Как и другим членам труппы, не получившим обязательного среднего образования, Илане пришлось зарегистрироваться в центре экстернобучения со странным названием «Телескоп». Компьютеры имелись в каждом номере «Парадиза», а учебные программы на Авалоне были бесплатными. Учащиеся держали связь с «Телескопом» по интернету — получали задания и отправляли выполненные контрольные работы. С педагогами они встречались лишь на экзаменах, которые сдавали в конце каждого семестра. Педагоги были снисходительны к юным танцорам — в конце концов, те слишком выкладывались у балетного станка и на сцене, чтобы с должным усердием грызть гранит науки.
Оценки на Авалоне ставили по десятибалльной системе. Младшие члены труппы Гейла вздыхали с облегчением, получая очередную «шестёрку», и радовались, если удавалось заработать что-нибудь повыше. «Десятки» тут были редкостью. До появления Иланы.
— Ну ты и зубрила, — заявила однажды Алия. — Стоит ли тратить столько сил на то, чтобы быть отличницей! Ты же балериной собираешься стать, а не магистром каких-нибудь там наук.
— А я, может, собираюсь совмещать одно с другим.
— А с чего ты взяла, что она зубрила? — вмешалась Люси, которую Алия Фаттам раздражала больше всех на свете. — Ты когда-нибудь видела её за зубрёжкой? У Линды просто феноменальные способности, и учиться на «десятки» ей ничего не стоит.
— Да, действительно, — поджала губы Алия. — Так же, как зависать в воздухе во время прыжка. Наверное, это свойство представителей её расы, так что дело не в таланте балерины, который ей тут так упорно приписывают, а в её отличии от лю… от других людей.
— Талант — это всегда отличие от других людей, — отрезала Люси.
— В чём-то она права, — неохотно призналась Илана, когда Алия Фаттам наконец избавила их от своего общества. — Прыжки с зависом даются мне легче в силу некоторых моих… особенностей. Наверное, можно назвать это магией, но во время танца я использую её не нарочно. Понимаешь, когда я хочу заморозить воду, я делаю это сознательно, а когда танцую… Когда я танцую, я словно бы летаю. У меня такое чувство, будто я легче воздуха. Если бы я могла избавиться от этого чувства…
— …то ты бы танцевала, как все, — закончила за неё Люси. — Ну или почти как все. Тебе не надо избавляться от этого чувства, да ты и не сможешь. Это твой дар. Любой талант — это своего рода магия. Если ты будешь грузиться из-за выпадов всяких завистников, то действительно разучишься летать.
Илане нравились здравомыслие и спокойная рассудительность Люси. Эта девочка нисколько не переживала из-за того, что ей не суждено стать звездой первой величины. Она умела ценить то, что у неё есть. В отличие от Иланы она не была сиротой, но обид и несправедливостей натерпелась достаточно. Родня о ней даже не вспоминала, и Люси это ничуть не расстраивало. Её семьёй уже почти два года была труппа Гейла.
Илана теперь тоже стала членом этой семьи и чувствовала бы себя полностью счастливой, если бы её не покусывала одна назойливая мысль. «Где ты, там вечно что-нибудь случается»… Была ли она вправе входить в жизнь этих людей и становиться её частью? Она, чей дар, чьё отличие от других нередко становились причиной всяческих бед…
Балет отнимал у неё столько времени и сил, что на магию ни того, ни другого уже не оставалось. Илану это даже радовало. Ей как никогда хотелось вести нормальную жизнь. Быть не магом, не сверхчеловеком, а просто счастливым человеком, окружённым друзьями и занятым любимым делом. Иногда она размышляла о том, как бы восприняли её магический дар здесь, на Авалоне, где, казалось бы, задались целью превратить жизнь в сказку. Может, здесь настоящий маг был бы очень даже кстати. Может, ей бы даже предложили должность придворной колдуньи и стали звать Вивианой[12]… Нет. Как бы они тут ни заигрались в сказку, в настоящую магию на Авалоне не верят. И скорее всего, даже верить не хотят. Здесь она будет внушать такой же страх, как и в Германаре, где ненавидят алиенов и мутантов. Ведь ненавидят-то их как раз потому, что в их нечеловеческой природе порой бывают заложены возможности, недоступные человеку и неподвластные ему. Видимо, расе, привыкшей считать себя венцом творения, просто трудно с этим смириться. Впрочем, земляне ещё задолго до знакомства с иными расами жгли на кострах колдунов и ведьм. Так что, если ты колдунья, лучше тебе затаиться.
Камелот считался одним из красивейших городов Федерации, но Илана всё чаще ловила себя на том, что он утомляет её своей помпезностью и навязчивой стилизацией под средневековье. В Германаре тоже любили стиль средневековой Европы, но у тамошних архитекторов было чувство меры. По сравнению с изящным королевским дворцом Гаммеля замок авалонского монарха являл собой образец архитектурного излишества — сплошное нагромождение башен, башенок, колонн и балюстрад. Внутри всё ломилось от роскоши. У большинства она вызывала восторг, который Илана не разделяла.
— Слишком много позолоты, пестроты и всяких финтифлюшек, — сказала она Люси на одном из приёмов, куда была приглашена вся труппа Гейла. — Либо дизайнерам не хватило вкуса, либо они были вынуждены потворствовать вкусам заказчиков.
— Художникам часто приходится потворствовать вкусам тех, кто им платит, — пожала плечами Люси.
— Вот именно, — подключился к разговору принц Артур, долговязый юнец с бледной, вечно недовольной физиономией. Знай Илана, что он где-то рядом, она бы говорила потише. — Потому ваш маэстро и ставит спектакль о каких-то там снежных магах. Это личная просьба вашей покровительницы — мадам де Персан. Да и моя матушка заинтересовалась этим проектом. Так что если хорошо спляшете, не пожалеете.
— Люди обычно не жалеют, когда им что-то удаётся, — холодно сказала Илана.
— Ну да, — ухмыльнулся принц. — Ведь за это обычно хорошо платят.
— Лично я ни за какую плату не стану делать то, что мне не нравится.
— Даже откажешься от главной роли?
— Причин отказываться от интересной роли у меня нет. Я просто сказала, что ни за какие деньги не буду делать то, что мне неприятно.
— Да, я уже заметил, что ты особенная, Линда Сноу. И откуда хоть ты такая взялась? Такое впечатление, что ты действительно выросла в каком-то ледяном дворце, потому тебе и не нравятся дворцы, построенные людьми. У тебя и правда голубая кровь? Знаешь, мой друг Тео был бы не прочь лично в этом убедиться. Есть довольно приятный способ пустить юной деве кровь. Говорят, у тебя ещё не было любовников…
— А тебе ещё, кажется, не объяснили, в чём разница между достойным поведением и хамским. Я могу объяснить тебе это прямо сейчас.
Принц невольно попятился, когда Илана двинулась к нему. От ярости её красивое тонкое лицо светилось нежной голубизной, а огромные глаза напоминали снеговые тучи. Возле Артура тут же появились, словно материализовавшись из воздуха, двое хорошо накачанных парней, а испуганная Люси схватила подругу за руку.
— Я слыхала, что сэра Артура уже посвятили в рыцари, — язвительно сказала Илана. — Странные какие-то на Авалоне рыцари. Их даже от девчонок телохранители защищают.
— Да считай, что это они тебя от неприятностей хотят избавить, — криво усмехнулся покрасневший принц.
— Очень любезно с вашей стороны, — с улыбкой обратилась Илана к телохранителям. — Но я не хочу, чтобы вы избавляли меня от неприятностей. Не могли бы вы оставить меня с его высочеством с глазу на глаз?
Двое молодчиков переглянулись, потом дружно, как по команде, уставились на принца.
— Что здесь происходит?
Увидев короля и королеву, телохранители склонились в низком поклоне, а Люси сделала реверанс. Илана же была так сердита, что не сразу вспомнила о правилах этикета. Впрочем, когда вспомнила, всё равно не стала приседать. У неё не было ни малейшего желания выражать почтение тем, кто не удосужился как следует воспитать своего единственного сына.
Король и королева сегодня напоминали манекенов в витрине магазина «Сказочный мир». Артур XXI и его супруга просто обожали наряды в средневековом стиле — в отличие от своего сынка, который предпочитал одеваться у модного сейчас кутюрье Жоржа Велимьена, создавшего направление таймлесс. В переводе со староанглийского это означало «вневременной».
