Сам факт, что он о чем–то спросил ее, дал девушке возможность прийти в себя.

Но она не собиралась открывать истинные мотивы ее сегодняшнего поступка.

— Конечно же, нет, — наконец выдавила из себя Эбби.

— Ну что ж, все понятно.

Улыбка виконта могла принести девушке облегчение если бы не была такой…такой загадочной. Это было совсем не похоже на Спенсера. Неуловимый, невозмутимый, но только не загадочный. Что же такое, святые небеса, он задумал? Сверкнув глазами, виконт протянул ее кинетоскоп:

— У меня для Вас кое–что есть.

Сердце Эбби вздрогнуло от мрачного предчувствия. Что все это значит? Допрос окончен? И что за необходимость показывать ей очередное чудо техники?

— Я что–то не припомню, чтобы видела его раньше.

— Я держу его отдельно от остальных. Те мне подарил отец, когда я был еще мальчиком. А этот – подарок Нэта. Он откопал его где–то в Париже несколько лет назад.

— О! – восклицание Эбби прозвучало довольно глупо, но она просто не смогла его сдержать. Странное поведение виконта выводило ее из равновесия.

— Взгляните. – Предложил Спенсер звенящим от напряжения голосом.

— Эбби на негнущихся ногах преодолела разделяющий их турецкий ковер и протянула руку. Вместо того чтобы дать ей прибор, виконт притянул девушку к себе.

Развернув ее к себе спиной, он оперся о стол и устроил Эбби у себя между ног таким образом, что ее мягкое место упиралось ему прямо в пах.

Сильная рука, обвившаяся вокруг ее талии, ясно дала понять, что ей не вырваться из таких тисков.

Ну что за день. Он что, решил просто помучить ее или, наконец, понял, что больше не стоит отрицать их влечение друг к другу, и сопротивление не имеет смысла? И если это так, то почему именно сейчас?

По телу девушки пошла приятная волна возбуждения, когда она почувствовала, как увеличивается в размерах его особенная часть тела у нее за спиной. Спенсер едва заметно прижался губами к волосам Эбби, и ее возбуждение тесно переплелось с предвкушением продолжения. Девушке было совсем не важно, почему он изменил свое решение. Спенсер держал ее в своих объятьях и целовал – этого было вполне достаточно.

Виконт вложил в руки девушки кинетоскоп и шепнул ей на ухо:

— Загляни в него, Эбби.

Гадая, для чего им двоим может понадобиться это чудо техники, Эбби поднесла его к глазам.

Хотя Спенсер и держал ее лицом к огню, чтобы свет падал в отверстие задней стенки кинетоскопа, ей понадобилась пара секунд, чтобы разглядеть изображение. Но как только Эбигейл сфокусировала зрение и смогла отчетливо увидеть картинку, тут же судорожно выдохнула.

На картинке был изображен публичный дом. Женщины практически без одежды лежали, раскинувшись в разных непристойных позах. Прикасаясь к себе и принимая прикосновения мужчин. Она отпрянула от кинетоскопа, кровь прилила к ее щекам.

— Это… Ведь это кинетоскоп с эротическими картинками. И он совсем не для детей, да и Вы сами это знаете.

— Неужели. – Проговорил Спенсер, а его рука со знанием дела стала опускаться все ниже и ниже вдоль ее живота, вызывая дрожь возбуждения даже через ткань платья и сорочки. Но когда другой рукой он начал расстегивать пуговки ее платья, Эбби не знала, как реагировать: то ли наслаждаться, то ли бить тревогу.

— Спенсер, что… что Вы делаете?

— Мне казалось, ты называешь это «игрой». – Его теплое дыхание согревало ее шею и заставляло кипеть кровь.

— Мне казалось, что ты не хочешь больше так играть. – Осторожно произнесла Эбби.

— Иногда мужчина не может совладать с собой. – Он продолжал расстегивать пуговицы, пока не расстегнул все до одной. Положив на стол волшебную коробочку, которую виконт забрал у девушки, он рывком спустил с нее платье, с тихим шелестом упавшее на пол.

— Но ведь ты на это и рассчитывала, я прав?

Страх в ее груди боролся с возбуждением:

— Я не понимаю, что ты имеешь в виду?

Он обернул что–то вокруг ее шеи, и только когда она уловила запах, поняла, что это был его галстук.

— Все мои галстуки пропитаны запахом твоих духов! Вот почему ты оказалась в моей комнате на днях. Я смог вычислить это только сегодня вечером. Когда одна из девочек сказала что–то по поводу моего сладкого запаха, я осознал, что это слишком сильный запах для простой игры воображения.

Паника сковала грудь девушки.

— Она всего лишь почувствовала твой собственный запах. Ты ведь говорил, что не пользуешься ароматной водой.

— Можно было предположить, что Джеймс, мой камердинер, добавляет ароматизатор в воду для бритья. Но после обеда я поднялся в свою комнату и проверил свежевыстиранные галстуки. Они все пахли как этот.

Кусочек шелка, который он сунул ей под нос, плавно спланировал на пол.

— И как ты. Это твой запах. Признайся хотя бы в этом.

Когда она ничего не ответила, он пробормотал:

— Что за упрямая маленькая девчонка. – Его рука переместилась к ее груди, чтобы расстегнуть сорочку. Эбби попыталась взглянуть на виконта, но он удержал ее на месте.

— Еще один вопрос, — продолжил Спенсер, — и на это раз мне нужна правда. Почему ты так хотела, чтобы дети пришли в этот дом?

О боже, он опять об этом. Неужели и здесь догадался?

— Я же говорила тебе…

— Нет, назови настоящую причину. Ты знала, что я чувствую, и поэтому решила убедить меня, разрешить привести детей в дом, а после продержала их здесь больше разрешенного времени. Я думаю, что знаю причину. Но я просто хочу услышать это от тебя.

Эбби сдалась.

— Хорошо, черт тебя побери. Да, я хотела увидеть, на самом ли деле ты ненавидишь детей. И я полагаю, что убедилась в обратном.

— Все понятно. – Его голос звучал до странного спокойно.

Он опустил до талии ее сорочку, полностью обнажив ее грудь. Прохладный воздух превратил ее соски в твердые пуговки, отчего дыхание Спенсера участилось.

— Значит, это было испытание. – Прошептал он, а потом прикусил зубами мочку уха.

Все ее мышцы внизу живота сжались в болезненный клубок, центр которого находился где–то между ног.

— Ч–что ты имеешь ввиду? Что за испытание?

Его рука снова обвилась вокруг ее талии, но на этот раз уже обнаженной:

— Чтобы выяснить, мог бы я на самом деле подойти тебе в качестве мужа.

Ужасный день. Он догадался обо всем.

— Не говори глупостей. Зачем мне это надо, если мы все равно, в конце концов, будем жить раздельно?

— Хороший вопрос. – Он обвел пальцем ее пупок, а потом зарылся в самую серединку. – Мне бы тоже хотелось получить на него ответ. И в голову приходит только одно объяснение – ты хотела сделать наш брак настоящим, если бы могла.

Нет, Эбби еще не полная дура, чтобы признаться в этом.

— И вовсе нет.

— Нет?

— Нет.

— Все еще упрямишься, как я погляжу. – В его голосе зазвучала сталь. – Скажи мне, Эбби, имеешь ли ты хоть малейшее представление, что значит обладать раем, но не сметь войти в него?

— Что за нелепый вопрос. – Нахмурилась Эбби.

— Пусть так. Но все равно, ответь на него.

— Хорошо. – Она подумала о последних днях, прожитых как его жена, на самом деле ею не являясь. – Думаю, я понимаю, о чем ты говоришь.

Со стоном, больше походящим на рычание, Спенсер накрыл своей ладонью ее живот и крепко прижал к себе, заставляя ощутить всю величину его желания.

— А мне кажется, ты понятия не имеешь, что это такое.

Она не знала что ответить, у нее даже не было ни секунды на мысли о том, что задумал Спенсер, когда он практически приказал:

— Возьми кинетоскоп и загляни в него еще раз.

Любопытная распутница внутри Эбби нашла это требование чрезвычайно интересным, тогда как благовоспитанная леди протестовала:

— Зачем???

— Потому что так сказал тебе я. Ты моя жена. А в Англии жены беспрекословно подчиняются своим мужьям и не задают лишних вопросов, так как мужья знают, что хорошо для жен, а что нет.

Прозвучавшая в его голосе угроза обернулась мурашками вдоль ее позвоночника: