— Да эта дурочка не знает, что такое настоящее бесправие, — мрачно усмехнулась Илана. — Что это такое, она поймёт на Пайоло. Ладно ещё, если он действительно на ней женится… Он вполне мог заманить её туда, чтобы, к примеру, продать в гарем. Во всяком случае, меня именно такая участь и ждала. Работорговцы, от которых я сбежала на Джероне, везли меня на Пайоло, чтобы подарить императору. Или его извращенцу-брату.
— Ничего себе! А ещё говорят, что работорговля сейчас запрещена даже в так называемых диких мирах…
— Официально-то, наверное, запрещена, но, я думаю, полиция Пайоло предпочитает не вникать, что творится за стенами дворцов тамошней знати. Люси, маэстро знает, с кем и куда бежала эта дурочка?
— Нет. Она тут столько трындела о своей любви к этому типу, о том, как она счастлива, что… В общем, мы решили её не закладывать. Раз уж сбежала, то Бог с ней — пусть будет счастлива…
— Сомневаюсь, что она будет счастлива. Надо всё рассказать господину Гейлу. Пусть снова свяжется с её семьёй, а уж они, наверняка, постараются выцарапать её оттуда. Она несовершеннолетняя гражданка Федерации, и даже если она уехала на Пайоло по собственной воле, её должны вернуть родственникам. И лучше это сделать поскорее, пока её там не извели…
— А по-моему, так ей и надо! — раздался голос, заставивший приятельниц недовольно поморщиться.
— Ты нас напугала, — не скрывая досады, сказала Люси.
Привычка Алии Фаттам незаметно подкрадываться и вклиниваться в разговор раздражала всех, а Илане казалось, что эта симпатичная темноволосая девочка следит за каждым её шагом.
— Фиона всегда была зазнайкой и стервой. И если с неё немного пообрывают пёрышки, ей это только на пользу будет.
— За что ты её так ненавидишь? — спросила Илана.
— Да её тут никто особенно не любил. Хитрая, как лиса. Она у многих роли перебивала…
— Роли распределяет маэстро, — резко возразила Люси. — И никакая Фиона ему не указ. Танцует она действительно здорово, и если какая-то роль доставалась не тебе, а ей, то дело было не в её хитрости, а в её способностях.
— А откуда ты столько знаешь о Пайоло? — пропустив колкость мимо ушей, обратилась Алия к Илане.
— Между прочим, существуют средства массовой информации, — ответила за Илану Люси. — И благодаря им можно узнать много интересного… Кстати, Линда, мы же собирались посмотреть одну передачу. Пошли ко мне.
И взяв Илану под руку, она потащила её с лоджии.
— Интересно, когда эта тварь подкралась и сколько успела услышать. Не хватало ещё, чтобы она узнала о тебе правду. От неё можно любой пакости ожидать.
Правду об Илане знали только Питер Гейл и Люси Уотерс. Причём теперь они знали даже её настоящее имя. Илана поняла, что этим двоим можно доверять. Наверное, доверять можно было многим членам труппы, но маэстро решил, что, чем меньше им известно о новенькой, тем лучше. Маэстро обожал своих подопечных, но он уже давно не заблуждался насчёт человеческой природы. Уж он-то знал, что ни в одном театре не обходится без интриг, а Илане могли повредить не только интриги, но и просто чья-нибудь болтливость. Так что для остальных членов труппы был придуман миф. Айслинд Гроу родилась и выросла на маленькой периферийной планете Сидон. Воспитала её бабушка, которая недавно умерла, после чего Опекунский Совет отправил девочку на Джерон, где у неё жили родственники. Они должны были встретить её в космопорту, но так и не пришли. Айслинд Гроу добралась до столицы на пассажирском аэробусе, долго бродила по городу, потом её занесло в театр Баланчини, где она испугалась полицейских и, удирая от них, оказалась в артистической. От полицейских она убегала, поскольку боялась, что родственники её уже разыскивают, а жить у них ей совершенно не хочется. Питер Гейл в течение нескольких дней исправно обращался в главное сыскное управление Тель-Мена с вопросом, не разыскивает ли некий Альберт Зиммер-Хеймер свою троюродную племянницу Айслинд Гроу. А поскольку никакого Альберта Зиммер-Хеймера в природе не существовало, то оказалось, что бедную сироту Айслинд никто не ищет.
— Люди не больно-то любят, когда им на голову сваливаются осиротевшие племянники, да ещё и троюродные, — кисло сказал Питеру Гейлу начальник сыскного управления. — Может, они вообще покинули Джерон. Если вам так необходимо их найти, обратитесь в Интерпол, а ещё лучше — к частным детективам, поскольку у Интерпола есть дела поважней, чем искать каких-то обывателей, которые бегут подальше от проблем.
— А если я не хочу их искать? — спросил Питер Гейл. — Если я сам хочу позаботиться об этой девочке?
— Думаю, так будет лучше для всех, — оживился чиновник. — Вы только пошлите в Опекунский Совет её родного города сообщение, что согласны взять ответственность за неё на себя. Там будут только рады. Кому какое дело до этих сирот? Со своими-то детьми хлопот не оберёшься…
Естественно, никаких сообщений маэстро посылать не стал. Графиню де Персан он заверил, что вопрос с Айслинд Гроу в целом решён, но остаётся одна маленькая проблема. Девочка потеряла свои документы и панически боится делать запрос туда, где жила раньше. Боится, как бы её туда не вернули и не отдали в приют. Или не кинулись разыскивать её родственников, к которым она совсем даже не хочет. Они ярые последователи учения Махмуда Саддаха и ни за что не позволят ей заниматься балетом. В Опекунском Совете сидят бюрократы. Если они решат следовать букве закона…
— Ну уж нет! — воскликнула графиня. — Отдавать этого чудо-ребёнка на растерзание бюрократам или религиозным фанатикам — такого я не допущу! Я всё улажу, дорогой маэстро. Не надо никаких запросов. Думаю, девочка прекрасно помнит свой день рождения, так что документы мы ей сделаем.
Теперь у Иланы было свидетельство на имя Айслинд Гроу, в котором говорилось, что до шестнадцати лет она находится под покровительством Питера Гейла и графини де Персан. Покровительство на Авалоне считалось одной из форм опекунства, но если опекаемый мог сам зарабатывать себе на жизнь, он признавался независимым человеком и ещё до своего совершеннолетия получал почти все гражданские права, за исключением права вступать в брак, участвовать в выборах и распоряжаться наследством. До шестнадцати лет он мог распоряжаться только своим собственным заработком.
Собственный заработок у Иланы появился не сразу. Хорошо знакомую партию она исполнила с блеском, и всё же долгий перерыв в занятиях не мог не сказаться на её форме. Так что в течение месяца она едва ли не по полдня проводила у балетного станка, выслушивая от маэстро куда больше замечаний, нежели похвал. Питер Гейл был в восторге от своей новой ученицы, но он боялся, как бы недавний успех в тель-менском театре не вскружил Илане голову.
— Тебе ещё предстоит очень много работать, моя дорогая, — говорил он. — Я верю, что ты станешь настоящей звездой, но даже при твоих способностях ничего не даётся даром. Не обижайся, если временами я бываю несносен. Тебе может показаться, что я требую слишком многого, но поверь — я от каждого требую только то, на что он способен.
При всей своей взбалмошности и экзальтированности Питер Гейл был хорошим учителем, и ни одно из его замечаний не казалось Илане необоснованным. Её даже удивляло, когда Алия Фаттам и Изольда Брандт дулись на маэстро, ворча, что он к ним придирается. Похоже, эти две красавицы были уверены, что заслуживают одних лишь похвал. Илана же за свою жизнь натерпелась столько несправедливых придирок и обвинений, что находила все эти обиды на старого чудака маэстро просто нелепыми.
Она ещё никогда не была так довольна жизнью. Ей нравилось просыпаться в уютном номере и, надев лёгкие шорты с футболкой, выбегать в парк на утреннюю разминку. После душа её ждал завтрак в весёлой компании на гостиничной террасе. Потом вся труппа отправлялась в театр «Элизиум» — прекрасное старинное здание, находившееся в двух кварталах от гостиницы. Недавно оно было отремонтировано на средства графини де Персан, и теперь его левое крыло занимали просторные репетиционные классы. В одном трудились у станка младшие, в другом старшие члены труппы, а ещё в двух можно было параллельно репетировать сразу два спектакля. Питер Гейл и его помощница, бывшая балерина Селестина Дюран, курсировали между классами, умудряясь ничего не упускать из виду. Иногда следить за занятиями новичков поручали кому-нибудь из взрослых танцоров. Когда это поручали Изольде Брандт, Илане приходилось выслушивать действительно пустые придирки, но даже это не могло испортить ей настроение.
