Старый канцлер говорил и говорил. Коринн слушала, понимая, что должна, по идее, испытать облегчение, радость, надежду. Она попыталась найти все эти вещи в себе, почувствовать их. Однако чем дольше разглагольствовал канцлер, тем более его слова казались принцессе бредом сумасшедшего. Великолепная чушь. Детская сказка. Фантазия, в которой ей нет места. Неужели кто-то и впрямь верил, что подобные вещи можно воплотить в реальности? Некоторые сплетни доходили до Коринн и прежде. Что-то рассказывала Ренна, что-то — Риалус Нептос. Кое-что она подслушала сама. Однако сейчас Коринн не верила ушам. Старый, умудренный жизнью, искушенный в политике канцлер говорил как новообращенный последователь пророка… Пророка чего, интересно? Свободы? Равенства? Звучало так, будто Аливер собирался построить империю на небе. Сказочное идиллическое королевство, которое будет парить в облаках… «Оно и исчезнет как облако, унесенное первым же сильным ветром», — хотелось сказать Коринн. Вместо радости и надежды принцесса испытывала горечь.

На балконе появилась золотистая обезьянка. Она, должно быть, спрыгнула откуда-то сверху и замерла от неожиданности, увидев людей в затененном алькове. Зверек издал высокий, какой-то птичий крик. Шерсть обезьянки казалась особенно яркой на фоне голубого неба. Коринн повернулась к ней спиной.

— Хэниш возвращается завтра. Он везет с собой Тунишневр. Хэниш хочет, чтобы я помогла ему совершить ритуал, который снимет проклятие. Он говорит, что когда предки обретут свободу, закончится многовековая война между мейнцами и акацийцами. Раны мира будут исцелены. Наша давняя вражда станет историей. Ничего подобного не повторится в будущем. Что вы думаете обо всем этом?

— Он везет сюда Тунишневр? — переспросил Таддеус. Несколько секунд канцлер молчал; рот его был приоткрыт, глаза застыли, глядя в одну точку. — Мне следовало бы догадаться! Конечно же, он… У Хэниша было время построить для них усыпальницу. Он отправил брата сражаться с Аливером не потому, что принял угрозу всерьез… а затем, чтобы без помех заниматься собственным делом. Я должен был это предвидеть. Мы искали союзников в своих собственных мифах. Почему бы Хэнишу не сделать то же самое?..

Таддеус повернулся к Коринн. Взгляд старческих, пронизанных красноватыми венами глаз остановился на лице принцессы.

— Вы спрашиваете, что я об этом думаю? Я думаю, Хэниш лжет. Легенда гласит, что есть два способа снять проклятие с Тунишневр. Он действительно может отпустить их на свободу. Для этого нужно несколько капель вашей крови, отданных добровольно. Так называемый дар прощения… Но сдается мне. Хэнишу нужно совсем не это. Если он насильно заберет вашу жизнь, убьет вас на алтаре — тогда предки не уйдут за грань бытия, а возродятся в мире. Хэниш вернет их к жизни. Тунишневр снова обретут тела и возможность ходить по земле. Они обладают невероятным могуществом и жаждут мести. Они потопят мир в крови, Коринн. Если Тунишневр вырвутся на свободу, нам всем конец. Вот почему вы должны пойти со мной.

— И поэтому вы пришли сюда? — спросила принцесса. — Чтобы спасти меня?

— Я пришел по другой причине, — отвечал бывший канцлер. Он рассказал Коринн о сантот, об их искаженной магии и о том, что чародеям необходима «Песнь Эленета». Он нашел книгу, объяснил Таддеус, поскольку наконец-то сложил вместе кусочки головоломки, оставленные для них Леоданом. Аливер еще не знает, что Таддеус преуспел в своих поисках. Принц даже не в курсе, что канцлер отправился сюда, на Акацию. Нужно отдать Аливеру книгу, и как можно быстрее. Но сейчас не менее важно, чтобы Коринн убежала с острова. Довольно рискованное мероприятие, тем не менее шансы есть. Они уйдут тем же путем, каким Таддеус проник сюда, проберутся по туннелям и окажутся неподалеку от храма Вады. Канцлер пойдет в храм и убедит жрецов дать им какую-нибудь маленькую лодку. Потом вернется за принцессой, и они улетят с острова на крыльях ветра. Не исключено даже, что ему удастся отправить послание Аливеру, и тогда они смогут скоординировать действия…

Коринн молча смотрела на Таддеуса. Ей казалось, что старый канцлер слишком уж торопится, однако она покамест держала свои мысли при себе.

— Это и есть та самая книга? «Песнь Эленета»? — спросила Коринн, указывая на фолиант.

Не очень-то похож на великую книгу магии, говоря откровенно, однако принцесса заметила, что канцлер не выпускал фолиант из рук — даже здесь, когда они остались вдвоем в этом укрытом от посторонних глаз алькове.

Таддеус сдержанно кивнул. Коринн протянула руку к книге.

— Принцесса, у нас мало времени, — сказал Таддеус. — Завтра возвращается Хэниш. Мы должны…

— Дайте мне посмотреть! — перебила Коринн.

В ее голосе появились командные нотки. Она смотрела прямо в глаза канцлеру, отчего-то уверенная, что если отведет взгляд, он откажется, как-то отвертится, придумает отговорку или сменит тему. Таддеус открыл рот, собираясь что-то сказать, и не успел. Коринн выдернула книгу из его рук и отошла на несколько шагов.

Фолиант был гораздо легче, чем казался с виду. Обложка открылась от легчайшего прикосновения ее пальцев. В тот миг, когда принцесса взглянула на текст, она поняла: ничто в ее жизни уже не будет как прежде. Страница была заполнена округлыми рукописными буквами с причудливыми завитками. Они двигались перед глазами, мерцая и преображаясь, становясь то одним, то другим словом, написанным на красивом чужом языке. Слова, которые читала Коринн, бились в ней, словно ноты, звенящие в душе. Принцесса не знала, что они обозначают на самом деле, но когда ее взгляд останавливался на них, слова поднимались со страницы и наполняли ее песней. Они приветствовали Коринн. Они восхваляли ее. Они танцевали вокруг нее в воздухе, точно диковинные птицы. Слова уверяли принцессу, что ждали ее. Ожидали — давным-давно. Теперь дела пойдут как надо. Она, она, она может сделать так, что все будет хорошо и правильно. Слова ластились к ней, как истосковавшаяся по хозяйской руке ласковая кошка. Коринн не могла объяснить, каким образом она знала, или слышала, или понимала все эти ощущения, уверения и обещания. Но звенящие, чистые голоса в ее голове не оставляли сомнений в том, что слова правдивы. Не оставалось сомнений, что книга была тем самым даром, которого Коринн ожидала всю свою жизнь.

К тому времени когда принцесса закрыла обложку и вернулась в реальный мир, снова обратив взгляд к Таддеусу, она уже знала все, чего не понимала раньше. И точно знала, как надо поступить.

— Великолепно, — сказала она, ничуть не кривя душой. — Скажите-ка мне: кто-нибудь знает о книге? О том, что вы нашли ее, и она здесь, у меня?

— Нет, не волнуйтесь. Никто, кроме нас с вами. Принцесса, у вас такое лицо… вы… увидели что-то в книге?

Коринн тепло улыбнулась, но не ответила.

— Вы сделали великое дело. Мой отец недаром так любил и уважал вас.

Если у канцлера и были сомнения, после этих слов они растаяли как дым. Глаза старка наполнились слезами.

— Спасибо вам… — сказал Таддеус. — Спасибо за эти слова. Коринн, вы… вы сумеете простить меня?

— Не понимаю, о чем вы, — откликнулась она. — За что я должна простить? Мне нужно благодарить вас.

Еще одна слеза вытекла из глаза Таддеуса и покатилась по щеке. Он смахнул ее рукой и снова заговорил. Поток слов хлынул из него, когда канцлер принялся объяснять, что он совершил, когда и почему. Как он сожалел, и молился, и старался исправить содеянное, и искупить грехи…

Коринн пропустила большую часть всего этого мимо ушей, однако смотрела на Таддеуса и кивала, широко раскрыв глаза. Речь канцлера становилась все медленнее, язык у него словно заплетался. Веки потяжелели, то и дело опускаясь помимо его воли, Таддеус боролся с собой, пытаясь держать глаза открытыми. Коринн сидела рядом с ним, размышляя о своем. Как только решение окончательно созрело у нее в голове, принцесса порывисто поднялась на ноги.

— Ну, будет вам, Таддеус, — сказала Коринн. — Я не держу зла. Понимаете? — Она протянула руку и осторожно коснулась его щеки. — Мне не за что вас винить. И давайте больше не вспоминать об этом. Я принесу вам поесть. Отдохните. Когда вернусь, мы придумаем, что и как делать.