Под ногами стоящих в растерянности рыцарей образовалась узкая дорожка. Она бежала, извиваясь, меж высоких трав. Те тоже источали слабый свет, зеленовато-серебристый, и тихо шевелились в безветрии.

Оба они поняли, что в магическом лесу эльфов нет ни дня, ни ночи, ни утра. Здесь вообще нет времени.

Усыпанные сплошь жемчужными цветами ветви невысоких яблонь — на одних ветках ещё цветение, а на других уже наливаются плоды. Такой сочный аромат, такое томление вокруг.

Вишнёвый сад, весь в свадебном убранстве. И тут же отягощённые плодами ветки. Тёмные, тугие, большие вишни. Так дразнят, что нет сил терпеть. Долбер осмелился протянул ладонь. В неё тут же с охотой легла ветка.

А дальше — больше. Такие диковинные пошли плоды, такие странные деревья! Оба осмелели и понемногу попробовали ото всего. Всё было тут чудесно. Эльфийские сады — подлинное чудо.

Едва они вышли на поляну, как сад исчез. Он снова превратился в сумрачный лес, и лишь над головой аметистовое небо, сплошь состоящее из шестигранных ровных сот. Теней в лесу не было, поскольку призрачный свет лился отовсюду.

Поляна невелика и трава на ней совсем обычна — слегка подвядшая невытоптанная осенняя трава, какую можно встретить и на Земле, лишь стоит подальше удалиться от человечьего жилья. Поляна возвышалась лёгкой горкой, а в центре что-то не совсем понятное.

Подойдя ближе, Лён и Долбер увидали крохотный водоём размером с таз, выложенный круглыми камнями, словно чья-то садовая затея. А вокруг три каменных кресла. Камень вырастал прямо из земли и был едва обработан. Слабая, едва заметная и грубая резьба. Все грани стёрты, словно от времени.

Оба догадались, что их приглашают принять участие в беседе и, не сомневаясь, сели два ближайших кресла.

— Давай попьём воды! — предложил Долбер. Он уже освоился с этим местом и чувствовал себя превосходно.

— Подожди. — ответил Лён. Обычная осторожность мешала ему расслабиться.

Долбер всё-таки соскочил с кресла и зачерпнул ладонью воду.

— Хорошая вода. — сообщил он, возвращаясь к креслу.

На оставшемся пустым каменном седалище засветился несильный свет. Кто-то прибывал на это место. Сияние распространилось и приобрело вид человеческого тела. Лучи играли, преломлялись в множество цветов. Вся поляна осветилась ими. Трава воспрянула, эльфийский лес запел. Пахнуло ветерком, и полетели светлой тучей лепестки великого множества цветов. Медово-пряный вкус воздушных струй, пропитанный бесчисленностью ароматов. Они проносились мимо, захватывая дух своей неповторимостью. Горьковато-нежный, сладко-тающий, терпко-холодноватый. Накатывали, обнимали и отпускали, трепеща воздушными пальцами у самого лица. Дразнили и манили, пели, радовались и смеялись. Скользили по губам, трепали волосы, щекотали шею. Спускался холод с высоты и разлетался на множество осколков, поющих, как хрусталь. А снизу шла ему навстречу тёплая гулкая волна. Она встречались и рождали множество воздушных пузырьков. И те летели по потокам света. И каждый пел.

Немногим доводилось слышать песни ветра в волшебном саду эльфов. Правду сказал Вещун: приглашение к Жребию это не несчастье, а великая честь.

Ветер стих, прилёг, умолкнул.

Вода в водоёме вдруг слегка заволновалась, покрылась рябью, окуталась туманом, и из этой каменной чаши раздались слова:

— Здравствуйте, путники. — сказал звенящий голос. — Не надо говорить. Я знаю всё. Вы вышли в путь со скорбным чувством. Но с печалью в душах не достигнуть цели. Ваш друг и так в несчастье. Он спит и видит сны, бесконечные сны лимба, в которых всё — погибель. В него уходят духи бед, осколки судеб, пыль разбитых в прах надежд. И вы не сумеете его спасти, если вместе с ним погрузитесь в несчастье.

Вам предстоит войти в события, которые начались без вас. Разобраться в ситуации и принять решение: на чью сторону стать. И, если выбрали товарищей, то уж старайтесь помочь им в их задаче. Сны лимба выходят в волшебные миры. Они притягивают к себе, погружают в себя и овладевают человеком.

На всём пути вашем вас одаривала радость эльфов, чтобы стереть из ваших душ скорбь и ощущение несчастья. Вы видели и чувствовали пляску воздушных фей. Вы напитались соком потаённых недр земли, эликсиром радости. Вас безмерно одарил эльфийский дуб, ровесник вечности. Вы можете преобразовывать вокруг себя пространство, превращать слёзы в смех. Так не скупитесь на веселье. И не отчаивайтесь от неудач. Когда финал истории всё же будет трагическим, вы возобновите свою попытку. Но с одного момента пути ваши разойдутся, и это будет навсегда. А Лён продолжит свой путь, ибо так тому и быть. Он отыщет счастливый жребий.

Голос смолк, но ощущение присутствия кого-то сильного, мудрого и всемогущего не исчезло. Лён пересилил лёгкое оцепенение и решил, что время говорить:

— Он сказал… — не хотелось произносить имя демона в таком волшебном месте. — он сказал, что будет спутником в нашем походе.

— Да. — подтвердил голос невидимого существа. — Вам будет трудно.

— Сколько будет таких походов? — спросил Долбер.

— Тем больше, чем меньше ваша уверенность в победе. Себя не перехитрить, всё достигается в пути. Но есть один запрет. Твой перстень, Лён. Ты не можешь просить у него магической помощи, только дружеский совет. Иначе нарушится равновесие Жребия. Маг против мага. И есть ещё одно ограничение: на время Жребия ты, Лён, не можешь посещать Селембрис, не можешь встретиться с волшебниками. Один на один, только спутник разбавит твоё одиночество.

В таком месте молотить словами без толку нельзя. Всего не выспросить, от всего не предостеречься. Жребий — это путь, а путь — это риск. Главное — не сомневаться. А как себя заставить быть уверенным во всём? Как можно быть весёлым, когда вокруг одна беда и друг твой погибает?

Поверхность воды была ровной, её не тревожил ветер. Друзья сели в зелёную траву у водоёма и склонили головы над гладью зеркала. От воды шёл слабый, но необыкновенно прекрасный аромат.

Вдруг ровная поверхность сильно забурлила, выдохнула искристый пар и принялась с шипением разбрасывать вокруг себя потоки крошечных искорок, буравящих воздух.

— Ко мне, сюда… — прошептал источник. — Приникните к моим водам…

Оба немедленно повиновались и, зажмурясь, опустили головы в этот клокочущий туман. Над самой водой пара не было, и Лён на миг успел взглянуть в зеркало. Но увидел не себя, а чьё-то чужое лицо — красивое, надменное, великолепное. Некто в странно чарующем убранстве. Но в следующий момент он почувствовал, как водоём затягивает его в себя. Он крикнуть не успел, и удивиться не успел, как соскользнул головой вперёд в воду. Маленькое зеркало пропустило его так легко, словно он был водяной змейкой, ныряющей в пруду. Руки растеклись в клокочущем дыму, и он увидел краем глаза, как искажённый тем же дымом Долбер легко входил в воду. Их тела пересеклись, прошли друг сквозь друга и тут же разомкнулись.

Гулкий звук встретил их за водной стенкой. Задрожали, изменяясь, очертания нового мира. Пространство в последний раз вздохнуло и разгладило свои морщины.

Проникновение свершилось. Они стояли на земле под незнакомыми им звёздами. Тошнотворный запах гари рвался в ноздри. Пригорок весь дымился, сожжённая трава ещё тлела под ногами. Вдали шла битва. Гремела сталь клинков, неистово ржали кони, и шёл многоголосый гул — крики погибающих людей и вопли атакующих. Пожары отовсюду, потоки всепожирающего огня. Горели города, горели малые деревни, горели леса, поля, дороги. Под горой лежали трупы — наваленные кучей мужчины, женщины и дети, вперемежку со скотом и обломками домов.

— Смотри, кто это? — проронил потрясённый Долбер.

На двух друзей нёсся на коне чёрный всадник, держа в руке копьё.