Впрочем, результат этой акции её удовлетворил. Джон не только перестал задирать Илану Стивенс, но и счёл необходимым предупредить насчёт неё своих дружков. Илану забавляло, когда хулиганы из шестого и седьмого классов, которые раньше не упускали случая выкрикнуть а её адрес какую-нибудь гадость, делали теперь вид, будто её не замечают. И даже как бы невзначай расступались, если она попадалась им навстречу.
У Джона Макдермата «хватило ума» рассказать о разговоре с Иланой ещё и родителям. А у тех в свою очередь «хватило ума» начать расследование. Главный архитектор города Хью Макдермат даже потребовал, чтобы ему позволили побеседовать с «этой Стивенс» в присутствии директора школы. Илану этот разговор весьма позабавил.
— Да, Джон действительно сказал: «Чтоб мне завтра же сдохнуть», — пожала она плечами. — Но я же не тянула его за язык. Откуда я знаю, почему на следующий день в школе появился гроб с такой надписью?
— Ты действительно этого не знаешь? — спросил Макдермат-старший. — Ты даже можешь поклясться в этом на Библии?
— Вы не вправе требовать от меня никаких клятв. Если вы меня в чём-то обвиняете, то должны доказать, что я действительно виновата. А я ничего доказывать не должна. Учитель обществоведения уже объяснил нам, что такое презумпция невиновности.
Макдермат-старший кипел от негодования, но доказать вину Иланы Стивенс он не мог. Как не мог представить себе — даже приблизительно, каким образом девочка-пятиклассница ухитрилась незаметно вынести из магазина гроб и притащить его в школу. Откуда этот гроб, поняли сразу — по товарному знаку фирмы «Силенциум». Управляющий магазином на Лангобардской проверил все счета и выяснил, что этот товар продан не был.
— Ничего не понимаю, — развёл он руками. — Да у нас тут и цветок незаметно не вынесешь. А когда мы закрыты, работает сигнализация. Уверяю вас — никаких попыток ограбления не было. А если мы кому-то отдаём продукцию нашей фирмы безвозмездно, то составляются соответствующие документы — для налоговой инспекции. Понятия не имею, как наш гроб оказался в вашей школе. Да ещё с такой надписью… Просто мистика какая-то. Кстати, я слышал, что в 7-й гимназии это уже не первый случай. В газетах уже не раз писали, что у вас там творятся странные вещи. Думаю, объяснение случившемуся следует искать не в нашем магазине, а в вашей школе.
Возразить на это было нечего. Тем более, что спустя несколько дней о 7-й гимназии заговорили снова — во всех средствах массовой информации. Журналисты буквально осаждали школу, и кое-кому из них удалось увидеть то, что руководство гимназии предпочло бы скрыть. Не говоря уже о родителях некоторых учеников.
Сначала во всех зеркалах школы появлялась одна и та же картина: Ральф Джефферсон и его приятель Сид Картер пишут на стене непристойные стишки про госпожу Эймер. Эта молоденькая учительница литературы была милым и совершенно безобидным человеком. И наверное, самым интеллигентным из всех педагогов 7-й гимназии, за что некоторые коллеги её недолюбливали. И хотя все прекрасно знали, что она не заслуживает подобной грязи, многие поддержали пастора Коула, заявившего на педсовете, что дыма без огня не бывает. Дескать учитель, тем более женщина, должен быть для учеников образцом скромности, а чересчур экстравагантные наряды говорят о легкомыслии. Кто же будет относиться к такому учителю с должным уважением? Мелинда Эймер действительно любила модно одеваться, но она никогда не выглядела вульгарно. Вкус у неё был отменный, что иногда признавала даже мнящая себя знатоком моды Снежана Грундер. После этого педсовета у литераторши был нервный срыв, и она целых две недели не появлялась в школе. Подробности этой истории Илана узнала от уборщицы. Госпожа Тоффель явно страдала от недостатка общения и была рада посплетничать с кем угодно — лишь бы слушали и соглашались. По школе ходили разговоры, что Ральф и Сид хотели свести с учительницей счёты за «двойки» по сочинению. О том, что похабная мазня возле кабинета литературы — дело рук пасторского сынка, догадывались многие, но с поличным-то его никто не поймал. И вдруг — словно кто-то снял Ральфа Джефферсона и Сида Картера волшебной видеокамерой, и теперь прокручивал плёнку, выставляя их поступок на всеобщее обозрение.
— Сразу видно, что сын готов продолжить дело отца, — заметил молодой преподаватель физики Джеймс Рэндом. — Ральф так же активно борется с легкомыслием, как и пастор Коул. И столь же отвратительными методами.
Джеймс Рэндом появился в гимназии совсем недавно. Начальство его недолюбливало, а большинство детей обожали. После того, как язвительное замечание Рэндома разлетелось по всей школе, популярность молодого физика среди учеников только возросла.
На следующий день все снова увидели в школьных зеркалах Ральфа Джефферсона. На этот раз он открывал ключом церковные двери, а рядом едва ли не пританцовывали от нетерпения лохматые парни в кожаных перчатках. Вот двери открыты — и банда главеров вламывается в церковь. Одни устремляются к алтарю, другие — к сокровищнице. Илана специально ходила в церковь Святого Симеона, чтобы посмотреть, как она выглядит изнутри, так что созданная ею картина казалась правдоподобной. Как происходило ограбление, Илана не знала. Скорее всего, Ральф просто дал своим дружкам ключи, а грабили они без него, но это было не так уж и важно. Главное — доказать вину Ральфа. Илана понимала, что её дар позволил бы ей обвинить и невиновного, но она старалась об этом не думать. В конце концов, в виновности Ральфа Джефферсона она не сомневалась.
Ральф в тот день убежал домой, не дождавшись конца уроков, а пастор Коул отправился к директору.
— Всё это козни дьявола, — твёрдо заявил он. — Лукавый старается опорочить самых верных слуг Господа. И их детей.
— Я вам верю, святой отец, — устало сказал директор. — Но как это объяснить другим? Я уж не знаю, что и делать…
Сцены ограбления церкви возникали в школьных зеркалах каждый день. Появлялись и другие картины. Объединяло их то, что их главными героями были Ральф Джефферсон и его лучшие друзья. Вот Ральф выкручивает руки Тиму Бертону, а вот отбирает деньги у первоклассника Клиффа Нейджела. Потом чуть ли не вся школа смотрела, как он пичкает мылом Джека Ренсома, которого держит за руки Том Брикс. Тупица Том старался водить дружбу со своими ровесниками — парнями из седьмого и восьмого классов, а поскольку они упорно отказывались держать этого второгодника за равного, всячески перед ними выслуживался.
Директор распорядился снять все зеркала, и несколько дней школа жила спокойно. А потом видения стали появляться в окнах и в полированных стенах. Покрыть слоем магического льда оконные стёкла и стены было непросто — Илане пришлось действовать очень осторожно, но она считала, что дело того стоит. Шероховатые стены она не трогала — на них слой льда был бы слишком заметен.
Директор велел завесить окна плотными шторами, а гладкие стены наспех купленными коврами и гобеленами, но закрыть абсолютно все отражающие поверхности было невозможно, так что странные живые картины нет-нет да появлялись — то на одном этаже, то на другом. Их появления ждали: кто с нетерпением, кто с ужасом, а кто со смесью любопытства и страха. Занятия в гимназии N 7 продолжались, но ученикам и учителям давно уже было не до уроков. Все пытались понять, что за таинственный чародей решил вытащить на свет тёмные делишки школьных хулиганов. Впрочем, то, что вытворяли Ральф и ему подобные, было более чем хулиганство. Кабинет директора то и дело осаждали возмущённые родители. Сперва они приходили поодиночке, потом стали являться целыми делегациями. Этому немало поспособствовала статья в газете «Мезальянс». Она называлась «Разгул нечистой силы в гимназии N 7». Автор, уже много лет публиковавшийся под псевдонимом Овод, писал:
«Нечисть заводится там, где много грязи. И не только той, от которой можно избавиться при помощи воды и порошка. Наш главный чистильщик, толкующий Слово Божие ученикам 7-й гимназии, прекрасно это понимает, но по иронии судьбы едва ли не главным источником грязи в этой школе является его сын. Стоит ли брызгать святой водой на зеркала, которые показывают правду? Которые заставляют видеть то, что люди предпочли бы не видеть. Разумеется, «святого отца» понять можно — ведь противные зеркала мешают его сыну и дальше оставаться безнаказанным. А вот отцы и матери тех, кого пасторский сынок терроризирует, должны наконец открыть глаза пошире и принять самые решительные меры».
