В груди Хейд закипела ярость.

– Милорд, я не могу выбрать… – перебила Хейд.

– Тихо, помолчи. – Найджел прижал палец к ее губам. – Я не требую, чтобы ты приняла решение сейчас же. Но подумай об этом в последующие дни, моя прелесть. Мне надо получить от тебя ответ до прибытия лорда Тристана, если только он не будет лежать мертвым у себя в Гринли.

Найджел склонился к девушке, и она почувствовала его дыхание у себя на губах.

– В любом случае мы с тобой должны заключить соглашение. Я оказываю тебе большое доверие, предоставляя выбор, прекрасная Хейд. Хотя я мог овладеть тобой прямо сейчас, если бы это входило в мои планы.

– Нет! – Хейд рванулась к выходу, но Найджел крепко ее удерживал.

Снова посмотрев ей в глаза, он проговорил:

– Ты придешь ко мне по доброй воле, когда наступит время.

В следующее мгновение Найджел прижался губами к ее губам. Когда же он отпустил ее, Хейд отступила на шаг и утерла рукавом губы. Из глаз ее хлынули слезы, а лорд с ухмылкой заметил:

– Сомневаюсь, Хейд, что кузнец Дональд будет обращаться с тобой с такой же учтивостью.

С этими словами он отвесил ей насмешливый поклон и, резко развернувшись, вышел из конюшни.

После ухода лорда Найджела Хейд медленно опустилась на грязный пол. Тело ее содрогалось от рыданий, а губы жгло огнем после отвратительного поцелуя Найджела. Она то и дело утирала слезы, но они снова и снова катились из ее глаз.

Хейд пыталась овладеть собой, пыталась успокоиться, но у нее ничего не получалось. Перед ней постоянно возникали видения – ангельская улыбка Берти, избитая до смерти жена кузнеца и омерзительная ухмылка лорда Найджела. Но самым ужасным был образ Эллоры, пронзительным голосом выкрикивавшей слово «шлюха».

«Шлюха, шлюха, шлюха!» – звучало у нее в ушах, и этот жуткий крик Эллоры прекратился лишь после того, как Хейд, лежавшая на полу конюшни, затихла в изнеможении.

Подобраться к воротам Сикреста незамеченным было для Тристана совсем нетрудно – особенно после того, как его посланцев уже пропустили во двор замка. Он оставил своего коня в некотором отдалении от замка под надзором верного Фаро (на сей раз оба они были в самой обычной и неприметной одежде).

Воспользовавшись смятением среди стражей и слуг, Тристан смешался с толпой и теперь без помех наблюдал за обитателями замка, а также прислушивался к их разговорам. Многое из того, что говорили люди, весьма его огорчало. Было совершенно ясно: лживые россказни о его жестокостях вызывали страх у обитателей Гринли, перемещенных сюда на время. И, конечно же, многие из них не хотели возвращаться.

– Я слышала, что одну деревню он сжег дотла, – говорила дородная простолюдинка своей подруге, – И не оставил жителям ни малейшей надежды на спасение. Убил большую часть людей, а вместо них всюду посадил ублюдков Вильгельма. Да-да, повсюду, от Шотландии до Лондона.

– Да, верно, – согласилась собеседница толстухи. – Говорят также, что он ездит в компании с дьяволом, способным предсказывать будущее.

Тристан невольно улыбнулся, сообразив, что женщина говорит о Фаро; он решил, что непременно позабавит друга этим рассказом.

– Да-да, ездит с дьяволом, – закивала толстуха. – И еще лорд Найджел говорит, что он заставляет обнаженных женщин прогуливаться перед ним. К тому же известно, что у него есть влечение к молоденьким юношам.

При этих словах женщины Тристан невольно сжал кулаки, и все его тело под грубой рубахой словно опалило жаром.

– Клянусь, что ни за что не вернусь в Гринли, ни за что не буду служить этому чудовищу, – свистящим шепотом проговорила одна из собеседниц. – Как ему узнать, кто из Сикреста, а кто нет?

Шумно выдохнув, Тристан пошел дальше. Чем дольше он слушал разговоры людей во дворе, тем все более убеждался в том, что лорд Найджел намеренно распускал все эти слухи – чтобы настроить обитателей Гринли против хозяина.

– И еще говорят, что он одноглазый.

– И принимает ванну из свиной крови.

– Беспощадный тиран. Лорд Найджел говорит…

– Всех нас уморит голодом или убьет…

– Похотливый мерзавец…

– Да-да, и еще…

Тристан отошел подальше от толпы и остановился у стены, чтобы в одиночестве собраться с мыслями. Теперь ему окончательно стало ясно: люди из Гринли не захотят поселиться в новых домах и служить новому лорду. И виноват в этом, конечно же, лорд Найджел. Он, по-видимому, привык пользоваться трудом чужих работников – всех те, кто пришел в Сикрест из Гринли. Кроме того, он не хотел лишиться щедрого вознаграждения, которое получал от Вильгельма за свою службу. Более того, Найджел наверняка зарился на замок Гринли и собирался каким-то образом прибрать его к рукам.

Покинув замковый двор, Тристан в задумчивости расхаживал между хижин, и вскоре у него начал складываться план действий. Внезапно мимо него проскакал на одной ноге мальчик – вторая была перевязана, – а затем послышался душераздирающий женский крик, причем кричали в той самой хижине, из которой только вышел мальчик.

Приблизившись к домику, Тристан заглянул в окно, прорубленное в стене, и замер в изумлении. Он увидел гибкую и стройную девушку, стоявшую к нему спиной. У девушки были чудесные рыжие волосы, перетянутые кожаным ремешком, и она перебирала какие-то горшочки, стоявшие перед ней на столе. Крики же, доносившиеся из соседней комнаты, теперь раздавались безостановочно, но девушка, казалось, ничего не слышала – во всяком случае, не обращала на них ни малейшего внимания.

«А может, она глухая?» – подумал Тристан. И ему вдруг пришло в голову, что он уже где-то видел эту девушку. Но где же он мог ее видеть?.. К тому же он не помнил, чтобы в последнее время ему встречались глухие молодые женщины.

Внезапно девушка насторожилась и, вскинув голову, стала прислушиваться. Тут Тристан увидел ее изящный профиль, и ему снова почудилось, что он где-то видел ее. А в следующее мгновение он понял, что эта красавица не лишена слуха. Да-да, она прекрасно все слышала! Но кто же она такая?

– Хейд, иди взгляни на младенца!

– Да, сейчас иду! – послышался ее голос. Услышав этот голос, Тристан вздрогнул и затаил дыхание. Еще несколько мгновений он стоял у окна, затем, спотыкаясь, отошел от хижины и побрел к соседнему домику.

Остановившись, он привалился плечом к стене и сделал глубокий вдох – ему казалось, он задыхается.

– Да-да, это ее голос, – пробормотал Тристан.

Но ведь такого просто быть не могло. Та женщина – мечта, скорее даже наваждение. А эта – самая обычная простолюдинка с рыжими волосами и стройной фигурой.

Но голос… Как же голос?..

Внезапно его пронзила ужасная боль, и спина покрылась холодным потом. Ноги же подгибались и, казалось, он вот-вот рухнет на землю.

Тристан отошел от стены хижины и осмотрелся. Он чувствовал, что ему следовало как можно быстрее где-нибудь укрыться. Да-да, он отчаянно нуждался в укрытии. Заметив конюшню, находившуюся шагах в пятидесяти от него, Тристан, пошатываясь, направился к ней. Каждый шаг давался ему с огромным трудом, и было такое ощущение, что голова вот-вот расколется на части. Приближаясь к конюшне, он не обращал внимания на насмешливые выкрики тех, кто встречался ему на пути, хотя прекрасно слышал их смех и громкие крики.

– Эй, малый, не слишком ли рано ты напился?!

– Может, ищешь девку, чтобы она тебя утешила?!

– Хочешь смазливую девчонку, чтобы она обвила тебя ногами?!

Оказавшись, наконец, в укрытии, Тристан испустил вздох облегчения. Голова по-прежнему болела, но дышать стало легче. Спотыкаясь, он добрался до центрального прохода между денниками, а затем – до самого дальнего из них. С Божьего благословения он оказался пустым, и в него недавно засыпали свежее сено.

Рухнув на сено, Тристан примял его своей тяжестью. Глаза его закрылись, и, погружаясь в беспамятство, он услышал голос рыжеволосой красавицы из своих грез.

«Спаси меня, Тристан! – кричала она. – Спаси меня! Я умираю!»