Верка пошла по племени с автоматом в руках – собирала свое растащенное добро. После того как две африканки, осмелившиеся прибрать ее шмотки, получили в глаз и не смогли оказать достойного сопротивления белой фурии, обещавшей сжечь деревню до тла, остальные вернули вещички сами. Мужики племени встали на четвереньки и принялись взапуски биться головами о землю, видимо, прося прощения у разгневанной белой богини. Верка тем временем рассматривала, что стало с ее одеждой. Ничего не было порвано, африканки к таким ценностям относились трепетно, но Верке требовалось все постирать.

В африканской деревне, к нашему большому удивлению, оказались в наличии различные современные моющие средства, которые Верка и использовала, подключив к работе чуть ли не всех ребелов. Кто-то кипятил воду, кто-то следил за стиравшимися маечками (все было разложено строго по цвету), кто-то что-то вымачивал, потом Верка сама все прополоскала, опять вспомнив добром таланты моего брата, и развесила свое барахло сушиться.

После чего мы отправились на военный совет. Вождь ребелов пояснил, что правительственные войска, понеся определенные потери и причинив урон ребелам, отступили на исходные позиции и, по всей вероятности, в настоящее время базируются недалеко от столицы – как и обычно.

За время нашего отсутствия в лагере ребелов, когда они опять вернулись на насиженные места, вождь сделал много дел. В частности, они собрали информацию о батюшке и паломниках, как я просила по приезде в лагерь.

– Ну и чем он занимается, кроме проповедей? – с нетерпением спросили мы все.

По сведениям, собранным вождем и ребелами-разведчиками, батюшка имел в Замбаре свой спиртовой заводик. Гнал национальный русский напиток на африканских просторах. Ребелам удалось приобрести образцы продукции заводика, которая теперь, как выяснилось, продается в местных магазинах. Батюшка, правда, еще не охватил всю страну, но, видимо, на это нацелился. Он отстегивает налог непосредственно президенту, а также расплачивается с ним своим товаром (высоко оцененным лично президентом, его семьей и генералами), поэтому ему и открыли зеленую улицу. Национальное русское самогоноварение получило в Африке поддержку на государственном уровне.

– Так там водка или самогон? – уточнила я.

Нам предложили попробовать. Дегустацию проводило мужское большинство нашей группы и пришло к однозначному выводу: самогон! Разведчики, собиравшие сведения, сообщили, что производится пойло из местного сырья, в основном из кактусов.

– Поэтому такая мерзость, – решил Афганец.

Но аборигенам, как выяснилось, пойло пришлось по вкусу, и местные магазинчики уже специально заказывают полюбившийся африканцам напиток. Видимо, они тут привычны к кактусам. Правда, водку из кактусов нельзя было назвать замбарийским ноу-хау: она также производится, например, в Мексике. Кстати, там это питье не имеет стабильного стандарта и резко различается в зависимости от качества использованного сырья (кактусы-то ведь разные бывают) и степени очистки.

Афганец уточнил, большой ли у батюшки заводик. Нам, если такое желание имеется, были готовы его показать. Я заметила, что для начала неплохо бы исследовать место жительства батюшки с паломниками, скорее всего мы найдем что-то интересное именно там, а не на заводе, где также работают и местные чернокожие африканцы. Если батюшка уже какое-то время проживает в Замбаре, то прекрасно знает, что африканцы быстро приберут к рукам все, что плохо лежит.

– Советуешь осуществить вылазку? – спросил Афганец.

Я кивнула.

Серега тут же предложил своим чернокожим родственникам проследить, когда батюшка покинет свой дом в вечернее время, чтобы мы нашей милой компанией смогли туда забраться. Самим нам следовало тоже передислоцироваться куда-нибудь в те края.

– Может, в гостиницу вернемся? – предложила Верка. – Вы наплетете что-нибудь местной полиции, – посмотрела она на Лешку. – Выясним как раз, как они ищут Костю. Может, Костя уже на свободе и с ума сходит? Будет хуже, если Ланин брат решит нас спасать!

Эта перспектива не улыбалась никому из тех, кто был знаком с Костей лично, поэтому мы вскоре загрузились в старые джипы и к вечеру уже размещались в гостинице в прежних номерах.

Нина с Таней, грузины и Ольга испарились в неизвестном направлении. Люди Афганца, с опухшими от беспробудного пьянства и обгоревшими на солнце физиономиями, встретили нас с распростертыми объятиями. Они все эти дни гостиницу не покидали, ни девственницами, ни путанами не интересовались, днем валялись у бассейна, вечером пили местный джин, запивая его местным ромом и виски.

Полицейский, с которым мне уже доводилось общаться, приехал вскоре после нашего возвращения в номера, по всей вероятности, оповещенный владельцем гостиницы. Афганец рассказал истинную правду о захвате третьего джипа и о том, как им с друзьями удалось уйти от погони. Путь в гостиницу занял несколько дней. Мы с Веркой и Сашкой заявили, что тоже были украдены африканцами, спаслись сами, по пути встретили друзей и вот вместе вернулись.

Полицейский был рад, что мы спаслись без его помощи. В глубине своей черной души он, не исключаю, и переживал, что не получил свои проценты с нашего выкупа. Но виду не подавал. По его словам, о местонахождении остальных членов нашей группы ему было ничего не известно. Требований о выкупе больше не поступало. Появление Сереги с Витьком его нисколько не смутило. Возможно, он решил, что это тоже спасшиеся в джипе. Он не очень различал белых по лицам, в особенности если учесть, что лица друзей Афганца и сибиряков были очень похожи даже на наш взгляд. И по цепям их было не отличить. Такое впечатление, что отливали их в одном месте – для одного собачьего питомника.

9 января, воскресенье

Следующий день мы загорали у бассейна, отдыхая от приключений, а ближе к ночи в гостиницу неслышно проникли разведчики ребелов и сообщили: батюшка с паломниками куда-то намылились. Оделись в парадное платье, сели в машину с кондиционером, а не в открытый внедорожник, и поехали. Следовало действовать незамедлительно. На дело пошли мы с Веркой и Сашкой, как самые опытные по ночным вылазкам, Алексей Петрович, заявивший, что меня нельзя оставлять без присмотра, детектив Володя и Серега. Африканец, принесший весть, сел за руль джипа. Второй африканец ждал нас недалеко от дома батюшки, в густых зарослях кустарника, где мы и оставили машину. К дому пошли пешком.

Он был весь погружен во тьму, причем не в нашу, а африканскую. Ночи здесь гораздо более черные, чем в моем родном Питере.

Охраны у дома не было никакой. Вероятно, батюшка ничего не боялся. Если здесь часты кражи на улицах, спокойно могут вырвать или порезать сумку, а оставленное в лагере добро быстро растащили африканки, то так называемых квартирных краж (хотя тут в основном у всех дома) практически не бывает. Если так можно выразиться, принято обчищать иностранцев, но не своих. Этот дом, правда, тоже принадлежал иностранцу, но уже «своему» иностранцу. Да и любой священнослужитель в Африке традиционно пользуется уважением. Более того, местные, несомненно, в курсе, что батюшка вхож к президенту, а это здесь очень много значит. У батюшки были все основания считать, что его никто не тронет. Не рассчитывал он как-то на повышенный интерес соотечественников! Сюда все-таки солидные люди приезжают, они не балуются проникновением в чужие дома, хотя некоторые, возможно, и начинали с этого свою трудовую деятельность.

Чернокожие любезно предоставили нам с Веркой по универсальной отмычке (видимо, откуда-то узнали о наших талантах – или ребята сообщили? Слухами-то земля полнится). Мы с подружкой, используя наш большой опыт по вскрыванию чужих дверей, справились очень быстро, под восторженными мужскими взглядами. Замок, признаться, был хлипкий. Не учел батюшка возможностей опытных отечественных взломщиков, или взломщиц!

Затем дружною толпою мы ввалились в дом. Хотя фонарики с собой были, решили включить свет. Чего бояться? В любом случае один из африканцев остался на часах.