — снова зафыркал ноздрёй Косицын-старший. — У меня жена больная. Ей нужен покой. А он не хочет, чтобы мальчики жили с ним в одной комнате. Какое не братское отношение… Мы будем вчетвером в одной комнате, а он один — в одной?! Такая несправедливость! Потом, что это такое — не давать мальчикам играть на компьютере? Мы одна семья, у нас всё общее… мы же его кормим. Рая всегда ему предлагает, а он с таким ехидством всегда отказывается.

— А какие ещё странности вы подметили за Леонидом? — осторожно поинтересовалась директриса.

— Странности! — фыркнул мужчина. — Он действительно странный. Всё время молчит. Раю не называет мамой. Меня он тоже никак не называет. В глаза не смотрит.

— Как он относится к своим младшим братьям? — с дежурной вежливостью осведомилась Вероника Марковна.

— Плохо он относится к ним. — убеждённо ответил Косицын-старший. — Я бы сказал, что он их не любит.

— Надо же! — посочувствовала директриса. — Это явно ненормально.

Посетитель не заметил лёгкой иронии и продолжал:

— Он хочет доказать, что я плохой отец — всё потому, что я когда-то якобы оставил их с матерью. Я тоже человек и прошу уважать меня, как личность. Мы были совершенно чужды с Зоей, у меня совсем другая индивидуальность. Я не одобрял её странностей.

— Каких странностей? — оживилась директриса.

— Он вырос фантазёром, как и она. — отвечал Николай Петрович.

— В чём это выражается?

— Это и так заметно. — твёрдо отвечал биологический отец. Он впервые посмотрел в глаза директрисе своими бледными зрачками. — Вы не находите?

— Конечно, нахожу. — поспешила подтвердить Вероника. — Леонид действительно малоуправляем и очень вспыльчив. Я бы сказала, что в этом есть что-то болезненное.

Косицын-старший молчал, с достоинством выпрямившись на стуле и глядя на свои нервно сцепленные пальцы. Выцветшая, далеко не новая серая куртка и волосы того же цвета делали его похожим на несчастную, худую выпь.

— Печальный случай. — внушительно проговорила директриса, откинувшись на спинку стула. — Я полагала, что вы как-то сможете повлиять на своего сына. Ведь с вашей бывшей женой действительно было бесполезно разговаривать.

Косицын-старший неопределённо дёрнул плечом, то ли соглашаясь, то ли возмущаясь.

— Мне кажется, что ваш сын немного болен. — уже мягко продолжила Вероника Марковна, — Он нуждается в помощи специалистов.

Негодующий взгляд был ей ответом.

— Какие специалисты?! — едва обретя речь, воскликнул родитель. — Вы полагаете, у меня много денег?! У меня жена больная! У меня у детей слабое здоровье! А теперь ещё и этот Леонид! Мне за квартиру надо платить! Он живёт в ней и ни за что не платит! А я должен платить! Он на компьютере сколько электричества жжёт!

— Николай Петрович, — с вежливой улыбкой отозвалась директриса. — кто говорит здесь о деньгах? Я понимаю, что вам трудно. Полноценно питать такого рослого подростка, имея на руках больную жену и двух детей, в самом деле, трудно. А ведь ему требуются витамины, он растёт.

Николай Петрович так и завибрировал:

— Я выполняю свой родительский долг! С появлением этого Леонида в моей семье мой бюджет едва выносит! Я не могу кормить его чем-то особенным! Моим детям тоже нужны витамины! Они растут! У Ванечки, между прочим, ослабленный иммунитет! А у Пети зубы выросли сразу с кариесом! У Раи слабое здоровье! А этому оболтусу всё нипочём! Сколько лет мне ещё его тянуть, пока он кончит школу и пойдёт работать!

Мужчина пошёл с лица пятнами и принялся буквально выкручивать собственные пальцы. Губы его тряслись. Казалось, он вот-вот заплачет.

Директриса заулыбалась ещё приятнее и заговорила ещё любезнее:

— Да что вы, Николай Петрович! Я вовсе не собираюсь навязывать вам как опекуну повышенные обязательства. Я понимаю сложность вашего положения.

— Мы и так концы с концами еле сводим! — не слыша её, продолжал в волнении Косицын-старший. — Теперь ещё и он на нашу голову! Я не воспитывал его, поэтому не могу отвечать за всё, что он тут вытворяет! Ко мне уже приходил милиционер! Соседка жаловалась! Рая вообще боится его!

— Успокойтесь, Николай Петрович. — твёрдо заговорила директриса. Она поняла, что тонкие манёвры с этим издёрганным и нервным человеком не пройдут. Мужчина кипел в своём внутреннем мире, словно в чёртовом котле. От него так и тянуло ощущением несчастья и затяжной финансовой агонии.

— Я хочу вам помочь. — продолжала Вероника Марковна с убедительностью и максимальной простотой. — От вас не требуется никаких затрат. У нас, слава богу, ещё есть бесплатная медицина. Вашего сына примет мой знакомый доктор.

— Какая ему медицина?! — со злостью заговорил мужчина. — Он здоровый, как лось. Ему работать надо идти и помогать семье. А государство нянчится с такими. Их, видите ли, непременно надо доучить до девятого класса. Мне два года ждать!!

— Не надо так нервничать. — почти уговаривала его Вероника. — Но вы, как опекун, всё же должны согласиться показать его специалисту.

— Какому ещё специалисту?!

— Психиатру. — мягко ответила директриса.

— Психиатру? — изумился отец-Косицын.

— Да-да, психиатру. Вы же сами говорили, что ребёнок очень странный. На него и соседка указывает, и милиция. А эта драка… Это же просто нонсенс! Он один напал сразу на шестерых! И всех избил! Это же ненормально! А его страсть к пиротехническим штучкам! Мы опасаемся, что он однажды сожжёт школу. А у вас жена больная и двое маленьких детишек. Вы не боитесь оставлять вашу, как это…

— Раю… — подсказал растерявшийся Косицын.

— Вот именно. — согласилась директриса. — Определённо, ему нужен психиатр. Пока подлечат, а потом он в армию пойдёт.

— Вы считаете, это необходимо? — всё ещё сомневался родитель.

— Я ничего не считаю. — с холодностью ответила директриса. — Я всего лишь пытаюсь вам помочь в такой сложной ситуации. Но, если вы полагаете, что справитесь своими силами, без помощи государственной опеки, то ваше право.