Маргарет некоторое время бесцельно кружила в своей капсуле над каменистой впадиной, поросшей слабой зеленью, и заметила, что уже приближался вечер. Пустыня быстро погружалась в ночную тьму, в небе проступили яркие звёзды, на восточной стороне была густой мрак, а на западе, за низкими грядами гор, светлела полоса уходящего дня.

"Какие запахи, наверно, издаёт пустыня. — с грустью подумала ифритка. — Как дивно пахнет ночной ветер, как выдыхают аромат мелкие цветы, как собирает влагу остывающий песчаник."

Сколь многого лишён ифрит, привыкший покрывать гигантские просторы обмороженной пустоты, питаться вакуумом, купаться в плазме звёзд. Все чувства этих удивительных существ иные — им недоступно ощущать переменчивые букеты ароматов, вдыхать солёный воздух моря, пробовать на вкус вино, ловить губами слёзы ветра. Всё у них слишком гигантски, слишком масштабно, ни полутонов, ни полутеней, ни сложных чувств, ни гаммы настроений — лишь оголённое сияние огня и прямые линии межгалактических путей.

Что делать ей сейчас? Лететь вслед за уходящим днём? Но, помнится, видела она с высоты, как далеко простиралось море. Что делать огненной ифритке над морем ночью?

Не лучше ли переждать в пустыне? Это всё же лучше, гораздо лучше, чем сидеть без конца в своей беседке на корме острова, плывущего в кромешной пустоте.

Сияющая внутренним светом круглая капсула пошла на снижение прямо на неровную поверхность пустынного места — вокруг на мили нет селений, никто её не увидит. А летать ночью над землёй не слишком хорошая идея — её слишком видно, а ей как раз не видно ничего. Ни к чему так пугать людей, которые едва ли перешагнули в своём развитии начало бронзового века. И где же он видел тут зелёную растительность?

Всё оказалось лучше, чем она опасалась — возможности прозрачного шара энергии, отделяющего ифритку от внешней среды, оказались гораздо гибче, чем думалось поначалу. Ведь однажды она пользовалась таким полем, когда они четверо — Аргентор, Наяна, Ааренс и Маргиана плавили и разрушали четыре луны Рушары. Ох, эта Рушара — к ней постоянно возвращаются мысли, как будто это творение навсегда связало её ненавистного творца с мыслями и памятью Маргарет. Тлеет, тлеет что-то постоянно на самом дне души, словно ожидает неизбежного конца, как будто не видит, но чувствует и страшится.

Заполненный враждебной этому миру средой, прозрачный шар опустился на поверхность утопающей в ночи пустыни, он легко коснулся почвы, и огненные ноги ифритки невесомо встали на твердь. Ничто не загорелось, ничто не зашипело, испаряясь, — такое впечатление, словно она действительно стоит на этой каменистой земле, поросшей скудной пустынной растительностью. Мелколиственный кустарник и жёсткая трава даже не пошевелились от такого опасного соседства.

Пробуя свои возможности, ифритка сделала несколько шагов туда-сюда — всё прекрасно получалось! Эта додонская Сила такая умница! Когда Маргарет делала шаг, пузырь перемещался вместе с ней, и создавалось такое ощущение, словно она просто идёт по почве. Свет раскалённой плазмы освещал почву, так что Маргарет была как бы фонарём сама себе — под ней образовался круг, в котором было видно всё. Как стало теперь ясно: ифрит плохо видит в темноте, но вот любому, кто обнаружил бы её тут ночью, был бы виден огненный шар с грозно пламенеющей фигурой внутри.

Так всю ночь Маргарет пробовала свои возможности — ходила по небольшой впадине, в которую опустилась, присаживалась на камни, взбиралась на горку. Одно было неприятно: ощущений от соприкосновения с почвой не было — ноги не чувствовали привычного давления, всё словно было только видимостью. И сфера тут ни при чём — причиной были особенности строения её нынешнего тела. Ифрит — это плазма.

Второй день пребывания в вынужденном отпуске началась для Маргарет с самого рассвета. Ифриты никогда не спят, и она едва дождалась наступления рассвета. Едва забрезжил на востоке свет раннего утра, она уже взмыла из впадины, расположившейся между низенькими каменистыми гребнями, и, взлетев на достаточную высоту, оглядела ещё спящую землю.

Вдали синели горы, а с другой стороны, к востоку, мрачно темнела в глубокой горной впадине вода — озеро напоминало по очертаниям огромный эмбрион и располагалось среди безжизненных голых скал, среди пустыни. Берега озера поросли серой корой, которая стала отражать солнечный свет по мере восхода светила. О, да — здесь было очень зелено и очень живописно! Но вскоре Маргарет почувствовала странное очарование при взгляде на эту местность — куда ни посмотри, кажется, ничего особенного нет — песок, камни, горы, редкие пучки растительности, кое-где зонтичные деревца. Но солнце восходило, всё более освещая странный, почти марсианский пейзаж. Если бы она не встретила ранее людей, она бы подумала, что попала в пустующий мир.

Утренние тени всё более сокращались, постепенно открывая огненным глазам ифритки протяжённую впадину между двумя жёлтыми хребтами. Там пролегало нечто вроде тонкой неровной нити, тщательно обходящей все естественные возвышения, и Маргарет сообразила, что видит тропу, даже дорогу. Наверняка это был путь между селениями, которые прятались среди камней и песка в этой необжитой пустыне. Очевидно, что жизнь здешних обитателей бедна, трудна, безрадостна. Как они добывают пищу для своих животных? Чем кормятся сами?

Совершая облёт по широкой дуге, Маргарет обнаружила большую группу путешественников на пустынной тропе. Они устроились вместе со своими вьючными животными под скалой и оттого поначалу не попали в поле зрения ифритки. Было их много, но лежали они кучей под своими одеялами и покрывалами — наверно, ночь довольно холодна. Были тут и лёгкие шатры, и сложенные у подножия скалы какие-то предметы — предположительно груз. Было множество животных, но они устроились очень плотно.

Разглядеть всё сверху было очень сложно, поскольку стоянка походила на неровное пятно. И, кажется, глаза ифрита видели совсем не так, как глаза людей. Вот теперь ей стало это ясно: цвета выглядели какими-то выцветшими. И вообще, по мере восхода солнца всё окрашивалось в однообразный серо-лиловый цвет, который лишал предметы объёма. Это походило на фотографию, сделанную через цветной фильтр.

Желая рассмотреть людей и животных, Маргарет снизилась — ей было интересно. Всё же это первый встреченный ею мир, живущий под иным солнцем и, возможно, в иной галактике. Парить над людьми в своей огненной капсуле было неосмотрительно — сейчас путники начнут подниматься и займутся своими утренними делами. Ей не хотелось пугать их и вызывать своим видом суеверный страх. Не хотелось разрушать их атмосферу обычной жизни, но очень хотелось незаметно посмотреть на их быт — в Маргарет проснулся азарт исследователя. Она уже нисколько не жалела, что попала на эту планету. Пусть она пока не встретила тут зелени, но что ей от этой зелени, если она ифритка?!

Так рассуждая, она плавно снижалась на острый верх утёса, под которым расположился караван. Внезапно произошло нечто такое, чего она никак не ожидала.

От верха скалы отделилась светящееся пятно и стало быстро набирать высоту, приближаясь к Маргарет. Его движение не выглядело случайным — это явно был манёвр. Не долетая ифритки, оно изменило траекторию и на хорошей скорости пошло в обход Маргарет. Светящееся ослепительным белым светом явление не позволяло разглядеть себя — и свет ярок, и скорость велика. Внезапно оно остановилось так, словно не имело и понятия о перегрузках, сияние его уменьшилось, и резко приблизилось к капсуле. И тут изумлённая ифритка увидела нечто, подобное ей самой.

Свет раннего утра мерк от ослепительного сияния того существа, что открылось перед ней. Нисколько не похожий на ифрита человек свободно висел в воздухе прямо перед Маргарет. У него не было никакой оболочки, подобной той, в которой укрылась Маргарет. От его фигуры исходило такое мощное сияние, что ослепило бы ифритку, не будь глаза её плазмой. Но даже так он выглядел невероятно, а было ли во Вселенной что более невероятное, чем огненный ифрит?!