— И как они одеты?

— Они не одеты.

Уловив намек развлечения в его тоне, она бросила взгляд на его лицо и обнаружила, что он улыбается.

— Подожди — предупредила она. — Мне тоже нравилась эта часть игры, помнишь?

Это стерло улыбку с его надменных губ. Довольная собой, Эбби сняла со Спенсера рубашку и попыталась не смотреть на него. Но это было невозможно.

Он и Улисс могли бы быть близнецами, с их мускулистой грудью и твердой, как будто высеченной из мрамора, талией. Тонкая полоска волос, бежавшая от ключиц до плоского живота заманила ее пристальный взгляд вниз, туда, где она исчезала ниже его брюк, в которых явно образовалась выпуклость. Сам вид этой выпуклости глубоко затронул ее пульс, заставляя его проявиться в самых неожиданных местах.

Святые небеса. Если он был так же возбужден, когда соблазнял ее той ночью, как он смог уйти?

Несомненно, благодаря его обычному самоконтролю. И она тоже будет так же себя контролировать.

— Теперь скажи мне — прошептала она, несмотря на внезапно пересохшее горло — что женщина делает с мужчиной?

— Она целует его грудь — быстро сказал он.

Она накрыла ртом его сосок, пробежав кончиком языка по уже затвердевшему кусочку плоти.

— Вот так? — спросила она, осыпая легкими, как перышко, поцелуями мускулистую грудь в направлении второго мужского соска.

— Да — выдохнул он.

Слегка прикусив второй сосок зубами, она упивалась гортанным стоном, сорвавшимся с губ мужчины, стоном, который стал еще ниже, когда она потянулась вниз и быстро расстегнула пуговицу на его брюках.

— Что еще она делает? — Она зашла ему за спину, чтобы руководить им, точно так же как он руководил ею той ночью.

— Она одной рукой ласкает его живот и … — Он сделал хриплых вдох, когда Эбби скользнула рукой по его животу, поглаживая тугую плоть, скользя пальчиками под открытый пояс брюк, чтобы расстегнуть кальсоны.

— И… что? — подтолкнула она. — Что она делает другой рукой?

— Ласкает его … э … жезл.

— Покажи мне — потребовала она. Эту часть их игры Эбби помнила даже слишком хорошо, так он уговорил ее положить его руку на ее тело.

— Господь всемогущий, Эбби, когда ты успела стать такой провоцирующей распутной девкой?

— Это не я начинаю что–либо и не довожу это до конца — прохладно сказала она. — Это твоя тактика.

— Не напоминай мне — проскрежетал он. — Я, наверное, был безумен.

— Так давай посмотрим, пришел ли ты в себя. Покажите мне, как женщина прикасается к мужчине, мой дорогой лорд Рейвенсвуд.

Схватив ее за руку, он потянул ее в свои кальсоны и обвил тонкие пальчики вокруг твердой плоти.

— Вот так, мой маленький мучитель. Счастлива теперь?

— Еще нет — прошептала она в его крепкое плечо. — Но продвигаюсь к этому.

Она не могла поверить, что он стерпел ее поддразнивание в этот момент. На сердце у Эбби становилось все легче с каждой минутой. Сжалившись над ним, она начала поглаживать его плоть вверх и вниз, наслаждаясь горячей твердостью его толстого «жезла», тем, как пульсировала кровь под ее пальцами, тем, как Спенсер втягивал воздух и стонал от каждой дерзкой ласки.

Свободной рукой она стянула брюки с его бедер. Когда она продолжала ласкать его, то не смогла устоять и принялась целовать его спину, а также потерлась носом о гладкую кожу, вдыхая чисто мужской мускусный аромат. Вскоре он задвигал бедрами, толкая свою плоть в ее руку, его собственные руки сжались в кулаки по бокам.

Внезапно Спенсер отстранился от нее и поймал девушку за руку, чтобы остановить ее ласки.

— Если ты хочешь бросить меня голым и возбужденным, дорогая, ты должна прекратить.

— Почему?

— Помнишь нашу «игру» в спальне?

Это все, что он должен был сказать, чтобы заставить ее остановиться. Тогда она так же ласкала его, и он получил полное удовлетворение от ее ласки.

Ее глаза расширились. Он мог бы получить удовлетворение и сейчас — она не знала, как помешать этому. Значит, он на самом деле имел в виду то, что он сказал: что не будет мешать ей, если она захочет отомстить. Предупреждая ее, он помог бы своему собственному унижению. Ничто большее не могло бы доказать искренность его намерений.

Ее сердце взмыло, свободное от всех сомнений и страхов, она рассмеялась и вытащила руку из его кальсон. Когда Эбби встала перед ним, он уставился на нее так, как будто она растеряла все свои мозги. Наклонившись, девушка полностью сняла его брюки и отшвырнула их в сторону, затем потянулась к кальсонам.

Спенсер схватил ее за руку.

— Нет.

— Голый и возбужденный, помнишь? — поддразнила она.

Он не улыбнулся.

— У меня есть … шрамы, Эбби. Безобразные.

Ах, да, его военные раны. Она забыла.

Он мрачно рассмеялся.

— Хотя я думаю, это придало бы твоей мести особую остроту — оставить голого и покрытого шрамами мужчину в жалком состоянии в его собственном кабинете.

Сердце перевернулось у нее в груди. Пора это заканчивать.

— Или … — сказала она, подходя к двери — мы могли бы вести игру в более удобном месте, например, в твоей спальне, где я могла бы, в свободное время, поцеловать твои шрамы, чтобы сделать их лучше.

Она повернула ключ.

Спенсер подумал, что она хотела бросить его здесь, когда услышал щелчок замка. А потом он осознал ее слова и резко повернулся, не веря своим ушам.

Но ее открытую улыбку нельзя было неправильно понять. Она прощала его. Она хотела его. Она давала ему шанс.

Не говоря ни слова, он в два прыжка преодолел разделяющее их расстояние и, схватив ее в охапку, поцеловал со всей лихорадочной потребностью, которую подавлял всю неделю. Нетерпеливый ответ Эбби решил ее судьбу. Сегодня вечером он по настоящему сделает ее своей женой, и к черту завтрашний день.

К тому времени, когда он отстранился, Спенсер дрожал от силы своего желания, а Эбби нетвердо держалась на ногах.

— Пойдем наверх — прошептал он. Мужчина потянулся мимо нее, чтобы открыть дверь, выглянув, он с облегчением увидел, что вокруг никого не было, кроме лакея, спящего в конце коридора у ближайшей парадной.

— Так как у меня нет намерения одеваться и дать тебе шанс передумать, моя милая, — продолжал он, — мы должны подняться к моей спальне по черной лестнице. На всякий случай, если кто–то из слуг еще не спит. Было бы неловко, если бы нас поймали в таком виде.

— Возможно, неловко для тебя — сказала она хриплым шепотом. — Я полностью одета.

— Это ненадолго — пообещал он, потянувшись к ее платью.

С хихиканьем она метнулась через дверь и, очертя голову, бросилась к служебной лестнице. С проклятьем Спенсер помчался за ней, но она не замедлила свои шаги, пока она не пролетела в дверь, ведущую на лестничную клетку. Когда она немного замешкалась, чтобы оценить свое положение, он поймал ее. Прежде, чем она смогла убежать, он стянул с нее платье и перебросил его через свое плечо.

Но когда он потянулся к нижней юбке, она вырвалась на свободу и со смехом побежала вверх по лестнице, опередив его. Он следовал за ней более медленно, хотя не смог сопротивляться и выкрикнул — я не возражаю, чтобы ты бежала, моя дорогая, если ты уже будешь голой, когда я догоню тебя.

Сверху до него доносились перезвоны ее смеха, затем смех резко оборвался, когда Эбби исчезла в двери, ведущей в коридор наверху. Когда ему пришло в голову, что, если, на самом деле, она решила помучить его, то могла запереться от него в его спальне, он ускорил свой темп. К тому моменту, когда он добежал до своей комнаты и ворвался через открытую дверь, она уже сняла нижнюю юбку и снимала второй чулок.

Уронив чулок, она выпрямилась с приглашающей улыбкой. Он остановился, его рот пересох от вида Эбби, одетой в одну сорочку. Она все еще носила этот проклятый тюрбан, но все остальное…

Всемогущий Господь на небесах, она являла собой нечто особенное. Ее сорочка представляла собой тоненький клочок муслина, плотно облегающий ее груди. Таинственные тени на ткани намекали на ее соски и темный треугольник между ее ног. Обрамленная золотой драпировкой и дубовыми столбиками его кровати, она выглядела гораздо более эротично, чем любая распутница в его тайных кинетоскопах. За исключением одного.