— Вот добудем клад. — глядя перед собой невидящими глазами, говорил впавший в мечтательную прострацию Василёк. — поделим и разойдёмся. Хватит по дорогам мёрзнуть да от стражи бегать. Попадётся однажды Ганин, вот помяни моё слово — попадётся.

— А сам он что умеет? — поинтересовался Лён, чувствуя, что разговор приближается к основной теме.

— Пыли в глаза умеет напускать. — усмехнулся друг. — Сам-то он ничего магического не знает, но умный — страх! Поэтому слишком даровитых магов не любит — их в узде не удержать. Так, всякие мелкие умельцы около него толкутся. Не удержишься ты, Лён, в мутузниках — не тот полёт. Не знаю, чего ты к нам прибился.

— Просто некуда деваться. — равнодушно обронил Лён, лёг на спину и стал смотреть в отвисший от влаги холст повозки.

Тоска вдруг сжала его сердце, в душе томилось что-то непонятное. А лайн Джавайн, а ваэвви лайн Джавайн…

— Вылезай, приехали! — низкий голос Ганина пролетел в палатку, как хищная птица, и спугнул зыбкий сон.

Зябко ёжась, Лён выбрался из опостылевшей повозки. Вокруг не было жилья, как не было и самой дороги. Заехали они куда-то в глушь, едва ли не в болота. Кругом далеко раскинулась безлесая равнина, утопающая в размытой завесе холодного тумана. Едва виделись, а скорее просто угадывались овраги. С другой стороны от повозок начиналась гористая местность, загромождённая поросшими седой растительностью утёсами. Но были три из них особенно велики и выделялись над прочими, как могучие дубы среди годовалой поросли. Эти трое стояли, плотно сомкнув плечи — два пониже, а третий выше всех.

Были они высоки, как спящие древние великаны, и неприступны, как стены крепости. Над головами их кружили тучи, а с боков, клубясь, стекал туман. Страшны они были и прекрасны.

— Это они — утёсы Наганатчима. — раздался за спиной отстранённый, как будто невесомый голос. — Каменные великаны, заснувшие навеки.

Лён обернулся и увидел укутанную в меха Пипиху. Глаза девушки без выражения смотрели мимо него — на поросшие всклокоченными седыми волосами каменные головы. Теперь Лён явственно различал длинные носы, закрытые глаза утёсов и источенные древними морщинами щёки. А рты спящих великанов погрузились в землю и прятались ниже подножий.

— Когда-то были они живыми и могучими богатырями. — заговорила Пипиха, собирая к себе все взгляды. — Три брата охраняли просторы Селембрис от всякой нечисти. Когда они ходили по земле, то сотрясалась она от их поступи. Каменные великаны Наганатчимы. Не было тогда людей на Селембрис — так давно это было. Только эльфы жили на ней и были хозяевами в этой стране. Было мирно на этой земле, так что великаны успокоились и встали втроём, чтобы глядеть отсюда далеко, сразу на три стороны. Так длилось долго, и постепенно ноги их стали уходить в сырую землю. Погружались они вглубь и не замечали этого. Закрылись их каменные глаза, оглохли каменные уши. И вот спят они много-много веков, а до сих пор на этой земле избегают селиться люди, хотя ни один из них не видел, как шагает по земле Наганатчима.

Все мутузники вышли из повозок и столпились, сбившись в кучу — настолько угнетала их обстановка древнего места. Чудилось, как от спящих великанов тянет ощутимой угрозой. Лица мужчин побледнели в тусклом свете бессолнечного дня. Казалось, туманы Наганатчимы вытягивают из них жизненные соки. Люди оглядывались с выражением тревоги в глазах — это место им не нравилось. Кое-кому даже стало нехорошо.

Пипиха поднесла тонкие пальцы к вискам и глубоко задышала, словно боролась с дурнотой. Она обратила свои зелёные глаза к Лёну, и он подставил ей свой локоть, приглашая опереться на него. Невольно юноша вдохнул слабый аромат лаванды, идущий от пепельных волос Пипихи, и удивился тонкой нежной коже её щёк. Казалось, странная девушка впитывала в себя печаль и седину туманов.

— Наганатчима, о Наганатчима! — едва слышно прошептали её губы. — Далайда эрриявм лелейма…

— Что? — склонился к ней Лён, невольно ощущая странную притягательность Пипихи. О, как не шло ей это имя!

— Чего она там лопочет? — распорол дивную тишину Наганатчимы грубый голос Яштена.

— Молчи, дурак. — оборвал его Ганин Тотаман. — Лучше помоги вытащить мешки.

Мутузники принялись деловито вытаскивать из повозок кожаные мешки и сундучки, в которых плотно позвякивал металл. Как можно догадаться, в них хранился весь денежный запас бродячей труппы. Вот эти деньги они воровали у публики во время представления. И теперь приготовили это в пустынном месте. Зачем? Не затем ли, что это плата за что-то?

Поклажа была сложена небольшой кучей, но унести одному человеку этот золотой запас было невозможно.

— Пусти-ка. — кратко приказал Лёну глава шайки и небрежно отстранил его от девушки. Ганин крепко взял Пипиху за локоть, словно опасался, что та вырвется и убежит. Потом Тотаман достал из-за пазухи костяной рожок и подул в него. Раздался неожиданно приятный протяжный звук. Ещё три раза дул он в свой рожок.

Мутузники против обыкновения были молчаливы. Даже Василёк, которого угнетало это место, помалкивал, он только старался держаться возле Лёна. Его румяное красивое лицо слегка побледнело, а глаза как будто выцвели от страха. Всем мутузникам явно было не по себе, и только Тотаман выглядел уверенным. Спустя немного времени от утёсов показалась неясная фигура — человек шёл, обходя сухие кочки и помогая себе высокой клюкой.

— Вон он идёт. — обронил Яштен.

— Сам вижу. — хмуро отозвался Тотаман.

— Кто это? — тихо спросил Лён, ни к кому конкретно не обращаясь и не ожидая услышать ответ.

— Проводник. — кратко ответила Пипиха.

Едва проводник подошёл, Лён только глянул ему в глаза, как сразу понял: вот он, его проклятый поводырь. Перед ним стоял Лембистор. Хоть он и был в обличье незнакомого старика, но глаза демона выдавали его. Он с насмешкой посмотрел на Лёна, перевёл взгляд на девушку и тут же обратился к Тотаману.

— Ну что, принёс, что обещал?

— Сам видишь. — кивнул Ганин на кучу кожаных мешков и с ухмылкой спросил: — Сам понесёшь, али подсобить?

— Без сопливых обойдёмся. — оскалившись в улыбке, ответил проводник. Он провёл рукой над солидной кучей ворованных денег, и вдруг холмик дрогнул и начал стремительно съёживаться.

— Вот это да! — с завистью воскликнул один из мутузников. — Нам бы так!

Груда мешков сжалась до размеров среднего кошелька. Рука Лембистора уже протянулась к золоту, как вдруг её крепко ухватили пальцы Тотамана.

— Э, так не пойдёт. — с угрозой сказал он. — Давай, что обещал.

Лембистор с усмешкой поднёс к его носу второй рукой небольшой узелок.

— На, держи, мутузник.

И выпустил из рук плотно набитый мешочек. Ганин ловко подхватил его и не дал упасть на землю.

— Всё шутишь, я смотрю! — сквозь зубы прошипел он.

Мутузник осторожно заглянул в мешочек, понюхал и удовлетворился результатом.

— Не доверяешь? — оскорблено осклабился демон.

— Не доверяю. — признался Тотаман.

— Ну что ж, — согласился проводник. — Пусть твой парень понесёт мою поклажу.

— Мой парень мне пригодится ещё. — ответил атаман.

— А я не про этого. — ответил Лембистор, — а про того.

Он кивнул на Василька.

Тотаман раздумывал недолго.

— Возьми поклажу. — приказал он Васильку. — Пойдёшь со мной.

С этими словами он толкнул вперёд себя Пипиху, шагнул за ней и дёрнул за полу плаща Лёна. А следом с увесистым мешочком двинул растерянный и ничего не понимающий Василёк.

— Ты хоть знаешь, что там будет? — тихо спросил у товарища Лён.