Нептос осторожно кивнул, однако на лице его мелькнула тень сомнения. Уж слишком неправдоподобно все это звучало. Если Коринн и заметила его колебания, то не подала виду.

— Послушай, мне очень, очень нужен друг. Могущественый друг. Вот почему я сейчас рассказываю все как на духу. А тебе, Риалус, не нужен друг?..

Слова сорвались с губ Нептоса прежде, чем он успел одернуть себя:

— Да, нужен.

— Тогда я им стану. И мы с тобой будем помогать друг другу, как делают друзья. Итак, сперва расскажи мне о брате. Хэниш скрывает от меня все, что касается Аливера, — просто из жестокости. Все кругом и так уже всё знают, лишь я отрезана с мира. Ты не выдашь никаких страшных тайн. Пожалуйста, расскажи мне, что происходит на самом деле.

Пожалуй, вреда никому не будет, подумал Риалус. Корин нуждается в нем, она сама так сказала. И впрямь невелика беда если она узнает то, что давно общеизвестно.

Следующие полчаса он рассказывал Коринн все, что знал сам. Мало-помалу он приободрился и поведал подробности продвижении Аливера на север, описал его армию — численность и состав. Риалус пересказал мифы об Аливере Акаране слухи о чародеях и все остальное в подобном же роде. Впрочем, насколько знал Риалус, все это не произвело на Хэниша Мейн особенного впечатления. Единственное, что его раздражало, — время, когда Аливер надумал воевать. Хэниш был по горло занят проблемой Тунишневр и не желал, чтобы его отвлекали. Он оттянул часть войск из провинций и сосредоточил их в районе Бокума. Нюмреки пока еще не присоединились к ним, но собирались выступить сразу после возвращения Хэниша с материка. Война, заключил Риалус, начнется со дня на день.

Коринн засыпала его вопросами. С удивительной дотошностью она вызнавала мельчайшие детали и подробности. Риалус разъяснил ей что мог. В числе прочего принцесса спросила, что является самой большой угрозой для армии Аливера.

— Ну, нюмреки, разумеется. Те самые, у которых я состою послом.

— Да-да, эти непобедимые нюмреки… Они и вправду такие свирепые?

Некоторое время Риалус воспевал боевые умения и навыки своих «подопечных». Сам он в полной мере понимал всю горькую иронию этих панегириков, но Коринн задавала все новые вопросы, и Риалусу приходилось отвечать.

— Если весь мир разом обратится против них, то, конечно, они будут разбиты, — сказал он в заключение, — но, думаю, сражение окажется нелегким. Сдается мне, что Хэниш Мейн подумывал, не выступить ли против них, но то было прежде. Сейчас он рад, что может назвать нюмреков союзниками.

— Так они нужны ему?

— Очень даже. Хэниш может держать очередного туза в рукаве, но если и так — без нюмреков ему придется тяжко. Он рассчитывает на них.

Красивое лицо принцессы приняло обеспокоенное выражение. Казалось, ее мучили сомнения и неразрешенные вопросы. Словно позабыв о Риалусе, она отвернулась к окну, положив ладони на подоконник. Грудь бурно вздымалась под тонкой тканью платья, притягивая взгляд Риалуса. Ему хотелось протянуть руку, прикоснуться к принцессе, утешить и ободрить ее… Коринн неотрывно смотрела в окно, но взгляд ее был рассеянным, невидящим. Она покусывала краешек нижней губы, как видно, глубоко задумавшись о чем-то своем.

— Риалус, у тебя есть мечта? — внезапно спросила Коринн, повернувшись к нему. — Чего ты желаешь больше всего на свете? — Теперь она говорила твердо и уверенно, как человек, припавший решение. — Сдается мне, я знаю. Ты хочешь, чтобы тебя уважали, чтобы вознаградили по заслугам, чтобы Хэниш понял, какую неоценимую помощь ты оказал ему и Маэндеру во время… восстания против моего отца. Тебе нужно признание, которое получили люди вроде Ларкена. Богатство. Красивые вещи. Слуга. Почему бы нет? Любой амбициозный человек стремится к этому. Я права, верно?

Риалус открыл было рот, но Коринн не дождалась его ответа:

— Хэниш не даст тебе ничего. Он смеется над тобой. Считает трусом, глупцом, слабаком. Как-то Хэниш сказал, что если бы ты не стал послом у нюмреков, он назначил бы тебя придворным комедиантом. «Этому Нептосу даже не пришлось бы изучать актерское мастерство, — сказал Хэниш. — Ему достаточно просто быть собой». Вот как он о тебе думает.

— Я…

— Ты знаешь, что я говорю правду. И всегда это знал. Ты ненавидишь Хэниша, ведь так?

— Н… не… ненавижу? Это не то слово, которое я бы употребил, — пролепетал Риалус. — Принцесса, я… мне казалось, что вы весьма… что вы любите Хэниша. И…

Коринн откинула голову и расхохоталась, раскрыв рот так, что Риалус увидел ее вибрирующее горло. Он растерянно смотрел на принцессу, окончательно перестав что-либо понимать.

— Забавный ты человек, — сказала Коринн, отсмеявшись. — Я не люблю Хэниша. А ты?

Она снова не дала ему времени ответить, и на сей раз Риалус был этому рад.

— Разумеется, нет, — сказала Коринн. — Ты похож на меня. — Она положила ладонь на вырез платья — как раз между грудями, но этот жест, который мог бы быть очень чувственным, в исполнении Коринн казался почти агрессивным. — Мы с тобой оба знаем, чего стоит так называемая любовь. Я больше не отдам свое сердце мужчине. Даже тебе, Риалус, хотя ты очень мил. Думай обо мне все, что угодно. Я не могу вынуть мысли из твоей головы, да и не собираюсь — мне нет дела до твоих фантазий. Ты никогда не получишь моей любви, но ведь тебе этого и не надо, верно? Тебя интересует только внешняя оболочка, а не то, что внутри. Ну так ты получишь ее. Оболочку. У тебя будет много других женщин, красивее меня. Красивых и пустых. Понимаешь?

Риалус кивнул. Он понял. Понял, возможно, больше, чем Коринн хотела ему сказать. Принцесса Акаран оказалась вовсе не красивой куклой, какой он воображал ее до сих пор. За совершенным лицом таилась бездна. До сих пор Риалус полагал, что составил себе вполне ясное представление о принцессе Коринн. Теперь оказалось: он ошибся. Она была… опасной. Да. Именно так. Риалус не знал наверняка, какой властью она обладает, однако был уверен: перед ним не та женщина, которой можно безнаказанно играть.

Словно в ответ на его мысли, Коринн сказала:

— Хэниш предал меня, я никогда смогу его простить. И не смогу забыть. Надеюсь, Риалус, ты окажешься честнее его. У меня есть послание, которое ты должен передать Калраху. Я хочу сделать ему предложение. Лучше бы мне самой съездить к нему, но я не могу покинуть остров. Я пленница здесь, Риалус, и надеюсь на твою помощь. Если у нас все получится, ты станешь очень счастливым человеком. На сей раз о тебе не позабудут и после войны вознаградят по заслугам. Мы с братом лично проследим за этим.

Таддеус Клегг мог назвать себя счастливым человеком. Он с восхищением и гордостью наблюдал, как взрослеет Аливер Акаран. Пожалуй, никто, кроме старого канцлера, не понимал, как сильно принц стал похож на своего отца — тембром голоса и осанкой, чертами лица и карими глазами, умом и жаждой деятельности. Аливер напоминал Леодана в юности, однако он не просто унаследовал черты отца, а довел их до совершенства. Леодан обдумывал реформы, мечтал о справедливости, жаждал действовать, но никогда ничего не предпринимал. Аливер жил и дышал всем этим, боролся за то, чтобы мир стал лучше.

Таддеус был растроган молчаливой готовностью Аливера взять на себя всю ответственность за происходящее. Теперь, однако, все изменилось. После возвращения от сантот принц окончательно обрел уверенность в себе. Аливер попросил Санге отдать ему Королевский Долг, и вождь, не колеблясь ни секунды, вернул меч принцу. Клинок на поясе стал последним штрихом к образу истинного героя.

Первая же задача, вставшая перед Аливером — привлечь на свою сторону халали, — оказалась отнюдь не легкой. Принц отказался помогать им в междоусобной войне с соседями. Вместо этого Аливер убедил племена позабыть мелкие раздоры. У них был общий враг, гораздо более страшный, нежели любая угроза, которую одно племя Талая могло представлять для другого. Победа над Хэнишем Мейном, доказывал принц, поможет людям изменить мир и собственные судьбы. Аливер обещал, что, став королем, будет помнить каждое деяние, совершенное для него и совершенное против него. Он наградит всех союзников, дарует каждому именно то, что ему потребно. Халали, сказал Аливер, могут стать величайшими племенем Талая, а могут оказаться отщепенцами, чье мнение в новом мире не будет играть никакой роли. Будущие поколения осмеют халали — людей настолько слепых, что они не сумели разглядеть надвигающиеся грандиозные перемены и потому утратили право голоса. Нелегко было говорить такие вещи, глядя в лицо Обадала, но Аливер сумел это сделать.