У Иланы было такое чувство, будто под портретом молодого художника хранится портрет её настоящего отца. Впрочем, её настоящим отцом оказался всё же Дэвид Эллингейм — это подтвердил анализ ДНК, на котором настояла коллегия с громким названием «Генеалогическое древо». Только там можно было получить новое свидетельство о рождении — естественно, предъявив доказательства того, что поправки к твоей родословной обоснованны. Илане не хотелось тревожить прах покойных, но королева убедила её, что без анализа ДНК не обойтись.

— Им уже всё равно. И в любом случае придётся вскрыть гробы. Надо же переложить останки твоих близких в другие, приличные. Голографию Изабеллы фон Геллер мы нашли в университетском архиве. Она полгода проучилась на факультете искусствоведения. Отчислилась незадолго до смерти — не могла платить за обучение. А голография сделана сразу после поступления, для документов. Думаю, получится хороший портрет на памятник.

Чтобы раздобыть портрет бабушки, пришлось сделать запрос в Вавель — все документы Марии Аполлинарии Стивенс после её смерти были отправлены её единственному родственнику Джону О'Кири. Встречаться с ним у Иланы не было ни малейшего желания. Человек, которому бабушка так доверяла, со спокойной совестью продал её воспитанницу Отто Грундеру. Возможно, он считал, что поручил девочку заботам состоятельного, всеми уважаемого человека… Да нет, он не мог не знать, что из себя представляет Отто Грундер. Может, конечно, совесть Джона О'Кири и не была совсем спокойна, но Илану это не волновало. Фамилию она решила оставить прежнюю — в конце концов, её родители не состояли в законном браке.

Оказалось, что бабушкин дом до сих пор опечатан и все вещи целы.

— Хочешь что-нибудь оттуда забрать? — спросила королева.

— Нет, — ответила девочка. — Вещи пусть раздадут бедным. Думаю, такая игрушка, как мой робот-олень, очень обрадует детей в каком-нибудь приюте… Например, в приюте Святой Бригитты. Всё же там не отвернулись от странного уродливого ребёнка, и я обязана монахиням за то неправильное имя, которое они мне дали. Оно оказалось самым что ни на есть правильным.

Родителей Иланы Стивенс и ту, что их заменила, похоронили на самом старинном и красивом кладбище города — недалеко от аллеи с фамильными склепами гаммельских аристократов. Обряд прошёл относительно спокойно, если не считать многочисленных папарацци, которые проникли в некрополь ещё ночью и, прячась за надгробными плитами, спешили сделать как можно больше снимков. Илану это раздражало, но королева убедила её, что полицию вызывать не стоит — это лишь привлечёт массу любопытных. То же самое говорил и Мартин Кейн. Он приехал в Гаммель накануне вечером. Чувствовалось, что перелёт дался ему нелегко — художник ещё не совсем оправился от раны. Мартин снял номер в гостинице недалеко от Центрального парка, но королева настояла на том, чтобы он перебрался во дворец.

— Я постараюсь ещё что-нибудь разузнать о твоём отце, — пообещал Мартин, когда они после окончания обряда стояли возле могил. — У меня же много знакомых среди художников. Возможно, кто-то из них знал Дэвида Эллингейма. Или хотя бы кого-нибудь из его приятелей. Может, даже удастся найти его картины…

— Как ты думаешь, я хоть немножко на кого-нибудь из них похожа? — спросила Илана, задумчиво рассматривая два овальных портрета на почти одинаковых памятниках из родонита.

В отличие от своего возлюбленного Изабелла фон Геллер не блистала красотой, но в её хрупком облике было что-то трогательное. И ещё в ней была какая-то обречённость. Наверное, не умри она от родов, её бы сгубило что-нибудь другое. Она была слишком хрупкой для этого жестокого мира. Они оба были слишком хрупкими, эти двое молодых людей, по иронии судьбы давших жизнь колдунье с сумеречными глазами.

— Не знаю, — пожал плечами Мартин. — По-моему, нет… Ты похожа на более далёких предков — представителей дневней расы иланов, кровь которых тебе досталась от отца. Глядя на него, трудно такое предположить, но… Чудесный медальон, в который был вставлен его портрет, — доказательство его связи с Айсхараном. Если он его, конечно, не купил. Но это вряд ли. Не знаю, почему, но я уверен, что медальон достался Дэвиду Эллингейму как фамильная драгоценность, которую не продают, даже если вконец оголодают, и дарят только любимым. Как бы то ни было, я верю, что страна Айсхаран — такая же реальность, как Германар и Авалон. Ты родилась здесь, но твой отец или дед, а может, прадед вполне мог прийти оттуда…

— И он вполне мог быть тем самым ребёнком — иланом-полукровкой, которого ревнивый муж унёс из дома… Кажется, меня опять на сказки потянуло.

— Да нет, эта версия достаточно правдоподобна, — заметила королева. — Думаю, нам стоит ещё раз поговорить с Лоффи. Я хочу побольше узнать об Айсхаране. Этого мира нет ни на одной карте, но я тоже нисколько не сомневаюсь в его существовании. А о путешествиях по мирам через загадочные врата говорят уже не одно столетие. Моё положение позволяет мне знакомиться с некоторыми секретными материалами, но информация об этих вратах или Х-порталах — чаще их называют так — относится к сверхсекретной. К ней даже не все работники интерпола доступ имеют. Георгу так и сказали, когда он сделал запрос на сведения о «Сонусе».

— Это тот корабль, на котором сюда прибыли юты? Короля Георга интересовала эта история?

— Ещё как. Но информационный отдел интерпола послал ему вежливый отказ. Судя по всему, Х-порталы очень интересуют ВВФ[15]. А уж если они на что-то лапу наложили…

Беседы с Лоффи и ещё несколькими старейшинами посёлка ютов были весьма занимательны, но Изабелла по-прежнему считала, что процентов восемьдесят в их рассказах об Айсхаране — легенды. Поиски родственников Иланы не вызывали у ютов ни малейшего интереса. Эта девочка была для них единственной наследницей короля Айслинда, которая непременно должна вернуться в Айсхаран, навести там порядок и унаследовать трон. Похоже, остальное в её биографии казалось им несущественным. Правда, ответа на вопрос, когда и как наследница должна вернуться в Айсхаран, у них не было.

— Время покажет, — говорил Лоффи. — Ты должна беречь себя, принцесса. Сейчас это главное. А торопить события не стоит.

Илану смущали те поистине королевские почести, которые ей оказывали юты. С Изабеллой они были не менее почтительны, но чувствовалось, что их уважение к королеве Германара носит скорее формальный характер. Илана же была ИХ королевой, и они относились к ней с той преданностью, с какой на Земле к монархам относились разве что в глубокой древности, когда народ считал их существами божественного происхождения.

Посёлок ютов сейчас постоянно охранялся королевской гвардией. Воцарившаяся в стране зима с каждым днём усиливала ненависть германарцев к «снежным демонам», а чистильщики делали всё, чтобы эта ненависть не утихала. Она напоминала лёгкую метель, которая теперь почти круглосуточно гуляла по Гаммелю, каждую минуту грозя перейти в настоящую бурю.

Выборы в парламент привели к уличным беспорядкам, которые, к счастью, удалось вовремя пресечь. Спровоцированы они были сторонниками губернатора Герхардта Фогеля, когда королева отклонила его кандидатуру на пост премьер-министра. Её голос оказался решающим.

— Ваше величество, — сказал Изабелле лорд Джадд, — надеюсь, вы понимаете, что теперь восстановили против себя крупнейших промышленных магнатов Федерации? Люди, на которых держится наше экономическое процветание, привыкли к лояльности королевского двора…

— Что ж, отныне королевский двор не лоялен к преступному бизнесу. Для процветания достаточно и законных путей.

— Такие олигархи, как Фогель и его приятель Грундер, располагают военной мощью, способной запросто сокрушить королевские вооружённые силы Германара…

— Я всегда могу рассчитывать на военную помощь Федерации. А содержание нелегальной армии — преступление…

— Так же, как и незаконный бизнес, — вздохнул советник, глядя на королеву, как терпеливый наставник смотрит на дитя, которое отчаялся образумить. — Однако этот бизнес процветает. Если правительница одной единственной маленькой страны решила изменить вселенную…