Когда он подошел, Выжившие уже установили стол, отгородив им угол. Зачем им требовались кресла, стало ясно, когда Улиар и Таркоза уложили их, точно секции крыши, поверх треугольного закутка, образовавшегося позади этого невысокого барьера, — в качестве опор применив пьедесталы скульптур и стены. Героонцы сейчас тоже собрались в кучку, в молчании наблюдая, как люди завершают работу.

— Теперь полезайте внутрь, — приказал Беаш, когда на место было водружено последнее кресло. — Живо!

Пленники молча повиновались, проползая сквозь брешь, оставленную между краем стола и стеной. Забравшийся последним Улиар подтащил за собой еще одно кресло, закрыв щель.

Вот мы и на месте, с горечью подумал Джинзлер. Животные, запертые в клетке собственной постройки.

Раздались шаги, и за решеткой кресел, сложенных над их головами, возникло лицо Беаша.

— Ну что, видите? — язвительно произнес героонец; левую руку он отставил в сторону, и роящиеся насекомые уже начинали возвращаться на прежние места. — Даже люди способны следовать приказам.

Никто не откликнулся.

— Ладно, ваша взяла, — заговорил Джинзлер, решив, что кто-то должен выяснить, что тут происходит. — Чего вы хотите?

Оба рта Беаша искривились.

— Я хочу, чтоб вы все были мертвы, конечно, — ответил он. — Осталось лишь выбрать способ. — Он ткнул рукой за спину — туда, где двое героонцев накладывали какую-то мазь на раны третьего, подстреленного Формби. — Пёпш, например, охотно застрелил бы вас прямо здесь, чтоб насладиться вашими воплями. Особенно твоими, аристокра Формби. Но я решил позволить вам выбирать, как именно вы умрете.

— Вам это не сойдет с рук, — сказал Улиар. Слова были дерзкими, но Джинзлеру его голос показался просто старым.

— О, думаю, что сойдет, — спокойно возразил Беаш, наново заворачивая рукавом уже неподвижных насекомых. — Ваши драгоценные джедаи и имперские штурмовики скоро погибнут… наша диверсия с турболифтовыми кабинами, в которые они попались, решит эту проблему. А кто еще здесь сможет нас остановить?

— Мы, — буркнул Улиар. — Мы пятьдесят лет готовились к вторжению. По-твоему, мы не способны с вами справиться?

— Сомневаюсь, — сказал Беаш. — Во всяком случае, разоблачат-то нас вряд ли. Пока ваша связь глушится, вы не сможете призвать на помощь вашу жалкую маленькую колонию. А к моменту, когда остальные очухаются и поймут, что произошло, мы давно уберемся отсюда. — Он улыбнулся. — А вы уже будете на пути к темной и ледяной смерти.

Потянувшись рукой вниз, он встряхнул мантию. Раздался негромкий стук, словно бы на пол посыпались какие-то мелкие предметы.

— Маленький подарок для выживших «Дальнего полета», — пояснил героонец. — Нескольких мы уже напустили на турболифты; а эти позаботятся о здешнем секторе.

Наклонив голову, Джинзлер прижался щекой к креслу, нависавшему над ним, пытаясь заглянуть за край стола. На полу он увидел с десяток нитевидных существ, скользивших по направлению к стенам.

У него перехватило дыхание:

— Кабельные ползуны!

— Отлично, посол, — похвалил Беаш. — В конце концов, я же обещал, что вы умрете в холоде и темноте, не так ли?

— А что такое кабельные ползуны? — спросил Улиар.

— Они вроде трубопроводных червей, — ответил Джинзлер, чувствуя, как у него сводит живот. — Только еще хуже. На «Посланнике Чаф» Беаш подбросил нескольких в линии управления и едва не вывел корабль из строя. — Он вскинул брови. — Ведь это были вы, верно?

— Мы погуляем по вашему судну еще некоторое время, разбросав остальных наших маленьких любимцев — для максимального эффекта, — сказал Беаш Улиару, игнорируя вопрос. — После чего предоставим вас вашей судьбе.

— Беаш, ни к чему губить этих людей и их дом, — произнес Формби. Его голос был совершенно спокоен, а боль, которую он должен был чувствовать в изувеченной руке, едва угадывалась. — Если вам нужен «Посланник Чаф», забирайте.

Беаш фыркнул.

— Вы нас недооцениваете, аристокра. Мы задумали куда более масштабную игру, чем захват простого дипломатического судна. — Он махнул рукой в сторону волвкилов. — И раз зашла речь об игре: мы оставим тут наших домашних зверят, чтобы вы сидели тихо, пока мы не закончим. Полагаю, вы уже заметили, как трудно их убить. Если же нет или если кто-то из вас предпочтет смерть более быструю, чем ту, на которую мы обрекаем вас, то поверьте: они с удовольствием вам помогут.

— Беаш? — снова сказал Формби.

Но Беаш уже повернулся к ним спиной и зашагал прочь. Вновь выглянув сквозь кресла, Джинзлер увидел, что остальные героонцы пристроились к нему сзади, причем двое из них поддерживали третьего. Дверь распахнулась, и Беаш быстро выглянул в коридор. Через секунду они ушли, и дверь за ними захлопнулась.

Джинзлер перевел взгляд на трех оставшихся волвкилов. Они слонялись теперь по комнате, продолжая вылизывать себя и время от времени обнюхивая тела своих жертв. Но было ясно, что заодно они не спускают глаз с пленников, притаившихся за перегородкой.

— Не понимаю, — сказала Розмари дрожащим голосом, звучавшим чуть громче, чем шепот. — Чего они от нас хотят?

Улиар вздохнул.

— Месть, инструктор, — пояснил он. — Месть за преступления реальные и за преступления воображаемые.

— Какие преступления? — спросила Розмари. — Что плохого мы сделали героонцам?

— Героонцам мы не сделали ничего, — с горечью сказал Улиар. — В этом-то и проблема.

Повернувшись, Джинзлер уставился на него:

— Что?

— А разве вы не знаете, посол? — огрызнулся Улиар, глядя потемневшими глазами мимо Розмари. — Беаш и его приятели вовсе не героонцы. Они — вагаари.

Джинзлер вытаращил на него глаза, а в его памяти мелькали картинки, скопившиеся за время перелета. Как Улиару могло прийти в голову, что их болезненно робкие спутники являются представителями расы пиратов и рабовладельцев? Но прежде чем этот вопрос сформировался в его сознании, все эти картинки заслонила, точно тяжелый занавес, последняя и сама яркая: Беаш, спокойно созерцающий, как его волвкилы превращают зал заседаний в бойню.

— С чего вы взяли? — спросил он.

— Их голоса, — ответил Улиар, глядя в пустоту, и в его взгляде проступила давняя боль. — Или, вернее, их речь — когда они заговорили на своем языке перед самой атакой. Я слышал ее лишь раз, но никогда не забуду, — его взгляд вновь сфокусировался, упершись в Джинзлера. — Вы что, действительно не знали, кто они?

— Конечно же, нет! — возмутился тот. — По-вашему, если б мы знали, то пустили бы их на борт «Дальнего полета»?

— Ну, не знаю, — мрачно сказал Улиар. — Некоторые из вас могли это сделать. — Он наставил взгляд на Формби. — И в первую очередь, преемники тех, кто пытался уничтожить «Дальний полет».

— Нелепость! — произнес Формби напряженным от сдерживаемой боли голосом Он лежал на боку, положив голову на колени Фисы, а пятна крови на его рукаве постепенно делались больше. — Я уже говорил: Чисская Держава непричастна к гибели вашего корабля. Траун действовал совершенно самостоятельно.

— Возможно, — сказал Улиар. — А как насчет вас, аристокра? От чьего имени действуете вы?

— Зачем мы тратим время на ерунду? — сердито вклинилась Фиса. — Аристокре Чаф'орм'бинтрано нужна медицинская помощь. Где у вас медицинский центр?

— А какая разница? — проворчал Улиар. — Эти твари убьют каждого, кто попытается выйти.

— Нет, — возразила Фиса. — Во время боя они нападали лишь на тех, у кого было оружие. Пока мы безоружны и не делаем угрожающих движений, нам, думаю, можно их не опасаться.

— Занятная теория, — презрительно сказал Таркоза. — И вы готовы ради нее рискнуть жизнями всех нас?

— Нет надобности рисковать кому-то, кроме меня, — возразила Фиса, начиная менять позу в этой тесноте. — Пойду я.

— Нет, не пойдете, — возразила Эвлин. — Я видела, как один из них говорил со зверями. Думаю, он велел им не выпускать никого из нас.