Я глянула в окошко, наблюдая, как тоскливая процессия пассажиров неспешно скрывается из виду.
Может попробовать вести себя как большинство и тогда люди потянутся?
Хм, например, стоило бы выскочить вместе со всеми из троллейбуса и, поскальзываясь, брести по направлению к дому… Наверняка, смогла бы попутно выслушать множество мнений по поводу нашего правительства, города, и вообще жизни. А может и свое выразить. Стала бы, так сказать, ближе к народу…
Словно в ответ на мои мысли, раздался удивленный возглас водителя, троллейбус натужно дернулся и завелся.
— Ток дали! — обрадовано улыбнулась бабка, усаживаясь поудобнее, — Сейчас поедем!
Возмущенно заскрипев, средство передвижения тронулось с места и спустя пару минут все-таки преодолело пригорок, нагнав, выпущенных пять минут назад пассажиров.
До остановки оставалось еще метров пятьдесят, а раньше водитель останавливаться права не имел. А посему мы медленно и торжественно проехали мимо несчастных.
Я иронично улыбнулась, глядя на постепенно вытягивающиеся лица заметивших нас людей, и едва удержалась, чтобы не помахать им ручкой.
Все-таки, лучше, наверное, оставаться самой собой, а не поддаваться на всеобщие провокации, иначе бы сейчас я тоже, как и все остальные, с разъяренным воплем неслась за троллейбусом…
Остановившись у железного козырька остановки, водитель мрачно ждал, пока разозленный народ, добежит-таки до заветных дверей и, с глухим рычанием отталкивая друг друга, заберется внутрь, поспешно занимая свободные места.
…Возмущенные крики, ругань, детский плач, топот и шум мотора — затопили пространство тяжелой пеленой, заставляя меня поморщиться. Но среди всего этого шума мое сознание вдруг вычленило что-то, что заставило меня невольно вздрогнуть, пройдясь ледяными колючками по сердцу. Что это? Предчувствие? С кем-то из близких что-то случилось?
Я поспешно огляделась. Редко, но все же со мной случаются приступы так называемой интуиции. И всегда они предупреждают о плохом, что уже произошло или произойдет вот-вот…
Троллейбус, наконец, впустил последнего пассажира и, закрыв двери, потащился дальше. Предчувствие слегка сменило направленность и превратилось в откровенную тревогу. И чем дальше мы ехали, тем больше она усиливалась. Зря я не вышла на остановке. Но еще не поздно выйти сейчас…
Я порывисто вскочила с сидения, и не слушая возмущенных восклицаний по поводу своей бесцеремонности, начала поспешно пробираться к кабине водителя.
…Вот и все. Я рядом. Последний шаг… Так да или нет? Секундное раздумье. Да!
Я постучала костяшками пальцев в стекло:
— Выпустите меня!
Дверь в кабину открылась. Водитель, не оборачиваясь, бросил:
— Не положено. Скоро остановка.
— Выпустите! Мне плохо! — заорала я, заставляя его подпрыгнуть от неожиданности, — Быстро!! — я со всего размаха стукнула кулаком в фанерную переборку. Народ вокруг меня изумлено расступился, перешептываясь.
Водитель притормозил и, обернувшись, удивленно смерил меня взглядом.
— Ну, пожалуйста… — отчаянно прошептала я.
— Полоумная… — пробормотал мужчина, послушно отворяя двери, — То уходить не хочет, то выпусти ее…
Я выскочила из транспорта и почти бегом устремилась обратную сторону. Только сейчас я поняла, что влекло меня. Протяжный, леденящий душу вой, в моем сознании воспринимаемый, как отчаянный призыв… И чем ближе я подходила к источнику зова, тем сильнее отступали посторонние мысли, оставляя лишь единственное желание — помочь…
…Довольно просторный двор изящного двухэтажного дома, стоящего чуть в стороне от протоптанной людьми дорожки. Недостроенный кирпичный забор, закрывает лишь малую его часть, оставляя пытливым взглядам возможность любоваться уже почти до конца отстроенным коттеджем.
Я поспешно шагнула во двор, едва с воплем не выскочив обратно. Источником непонятного зова оказалась огромная черная псина, по размерам явно превышающая все известные мне породы. Огромный черный пес, с густой, лоснящейся шерстью, укомплектованный кучей острых зубов и пронзительно сиреневыми глазами, изредка отливающими краснотой, здорово напоминал волка или еще кого похуже.
Увидев меня, собака замолчала, попятилась, и вдруг словно бы досадливо тряхнула головой. Я удивленно прищурилась. Псина коротко тявкнула и одним прыжком скрылась за домом.
Спустя мгновение, я, преодолев, наконец, страх, и призвав ему на смену интерес, пошла следом. Но, едва завернула за угол, как от обоих чувств не осталось и следа…
На снегу, у самой стены коттеджа, неестественно вывернув руку, лежал мужчина. Рядом с ним понурив голову, сидел все тот же пес.
Ах, вот ты чей… — отстраненно подумала я, стремительно подходя ближе. Пригляделась и ахнула. Мужчина был ранен. Причем ранен серьезно. Черная одежда маслянисто блестела алым в районе груди. Кровь, тонкими ручейками сбегала, багрянцем окрашивая снег.
— Кто же тебя так… — пробормотала я, присаживаясь возле него на корточки. Ведь светло же еще, а! Да и собака с ним вон какая! И все равно достали!
Я закусила губу и осторожно потянулась к запястью несчастного — проверить пульс. Едва я коснулась холодной кожи дрожащими пальцами, как мужчина слабо застонал, и вдруг резко повернув ко мне голову, и вцепился безумным взглядом прозрачно-голубых глаз. Я инстинктивно отшатнулась.
— Не бойся, — прохрипел незнакомец и взгляд его, наконец, смягчился, — ты… — лицо мужчины исказила гримаса боли, и он на секунду смолк, преодолевая приступ, — …поможешь мне? — из последних сил прошептал он, — Я не успел…
— Да…конечно…я все сделаю, я помогу, — поспешно сказала я, даже не подозревая на что соглашаюсь, — Сейчас сбегаю за помощью, и все будет хорошо…вы только держитесь…
Я попыталась встать, но незнакомец протянул ко мне здоровую руку и, схватив за запястье, прошептал:
— Не стоит… Так мне уже не помочь, девочка… Просто обещай… Обещай, что остановишь его и отомстишь за них…
В его глазах плескалась такая надежда, что я, неожиданно для себя самой сказала:
— Обещаю.
— Клянись.
— Клянусь… — эхом отозвалась я.
— Спасибо, — одними губами ответил мужчина, перехватывая меня за ладонь.
В следующую секунду его тело выгнулось дугой, вовлекая в судороги и меня. На мгновение мы стали одним целым. Я почувствовала дикую боль, исходящую из груди и растекающуюся по обессиленному телу, потом увидела лица… много лиц, но среди них два были очень четкими: молодая красивая женщина и девчушка лет двух с огромными голубыми глазами и пухленькими щечками…
А потом тело наполнила необычайная легкость и я, кажется, потеряла сознание…
…Очнулась я когда на город уже опустились плотные сумерки — от тихого поскуливания и бесцеремонного толчка в плечо. Приоткрыв один глаз, я попыталась разглядеть обидчика. Зря! Надо мной нависло что-то темное, лохматое, со светящимися очами и кучей зубов.
— Мам-м-мочки… — тихо взвизгнула я, пытаясь отползти в сторону.
Но громадина вдруг досадливо фыркнула, развернулась и отбежала в сторону, усевшись неподалеку. Я с трудом встала. Голова кружилась, ноги отказывались меня держать, норовя разъехаться и уже больше не собраться. Перестав бороться с отказывающимся работать телом, я снова села на снег. Вот так гораздо лучше, хотя бы не шатает…
И где это я? И что это за гигантская собака? А почему я валялась на снегу? Мысли как пьяные мухи, кружились в голове, периодически сталкиваясь и разлетаясь вновь.
Наконец, на помощь пришла память, и я с горем пополам вспомнила, что произошло. Через секунду я уже с ужасом озиралась по сторонам и весьма сомневалась в своем умственном здоровье.
Я же точно помню, он лежал здесь, в луже крови, разговаривал со мной… Однако, ни на том самом месте, ни поблизости, раненого не обнаружилось.
Видения — вполне нормальное явление для современного человека, — успокаивала я себя, — наверное, магнитные бури подействовали или я переутомление сыграло свою роль… Стоп! А собака? Она-то на месте!
