Эбби вздохнула. Спенсер не хотел, чтобы она говорила с этой женщиной. Но что она может сделать — быть грубой? Только грубость может отпугнуть подобных леди Брамли.
— Моя дорогая леди Рейвенсвуд, — начала женщина. – Мы с вами просто обязаны поговорить об этом вашем лекарственном напитке. Я не понимаю, почему ваш отец продавал его, как средство от расстройства желудка. Я попробовала тоник несколько раз, и он ни разу не сработал.
Эбби вздернула подбородок. — Но мне он всегда помогает. Вы пробовали его с молоком?
— Я попробовала его с молоком, с медом, с чаем. Я попробовала его со всем, кроме помоев, но он все равно не помогает.
Эбби поморщилась. — Не знаю, что и сказать. Может для вашего пищеварения такое сочетание трав не подходит, миледи.
— Ради Бога, не могли бы вы оставить все эти «миледи»? Можно подумать, что вы служанка.
Румянец залил щеки Эбби. Спенсер уже говорил ей нечто похожее о том, что она не его служанка. Но откуда она могла знать, как правильно обращаться к людям с титулом. Никто так и не рассказал ей. И хотя девушка пыталась выучить, наблюдая за остальными, все это не имело никакого смысла.
— В любом случае, — продолжила леди Брамли, — я думаю, вы ошибаетесь насчет действия напитка. Это вообще не тоник. Он изумителен в качестве…
— Добрый вечер, леди Брамли. — холодно поздоровался Спенсер, подойдя с двумя стаканами пунша. Вручив один Эвелине, он протянул второй маркизе. – Выпейте немного освежающего напитка, миледи. А я потанцую со своей женой
И хотя леди Брамли взяла стакан, она нахмурилась.
– послушайте, мы с леди Рейвенсвуд как раз беседовали. Вы не можете забирать ее всякий раз, как у меня появляется возможность поговорить с ней.
— О, я могу. — Глаза Спенсера заблестели. –Это прерогатива мужа. А теперь, если вы нас извините …
Подав Эбби руку, он повел ее на танцевальную площадку. Эбби смогла только беспомощно пожать плечами в сторону леди Брамли, но, по правде говоря, она была спасена. Разговор с леди Брамли всегда напоминал прогулку в темноте по чужому дому, когда не знаешь, где можно сбить вазу на пол.
Посмотрев верх, она увидела улыбку Спенсера.
— Спасибо за спасение, — сказала девушка.
— Пожалуйста. – Виконт вывел ее в центр зала. Она с любопытством наблюдала за тем, как другие пары расступились, освобождая им место. — Но это было не только спасение, моя дорогая. — продолжил он. — Я хочу потанцевать с вами. Все ждут нас, чтобы открыть первый вальс.
Когда оркестр заиграл музыку, Эбби запаниковала. — Нет, мы не можем, — прошептала она. О небеса, все смотрели на них.
— Почему мы не можем? – Расположив руку на ее талии, другую он поднял вверх с неожиданной улыбкой. – Они думают, что мы женаты, помните?
— Я не знаю, как вальсировать, — прошипела она.
Его улыбка угасла. –Что вы имеете в виду?
— Я имею в виду, что не знаю па, вернее как двигаться, то есть… то есть ничего.
Незаметно оглядевшись, он понизил голос. — Почему вы не сказали мне об это раньше?
— Потому что вы никогда не спрашивали.
Спенсер поджал губы. – Но, безусловно, вы видели, как это делается достаточное количество раз, чтобы вполне сносно справиться с танцем.
— Я никогда не видела, как танцуют этот танец, и ни разу его не танцевала.
Так что, если вы будете настаивать на вальсе, то только выставите нас дураками. Разве что, вы сможете носить меня по залу так, чтобы никто не заметил.
Опустив руки, виконт тихонько выругался, затем кратко сказал. — Ждите здесь. — И пошел к оркестру.
О, нет, что еще? Не чувствуя ног, Эбби стояла одна посреди бального зала. Музыка резко оборвалась, и все в комнате посмотрели на девушку со злорадным интересом . Ей хотелось провалиться сквозь землю.
Эбби уже почти решилась поддаться безумному порыву и покинуть комнату, когда оркестр заиграл другую музыку, известную девушке еще со времен балов ее девичества.
Казалось, будто изменение танца в последний момент было совершенно обычной ситуацией. Спенсер подошел, чтобы предложить ей руку. – Ведь вы умеете танцевать рил, не так ли?
Девушка кивнула. Слава Богу, что он не выбрал что–то другое, совершенно ей неизвестное.
Подведя Эбби к формирующимся линиям, виконт спросил: — Как вы можете не знать вальс? Вы говорили, что ходили в юности на балы.
— Да, в юности. До того, как вальс достиг Америки. В то время, когда жители Филадельфии танцевали вальс, я все свое время проводила у кровати больного отца. Я ведь уже говорила, что прошли годы с тех пор, как я в последний раз была на приеме. И я никогда не училась вальсировать.
— Понимаю.
Но суровое лицо Спенсера говорило, что он не понимает ничего. Эбби взорвалась.
– Как будто я вас не предупреждала. Вчера вечером в карете…
— Да, вы правы. – Его лицо смягчилось. – Полагаю, я должен был слушать вас. В будущем я буду более внимательным, хорошо?
— Хорошо. – Но, когда они приблизились к началу линий, девушка почувствовала моментальный приступ паники. — Надеюсь, что рил здесь танцуют так же, как и в Америке.
— Не могу представить, почему нет. – Спенсер понизил голос почти до шепота. – А если вас смутит музыка, просто скажите мне и я прикажу сыграть что–нибудь другое. На это, конечно, может уйти несколько попыток, но, в конце концов, мы остановимся на той, которая подойдет.
В ужасе от самой мысли вынести такой позор, еще хотя бы раз, Эбби начала протестовать. Затем его улыбка заставила ее остановиться. Подмигнув, виконт оставил ее, чтобы занять свое место, и, наконец, до нее дошло.
Спенсер — здравомыслящий политик — просто дразнил ее. И это после того, как она опозорила его перед друзьями. Чудеса, да и только. Как только она уже решила, что надменный виконт полностью похоронил того дружелюбного джентльмена, которого она знала в Америке, он совершил что–то, что сбило ее с толку.
Когда начался танец, он снова сбил ее с толку. Спенсер был довольно умелым танцором. Она никогда даже не предполагала этого — сдержанный лорд Рейвенсвуд легок на подъем? Поступает легкомысленно? Изумительно!
И все же его навыки заставляли других танцоров краснеть от стыда. Он даже легко прикрыл несколько ее промахов, что было просто поразительно. Через некоторое время девушка расслабилась и позволила музыке вести ее.
Слава Богу, танец был тем же, что и в ее юности. Кроме того, партнер помогал ей, его уверенные па доходчиво изображали, как ей надо двигаться. Его рука ловко вела ее на поворотах, которые она преодолевала, словно летела по воздуху. Словно они были по–настоящему женаты.
Господи, только не это. Эбби еще могла заставить себя не стремиться к тому, чтобы Спенсер был ее настоящим мужем, когда он был таким отчужденным и надменным, но, когда он ослаблял свой самоконтроль, как сейчас, ее сердце переворачивалось. Каждое прикосновение казалось прелюдией к объятию, каждый тлеющий взгляд обещал поцелуи, столь яростные, требовательные и по–настоящему мужские, что само их предвкушение заставляло ее кровь бежать быстрее.
К концу рила девушка уже забыла свое смущение из–за несостоявшегося вальса. Она забыла даже свое собственное имя, полностью поглощенная жаром его руки под своей, пока он вел ее в танце, ароматом цитрусов, исходящим от его побритой челюсти, когда он нагнулся, чтобы шепнуть:
— Есть несколько людей, с которыми я хочу вас познакомить.
Это, конечно же, рассеяло приятный чувственный туман. — Вам не стоит представлять меня стольким людям. Иначе потом будет намного тяжелее объяснить мое исчезновение, когда все это закончится.
— О, Блейкли – мои хорошие друзья. Морган и его жена поддержат меня, чтобы не случилось. К тому же, они уже знают правду.
— Вы и в самом деле рассказали кому–то правду? После всех ваших настойчивых утверждений, что разразится настоящий скандал, если вы не будете поддерживать этот фарс?
— Мне пришлось все рассказать Блейкли. Он — мой подчиненный и я нуждаюсь в его помощи в деле с Нэтом. А так как его жена все равно, рано или поздно, вытянула бы из него всю правду, то я не видел никакого смысла настаивать, чтобы он что–нибудь утаил от нее.
