Три женщины стояли спиной к нему. Одна из них двинулась через двор навстречу подходящей девушке. Та поколебалась, приостановившись на миг, а потом пошла к остальным. Таддеус смотрел по все глаза: он узнал ее. Коринн! Да, это была Коринн… Она походила и на Леодана, и на Алиру. Что-то в ней напоминало Аливера, что-то Мэну, а что-то Дариэла. Понемногу от каждого из ее родных, и вместе с тем — ее собственный облик. Она стала высокой и статной. Небесно-голубое платье подчеркивало тонкую талию и высокую грудь. Коринн была изумительно хороша, богата той истинно акацийской красотой, которой не досталось в полной мере больше никому из детей Леодана. И она как никто принадлежала этому месту…

Раздумывая об этом, Таддеус понимал, что прав лишь отчасти. Да, Коринн принадлежала Акации, но иным образом. Не так, как сейчас. Не как пленница, не как любовница Хэниша Мейна. Не как живое воплощение предательства всего и вся, что было ей дорого. Таддеус видел лицо Коринн, пока она разговаривала с другими женщинами. Принцесса по-прежнему была прелестна, однако ничто не могло скрыть глубокой печали, спрятанной под тонкой маской внешнего благополучия. Канцлер видел, что Коринн несчастна. Хотя ее лицо словно заледенело, внутри бурлил огонь. Казалось, будто принцесса в любой момент может взорваться, разлетевшись на тысячу кусочков.

Таддеус стоял у окна, разглядывая Коринн, пока та оставалась во дворе. Уже во второй раз старый канцлер позабыл об осторожности. Он смотрел на принцессу и ее окружение, анализируя все увиденное. Не составило труда заметить, что Коринн находится под бдительным надзором. Люди, шпионящие за человеком, могут успешно скрываться от него самого, но для других все ясно, как день. Стражники пристально наблюдали за принцессой. Проходящие мейнцы то и дело кидали на нее взгляды исподтишка. Служанка несколько раз прошлась туда-сюда по двору, держа в руках одну и ту же корзинку. Да, Коринн здесь в плену, пусть даже мейнцы стараются скрыть это от нее.

И тогда Таддеус решил спасти принцессу.

Подобная мысль уже приходила ему в голову. Он размышлял об этом, пробираясь через северный Талай, однако тогда предпочел не рисковать. Возвращение книги было вопросом жизни и смерти, а освобождение принцессы только усложнило бы и без того непростую задачу. Это увеличивало шансы провалить все дело, а Таддеус не имел такого права. Он даже подумывал, не поторговаться ли с Хэнишем, предложив выкуп за Коринн… Впрочем, канцлер полагал, что Хэниш не причинит вреда принцессе. С какой стати, если столько лет она прожила у него при дворе, катаясь как сыр в масле? И уж тем более учитывая, что с недавних пор они были любовниками. Коринн в безопасности, заключил Таддеус, и эта проблема может подождать до окончания войны.

Только вот все это было прежде, пока старшая принцесса оставалась смутным образом в голове канцлера. Он часто думал о ней, но не видел уже девять лет. Теперь, когда Коринн предстала его глазам, все изменилось. Если бы удалось сбежать с острова вместе с книгой Эленета и принцессой, Таддеус сделал бы огромный шаг на пути к искуплению своих грехов. Все дети соберутся вместе, в безопасности. Будущее мира окажется в их надежных руках. Раз у Тадлеуса есть шанс это сделать, значит, нужно его использовать.

Маэндер наблюдал за боем с помоста, сооруженного неподалеку от его шатра в мейнском лагере. У него имелся хитроумный оптический прибор — две подзорные трубы, скрепленные вместе, чтобы можно было рассматривать отдаленные предметы сразу обоими глазами, не теряя объемного зрения. Маэндер хмыкнул, когда акацийцы стройными рядами спустились по склону. Улыбнулся, увидев, как они заколебались при виде антоков. Маэндер воображал, какое изумление должно сейчас отразиться на лицах этих людей, и хохотал во весь голос, пугая своих офицеров.

И все-таки кровавая бойня, устроенная зверями, потрясла даже его. Маэндер полагал, что знает, каковы они в деле. Несколько лет — с тех пор как Лига привезла ему детенышей антоков в качестве подарка от Лотан-Аклун — Маэндер лично наблюдал за дрессировкой зверей. Малыши, размером с молочного поросенка, выросли на его глазах, превратившись в огромных чудовищ. Маэндер лично инструктировал дрессировщиков, объясняя, как готовить антоков к боям вроде того, который он наблюдал сейчас. Их учили ненавидеть все цвета, вбивали страх к ярким оттенкам. За долгие месяцы работы антоков заставили уяснить, что оранжевый, красный, лиловый, зеленый и синий обозначают боль и страдания. Им вбили в головы, что есть только один способ избавиться от этого дискомфорта: уничтожить источник страданий. В целом это оказалось несложно. Ярость была неотъемлемой частью природы антоков; они впитали ее вместе с молоком матери.

Однако зрелище, представшее глазам Маэндера, было за пределами воображения. Он наблюдал, как четыре монстра бесновались на поле, прокладывая просеки в рядах войск, бессистемно метались туда-сюда, так что акацийцы не могли предсказать, куда чудище кинется в следующий миг. Антоки приближались к краям поля, бросались на убегающих, сгоняя их обратно в человеческое стадо, и разрывали людей в клочья. С некоторым удивлением Маэндер признал, что дрессировщики не преувеличивали возможности антоков. Все рассказы Лотан-Аклун об этих созданиях были правдой. Казалось, твари не остановятся, пока не добьют последнего акацийца. Пока каждый клок пламенеющего цвета не будет раздавлен, разорван, изничтожен. Созерцая все это, Маэндер ощущал радостное возбуждение, которое, впрочем, перемешивалось с тревогой. С опасением, которое возникало при мысли о чужаках из-за Серых Валов. Если Лотан-Аклун просто так отдали подобное оружие, что же они хранят у себя и для себя?..

К добру или к худу, Маэндера отвлекли прежде, чем он успел зайти слишком далеко в своих размышлениях. Ему доложили, что к Аливеру прибыл небольшой отряд — вуманцы, как вскоре выяснилось. Маэндер точно знал, почему антоки не напали на них, но не ожидал, что в горячке битвы акацийцы тоже это поймут. Он выругался, увидев, как бойцы Акаранов поспешно сдирают с себя одежду. Ему хотелось заорать, чтобы они прекратили. Это не спасет вас! Умрите отважно, а не с голыми задницами, выставленными на всеобщее обозрение… Тем не менее Маэндер увидел, как акацийцы мало-помалу усмирили зверей, окружив их стенами из собственных тел. Все стояли обнаженные, беззащитные, уязвимые. Именно так они погасили ярость антоков. Маэндер и подумать не мог, что такое возможно.

Он не поверил глазам, когда увидел, что Аливер нашел способ разделаться с антоками. Голый, как в первый день своего появления на свет, вооруженный лишь легким мечом и кинжалом, он проявил чудеса мужества и отваги, которые сделали бы честь самому Маэндеру. Мейнец не мог разглядеть все детали, но он видел, как Аливер прыгнул на зверя. Бой продолжался не более чем несколько секунд, а потом зверь завалился набок и затих. Другие воины из акацийской армии последовали примеру своего предводителя, и через полчаса все четыре антока были мертвы. Ликующие талайцы забрались на них и пустились в пляс.

Вечером состоялся военный совет. Генералы пытались подчеркнуть положительные стороны сегодняшнего боя. Завтра акацийцы не смогут вывести армию на поле. Офицеры оценивали потери врага в пятнадцать тысяч человек. Грандиозная цифра. Почти четверть всех их сил Акаранов. Вдобавок во время боя не наблюдалось никаких признаков магии. Возможно, акацийский чародей погиб, разорванный антоками. Или его могущество имело предел. Не исключено, что магия у него кончилась, как заканчивается все на свете.

— Аливер отсрочил свое поражение, — сказал один из генералов, — но теперь мы прикончим его. Завтра нужно двинуть на них все наши силы. Задавить массой. Даже если акацийцы не выйдут на поле — перережем их прямо в лагере. Завалим землю трупами.

Некоторые генералы согласно закивали. Еще один офицер, предваряя ответ Маэндера, проговорил:

— Не забывайте: сегодня мы не потеряли ни одного солдата. Ни единого. Даже Хэниш не управился бы лучше.