— У Ральфа Джефферсона такие дружки… — Тим опять вздохнул.
— И какие у него дружки?
— Да он с главерами водится, а это же настоящие головорезы. Большинство из них живёт в Шиман-Тауне. Носятся на мотореллах, грабят всякие мелкие магазины, лавки… Они всегда в перчатках. Не оставляют следов, а главное — у них у всех в перчатках эти… Кастеты! Если они кого-то бьют, то чаще насмерть.
— С ума сойти, — пробормотала Илана. — Что Ральф Джефферсон скотина, я знала всегда, но водиться с главерами… Странная компания для пасторского сынка. Такое уважаемое семейство… Вот уж действительно — иногда не поймёшь, чего людям не хватает.
— Да чего тут не понять? — рассудительно заметил Тим. — С Ральфом Джефферсоном как раз всё понятно. Денег ему не хватает. Семейство, конечно, уважаемое, и они не бедные, но до некоторых им ой как далеко. До таких богачей, как Грундеры, Аффенштайны, Бельски… Или те же Линдоны… Знаешь, как Ральф им завидует! Я иногда тоже. Был бы я богаче, так он бы меня не трогал. От него же многие откупаются. У нас в классе есть ребята, которые отдают ему почти все карманные деньги, и он к ним не лезет. А мне дома совсем мало дают — только на обед. Папа в мэрии работает, но зарплата у него так себе. Вот если бы его повысили…
Похоже, Тим Бертон был из семьи, где обучение ребёнка в престижной школе с большим трудом вписывалось в бюджет.
— Да неужели Ральф вместе с этими главерами в набегах участвует? Ни за что не поверю! Я слышала, что в этих бандах есть тринадцатилетние, но Ральф такой трус…
— Говорят, он у них наводчик. У них же полно наводчиков во всех районах. Знаешь, у нас все уверены, что это Ральф помог в апреле ограбить церковь Святого Симеона. Помнишь эту историю?
— Конечно, помню. Вынесли все ценные иконы и разграбили сокровищницу… Что значит — у вас все уверены? Кто — все?
— Да все парни об этом знают, — в голосе Тима прорезались снисходительные нотки. — Даже у нас, во втором.
Видимо, Тим считал, что делает для Иланы огромное исключение, приоткрывая перед ней дверь в тот запретный для неё мальчишечий мир, где имеются свои тайны и царят свои законы — более жёсткие, чем в девчоночьем… Ну уж нет, это только на первый взгляд. Такие, как Снежана Грундер, тоже отстаивают право сильного…
— Ральф ведь служит в церкви Святого Симеона, — продолжал Тим. — При алтаре. Помощником дьякона или ещё кем-то — точно не знаю. Это папаша его туда определил. Он же хочет отдать Ральфа в семинарию… Так вот у Ральфа были ключи — от самого храма и от служебных комнат. Ему там доверяли. Ещё бы — сын такого человека! Он иногда уходил последний и всё там закрывал. А воры… Они же ничего не взломали. Им как будто ключи дали. И они прекрасно знали, где что лежит — где пожертвования, где выручка с продажи свеч, икон, дисков… Да там много денег было. Всякие там венчания, отпевания — они же дорого стоят. Тогда сразу говорили, что грабителей навёл кто-то свой.
— Но Ральфа, естественно, не заподозрили?
— Не знаю… Я только слышал, что следователь приходил в школу поговорить с ним. Ральфа вызвали в кабинет директора. Так он там такой рёв поднял. Кричал, что ничего не знает. А потом его матушка приходила и возмущалась… Ты её когда-нибудь видела? Вечно в тёмном и на мумию похожа. Она так раскудахталась, будто её сыночка в тюрьму хотели посадить. А его ведь просто спросить хотели кое о чём. Раз уж он там работал. Следователь ведь со всеми должен поговорить, а не только с теми, кого подозревает. На Ральфа никто и не думал, а он сразу в штаны наделал. Он потому и струсил, что виноват.
— Выходит, главеры делятся с ним награбленным?
— Конечно. И травку дают. В Шиман-Тауне всё можно достать. Ральф уже давно гашаном балуется. И Сид Картер, его лучший дружок… Да и вообще многие. Даже у нас в классе такие есть. Жуют гашан. Потом съешь мятную конфету — и ничего не чувствуется. Не пахнет.
— Судя по всему, ты тоже пробовал?
— Ага, — шмыгнув носом, признался Тим. — Но мне не понравилось. Уж лучше мороженое купить.
— Это точно. Ну и дела творятся. И прямо под носом. Живёшь — и ничего не знаешь.
На это Тим ничего не сказал. В его молчании Илана снова уловила некоторую снисходительность. Дескать девчонкам и не обязательно всё знать. Пусть занимаются своими мелкими склоками. У парней всегда всё круче. Но, похоже, Тим тут же вспомнил, что сам он на крутого не тянет. Налёт «мужской снисходительности» как ветром сдуло, и Илана снова увидела перед собой испуганного восьмилетнего ребёнка.
— Ты только никому всего этого не говори, ладно? А то мне не жить. И не заступайся за меня. А то весной… Мало того, что Майка избили… Нам со Стивом тоже досталось. Ральф поймал меня около спортзала и минут десять руки выкручивал. Чуть не сломал. Я потом неделю писал, как курица лапой. А Сид Картер Стиву лоб сигаретой прижёг. У него там до сих пор пятно. Если эти двое узнают, что я кому-то про них рассказал, они меня со света сживут. Ральф грозил, что покажет меня своим дружкам главерам. А они, говорят, помогают работорговцам красть детей. Подкараулят меня где-нибудь и схватят…
— Никто тебя не схватит, — перебила Илана. — После всего, что я тут наслушалась, я буду последней сволочью, если не постараюсь тебе помочь. И тебе, и другим… Да не пугайся ты, не собираюсь я жаловаться старшим. Я вообще ничего никому не скажу. Но этих гадов я прижму — будь уверен. Считай, что поделился своими проблемами со старшим братом.
— А что ты собираешься делать? — робко спросил Тим.
— Я ещё не решила. А ты должен мне кое-что обещать.
Тим с готовностью кивнул.
— Ты тоже не должен никому рассказывать о нашем разговоре. Даже своему другу Стиву. Это во-первых. А во-вторых… Не пугайся и не удивляйся, если в школе будут происходить всякие странные вещи…
— Да они и так происходят, — улыбнулся Тим. — Значит, это действительно всё ты подстраиваешь? Вот здорово! Не зря тебя некоторые боятся. Это правда, что ты дочь дьявола? Меня это ничуточки не пугает. Толку-то, что Ральф сын священника! Такой гад. Ты только не обижайся, пожалуйста. Мой папа любит повторять: родителей не выбирают, и кем бы они ни были, ты не виноват…
— Я не знаю, чья я дочь, Тим, — остановила этот словесный поток Илана. — И не будем об этом. Я выведу Ральфа и его дружков на чистую воду. И сделаю это так, что тебя ни в чём не заподозрят. Операция «Джефферсон и K°» начинается! Над кем ещё эти скоты в последнее время издевались?
— На прошлой неделе Ральф заставил Джека Рэнсома мыло в туалете есть. Джека потом на уроке затошнило, и его домой отправили. А родители ему врача вызывали… А ещё я точно знаю, что ту надпись про учительницу литературы сделали Ральф и Сид. И рисунки… Видела?
— Ещё бы, — усмехнулась Илана.
Похабные стишки и рисунки возле кабинета литературы были сделаны несмываемой краской, так что стену пришлось заново покрывать линопластом.
Илана проговорила с Тимом Бертоном до конца урока. Потом оба разошлись по своим классам и, встречаясь в коридорах, вели себя так, будто они не знакомы.
— Помнишь, в апреле церковь ограбили? — спросила Илана у бабушки вечером. — Кого-нибудь нашли?
— Насколько я знаю, нет, — ответила та. — Это дело вообще быстро замяли. Говорят, там явно свои замешаны. Ну а кому ж охота выносить сор из избы?
Следующий день принёс неприятный сюрприз, заставивший Илану ненадолго отвлечься от проблем Тима Бертона. Впрочем, позже она считала эту историю хорошей прелюдией к операции «Джефферсон и K°».
Спустившись после уроков в раздевалку, Илана обнаружила, что её шкафчик опять сломан, а куртка испачкана. Ущерб был поправимым — Илана сразу поняла, что отчистить эту грязь нетрудно, но она решила не оставлять без ответа ни один выпад в свой адрес. Она почему-то сразу заподозрила Джона Макдермата. Может быть, потому, что он наблюдал за ней с ехидным интересом. Джон учился в шестом классе — вместе с кузенами Снежаны Грундер и был её верным прихвостнем. В отличие от братьев Шульц он ещё не понял, что связываться с Иланой Стивенс небезопасно. После Лабиринта ужасов единственное, что позволяли себе Адольф и Роберт, — это гнусные выкрики в адрес Иланы. Снежана вела себя ещё более осторожно — слишком свежа была в памяти история с зеркалом.
