– Где ж ты такой кактус нашла? – спросил Лешка, переходя на «ты».

– Пойдемте, покажу, – невозмутимо предложила Нина и заметила, что нам может понравиться. По крайней мере, будет что вспомнить в старости и рассказать внукам.

Афганец опять кашлянул и сказал, что он уже вышел из возраста, когда этим делом занимаются под кустом. Он предпочитает комфорт. Я же опять невольно вспомнила Бразилию. Мы с Веркой были там на Новый год (я как раз прощупывала почву насчет карнавала – чтобы посылать группы уже со знанием дела), а когда возвращались в свой отель с празднования, следуя по набережной, то наблюдали интересную картину: если у нас под каждым кустом после народного гулянья можно обнаружить или пьяного, или компанию заливающих внутрь спиртные напитки, то в Бразилии под кактусами, растущими там вместо наших кустов, лежат парочки. Парочки никого не стесняются. Никаких страшных воплей (вызванных уколами) они не издают. Или они уже приноровились? Имеют большой опыт? Конечно, если, начав с подросткового возраста, заниматься этим делом под кактусами… У Нины же такого опыта явно не было. Однако она не очень переживала. Подумаешь, иголки в спине! Главное: впечатления незабываемые! Кто еще в ее Крыжополе трахался в Африке с папуасом под кактусом? Ну, если только Таня, но она, похоже, не укололась. Или пока не укололась, так как еще не прибежала за помощью.

Афганец предложил Нине улечься на наше ложе, и мы на пару, действуя с двух сторон, занялись ее спиной. Нина тихонечко подвывала, но терпела, повторяя, что любовь требует жертв. Лешка многозначительно переглядывался со мной. Я, признаться, на такие жертвы была не готова. Или в самом деле – из одного возраста я вышла, в другой еще не вошла?

Затем я смазала Нинину спину одеколоном, и она опять обернулась полотенцем. Афганец задал ей вопрос, который я задала еще в охотничьем лагере – из чисто женского любопытства. Чем они с Таней занимаются в своем Крыжополе? Все-таки для поездки сюда нужны немалые деньги, а им ведь еще требовалось добраться до Москвы. Наличие «спонсоров» Лешка отмел сразу же: не в том возрасте тетки.

Нина подробно рассказала. Вскоре после начала перестройки, когда мыловаренный заводик – главное и крупнейшее предприятие их города – превратился в акционерное общество закрытого типа, Нина с Таней работали в бухгалтерии и сориентировались одними из первых. В результате стали крупными акционерками. Работяги какое-то время тоже были их партнерами, но это время длилось недолго – как на многих других предприятиях нашей необъятной родины. Нина с Таней скупали у партнеров акции, за бутылку или просто за стакан. На заводе появились бритоголовые юноши, почему-то получившие должности советников – по разным вопросам. Какое-то время, с регулярностью примерно раз в месяц, происходил отстрел советников прямо у заводских ворот, ну, или по месту жительства. Советники исчезали, Нина с Таней оставались, заводик работал ни шатко ни валко, но работал: мыло и порошок всегда нужны.

А потом в один прекрасный день на заводе появился невзрачный мужичонка, тело которого, как в дальнейшем довелось узнать и Нине, и Тане на собственном опыте, имело в основном синий цвет. Но мужик был деловым человеком и производство не только наладил, но и расширил, закупил импортное оборудование, и теперь заводик штампует разнообразную продукцию (более ста наименований). Продукция вся делается на натуральном сырье, что пользуется спросом за границей. В настоящее время бóльшая часть товара идет на экспорт. Мужичонка теперь осуществляет, так сказать, общее закулисное руководство, Нина – директор, Таня – главный бухгалтер. Работают на предприятии в основном женщины, потому что мужское население Крыжополя упорно спивается и никакой зарплатой его не привлечь. Мужики используются только на погрузке-разгрузке. Можно было бы купить для этих дел автоматику, но руководство считает это излишней тратой денег. Зачем, если дешевле использовать местных пьяниц, готовых все сделать за бутылку? Поэтому можно смело утверждать: в Крыжополе царит матриархат.

Несмотря на то что нам было интересно слушать Нину (с виду – клуша, а ведь молодец, сориентировалась и развернулась в новое время), мы отправили ее в их с Таней номер. Афганец заявил, что она мне завтра расскажет все в деталях по пути в деревню, где Нина с Таней намеревались покупать подарки своим сотрудницам. Пусть у тех дома будут хоть деревянные члены, раз в их городе натуральные проблемы.

Нина ушла, рассыпаясь в благодарностях, мы с Лешкой с хохотом рухнули на кровать. Но опять не успели заняться любовью. С первого этажа раздался жуткий женский вопль.

– Танька, – решила я, вскакивая с постели, аки пулечка, и опять обертываясь полотенцем. Лешка же схватил стреляющее снотворным приспособление и, держа его в руках, ринулся из комнаты вниз.

Выяснилось, что ринулся не он один, а и другие постояльцы гостиницы. Мы как раз посмотрели, у кого что есть на вооружении. Огнестрельное оружие оказалось у двух грузин. Учтем на будущее.

Когда Нина спустилась в номер, Таня уже вернулась (без иголок в спине) и увидела, что в центре их комнаты сидит ящерица. Нина вошла, тоже увидела ящерицу и предложила Тане ее поймать. Таня поймала – за хвост, который остался у нее в руке, сама же ящерица убежала. Таня испугалась и теперь вопила, держа хвост в руке. Хвост какое-то время дергался, как живой. Таню насилу успокоили, затем все направились по своим номерам. Афганец заметил, что в наших двух куриц-мылопроизводительниц стоило бы все-таки выстрелить снотворным, чтобы дали другим поспать. О занятиях любовью он больше не заговаривал.

Я же вспомнила, что косметикой также торгует наниматель Володи и Коли… Хотя мало ли у нас в стране производителей шампуней и порошка? И ведь их качественный состав вполне может различаться…

3 января, понедельник

На следующее утро мы с Веркой, Сашкой, Ниной, Таней, Вахтангом и Гоги загрузились в арендованный джип и отправились в нужную деревню. Грузины заявили, что дорогу найдут, правда, вначале они хотят заехать еще в одну деревню.

– В какую? – тут же напряглись мы с Веркой и Сашкой. У нас с собой были сети и «ручки», но их явно будет недостаточно, если против нас кто-то пойдет с «калашом».

Вахтанг с Гоги усмехнулись и поведали, что они уже дважды посещали одну любопытную деревеньку. Там, правда, чисто мужское шоу (вернее, ориентированное на мужчин), но они уверены: наша компания сможет его оценить. А я, как директор турфирмы, потом потребую включить его в программу тура.

Шоу оказалось эротическим, причем весьма своеобразным. Молодые люди – мужчины и женщины – демонстрировали способы занятия любовью. Все происходило днем, на вытоптанном участке земли, подобно вчерашнему представлению с танцами в другой деревне. Здесь же не было ни танцев, ни песнопений, ни музыки. Голый секс на свежем воздухе в исполнении чернокожих партнеров.

– Ну и как вам? – спросили грузины, когда мы уже сели в джип и поехали дальше, в деревню, специализирующуюся на резьбе по дереву.

– Мне – никак, – призналась я.

Верка считала, что мы зря потеряли время, как и Нина с Таней. Даже на Сашку увиденное не произвело впечатления.

Я прекрасно понимала, почему эту деревню не включают в программу стандартного тура, хотя немцы и скандинавы, как сказали грузины, сюда регулярно наведываются. Шоу на сексуально озабоченного любителя. Если бы все это еще происходило под музыку, было хоть как-то оформлено, а так… В этом племени, насколько знали Вахтанг с Гоги, издревле существовала традиция: вождь вместе со своей женой обучали соплеменников технике секса и демонстрировали различные позы перед всем честным народом. Потом кто-то умный решил сделать на этом деньги.

– Нас не надо обучать, – фыркнула Верка. – Сами кого хочешь обучим!

Но грузинам нравилось смотреть на подобное… И нравились чернокожие женщины. Мы же с Веркой опять обратили внимание на нескольких девушек с экземой на смуглых телах. Они, как и вчерашние, не были чернокожими африканками – их цвет я определила бы, как «кофе с молоком». Но эти девушки не носили балахонов, скрывая тела от солнца, да и экземы на их телах было значительно меньше, чем у вчерашних.