— Химическая атака, сэр! — доложил ротный, взобравшись на раздаточный стол, где молодцевато восседал Малюта.

— Чего ты всё "сэр" да "сэр"? — презрительно спросил генерал. — Кина ихнего, что ли, нагляделся?

— Так точно, сэр!

— Молодцы! — зычно крикнул Малюта. — Покажем супостату кузькину мать!

— Банзай! — завопило войско.

Вероника Марковна направлялась к столовой, чтобы проверить результаты инсектицидной обработки. Уже на лестнице она почуяла неладное. Двери столовой распахнулись, и оттуда вылетел, как из пушки, жёлтый человек. Скинул с себя на бегу баллон с ядом и устремился к выходной двери.

— Это что ещё такое?! — рассердилась Вероника и в следующий момент испуганно схватилась за сердце и привалилась к стене.

Из дверей столовой выходил высокий качающийся человек. Нет, это был не человек! Эта кошмарная фигура сплошь состояла из тараканов! Они кишели плотной массой, от чего казалось, что вся фигура кипит.

— Сдавайся, Вероника! — трубно проревели тысячи тысяч тараканов. — Даёшь конфеты?!

— Сдаюсь! — крикнула директриса, сползая на пол и из последних сил цепляясь за батарею.

— Ну то-то же, Марковна! — пропищал Малюта. — Идём, обговорим условия!

***

— Мне тоже в школе никогда не ставили за сочинения выше тройки. — заметила мама. — Хотя, нет, один раз был — мне поставили пятёрку. Я до сих пор помню это сочинение.

Она стояла над плитой, помешивая в сковородке лук и морковь — тушила для борща. Ленька с интересом наблюдал за этой процедурой. Всё было удивительно: ранее мама никогда не варила настоящий борщ, да и вряд ли умела — они вдвоём питались супами из банок, добавляя в них тушёнку. Теперь же Зоя взялась всерьёз осваивать кулинарную науку, чтобы не уронить перед Семёновым высокое звание жены.

— Так обрадовалась? — невесело заметил сын. — Или удивилась?

— Гораздо хуже. Чуть от стыда не погорела. Представь, однажды постаралась написать то, что нужно учительнице, а не то, что думала сама.

— А что ты думала сама?

— А ничего не думала. Мне всё это было безразлично — литература была такая морока! Это было в десятом классе. Я тянула целый месяц, и вот осталась только ночь. Я залезла с детской табуреткой в пустую ванну, положила поперёк доску и стала измываться над собой всю ночь. Выдавливала фразы, марала штампы. Так накатала целую тетрадку, за меньшее снижали балл. Мне было отвратительно, я ждала, что учительница принародно осрамит меня. Скажет: ни одной искренней мысли сплошные штампы. Но она поступила ещё хуже.

— Два ввалила? — рассмеялся Лёнька. — За враньё и штампы?

— Нет. Гораздо хуже. Она прилюдно прочитала его.

— Но это же жестоко! — испугался сын. — Я бы подал в суд.

— Пальцем в небо, дивоярец. Она меня поставила в пример всем десятым классам. Это было очень высокоморальное и патриотическое враньё.

Оба помолчали.

— Сочинение и в самом деле было так ужасно? — спросил сын.

— Я не шучу. Мне и сейчас противно: надавить двенадцать листов пошлых истин! Вещун бы от такого сдох.

— Откуда же она могла знать, что ты была неискренней?

— Должна знать. Они поставлены над душами надзирать.

Оба прислушались — из-за входной двери, обитой по старинке дерматином, донеслось щёлканье тамбурного замка, потом протяжное подвывание металлических петель и звук запирания замка. Это возвращалась Дусяванна, их соседка. В последнее время она стала что-то очень нервной и при встречах что-то злобно бурчала про себя. Впрочем, к её чудачествам Косицыны давно привыкли и не обращали внимания. Старуха была, хотя и вздорной, но совершенно безобидной.

Дусяванна шла, шатаясь и почти ничего перед собой не видя. Вчера она узнала ужасную новость.

Сидела она так в комнате своей, перед телевизором и щёлкала каналами. Кругом одна реклама да новости. И тут ей вдруг попался телеканал "Культура". Дусяванна сроду не включала его, поскольку полагала, что и без того культурна. А тут чего-то вздурнулось ей послушать. Да и интересно тоже: чего там учёные ещё придумают. Будет о чём вечером на лавочке поговорить. И тут вдруг услыхала… Боже мой, какой кошмар!

Оказывается, у человека внутри может быть такая страшная кислота! Дээнка называется! Название-то какое чурецкое! Она проникает в организм и такое там творит! Учёные даже показали эту кислоту! Такая громадная и страшная! Вся, как змея, перевитая и с такими коротенькими лапками, как у сороконожки! И ни конца ей не видать, ни краю!

Клоповкина всполошилась: а ну, как и у неё внутри такая кислота может завестись! И почудилось ей, что эта кислота уже в неё залезла! То-то Дусяванна думает: откуда у неё изжога?! Вот чувствует она, как эта кислота в ней ворочается. То совьёт кольца, то разовьёт. Да в копчик-то сверлит-сверлит, сверлит-сверлит!

Ну гады же эти учёные — это они такую сволочь вывели! Говорила же она Клавке со второго этажа, говорила: на кой нам все эти антилегенты, чего они хорошего по жизни сделали?! И вот — нате вам! — какая-то стерва подсунула эту дээнку ей, Дусе!

Дусяванна скорей в поликлинику и там всё объясняет: не знаю, мол, как кислотой-то этой заразилась! А участковый терапевт, Лидия Петровна, давно уже на пенсию глядит, ей до этой дээнки чихать с высокой колокольни. Ещё и отругала. Зря Дусяванна ей битый час доказывала.

И вот Клоповкина идёт домой и чувствует, что что-то тут нечисто. Откуда кислота взялась?

"Сходить бы, что ли, к ворожее?" — вяло шевельнулось в голове.

Есть тут одна такая, недорого берёт.

— Думай на рыжего. — авторитетно заявила несвежая после долгого трудового дня гадалка.

— На рыжего? — тупо переспросила Дусяванна.

— На рыжего. — подтвердила мадам, зевая и показывая жёлтые от курения зубы.

— Ах, на рыжего! — вдруг догадалась Клоповкина.

— Есть кто у вас такой на примете? — уже совсем безразлично поинтересовалась ворожея, привычным движением перетасовывая колоду. Её смена подходила к концу, и она торопилась избавиться от нерасторопной клиентки.

— Да уж, есть у нас один такой на примете! — мстительным тоном заявила Дусяванна, внезапно прозревая в присутствии мощных астральных духов и захватанного грязными пальцами волшебного магического шара.

— Ну-ну! — философски заметила мадам, вставая с места и давая тем понять, что аудиенция закончена.

***

В кабинете магии и прикладной экстрасенсорики мирно пахло только что заваренным кофе. У Базиля выдалось "окно" — промежуток между уроками, и молодой учитель решил занять паузу кофепитием и беседой с тайным обитателем кабинета — астральным духом.

— Представь себе, Бельфегор, с каким заманчивым предложением обратилась ко мне биологичка Матюшина! — по-детски дуя на горячий кофе, сообщил Кирилл Никонович.

— Она тебя обольщала?! — с большими глазами поинтересовался дух.

— Ну что ты! — сконфузился Базиль. — Нет, она просила помочь ей сотворить на факультативе гомункулюса. Невероятное легковерие!

— Я бы сказал, что это скорее пожелание чуда. — возразил Бельфегор. — Суди сам, Базиль, ты показал им нечто, что выпадает за рамки их повседневных представлений. Как это соблазнительно! Нет, я бы не стал отказывать женщине в таком деле.

— Ну да, конечно! — с иронией отозвался Базиль. — Собрать человечка из горсти всякого мусора! Чрезвычайно поучительно!

— Вот именно! Только ты пока этого не понимаешь. В ваших науках есть тоже нечто подобное. Ваши корифеи утверждают, что человек состоит из того же, из чего и весь окружающий его мир. Подумай только, грязь под ногами имеет тот же молекулярный состав, что и человек! Недаром ваши эволюционисты упорно доказывают происхождение человека от микроба, от примитивнейшей одноклеточной субстанции! Ой, даже нет! От обыкновенного первобытного бульона! Нет, я прошу, я даже настаиваю! Пойдём, Базиль, покажем вашим детям, из чего на самом деле сделан человек!