Поднявшись с постели, Берти оправила платье и пригладила волосы. Но, приблизившись к двери, внезапно остановилась. О Господи, что она делает?! И что скажет ему, если увидит?

«Добрый вечер, сэр Фаро. Вас не очень обеспокоит, если я буду пялиться на вас, пока мои глаза не вылезут из орбит?»

Боже милостивый!

Берти вернулась к кровати, но тут же снова подошла к двери.

До этого вечера отвага не числилась среди ее достоинств, но сейчас она мысленно поклялась, что не утратит ее, хотя бы на ближайшее время. Отчаянно вцепившись в дверную ручку, она с силой рванула ее на себя, опасаясь, что может передумать.

Оказалось, что Фаро стоял так близко от двери, что Берти едва не наткнулась на него. Вскрикнув от неожиданности, девушка отступила на шаг.

Фаро же склонился перед ней в низком поклоне, затем, выпрямившись, проговорил нараспев:

– О, миледи, могу ли я вам чем-нибудь помочь?

По спине Берти пробежали мурашки. Она чувствовала на себе пристальный жаркий взгляд чужеземца, но в этом взгляде не было ни насмешки, ни презрения. Нет, его взгляд горел желанием.

Берти никогда не испытывала ничего подобного, и ей вдруг ужасно захотелось узнать, что скрывается под просторными белыми одеждами этого странного человека. Она тотчас же попыталась отбросить столь греховные мысли, однако у нее ничего не получилось, видимо, мысли эти уже пустили глубокие корни. К тому же у Фаро были такие чувственные губы и такие густые и длинные ресницы…

«Но это же безумие, – шептал ей голос разума. – Да-да, безумие».

Отступив от двери еще на шаг, Берти прошептала:

– Пожалуйста, войдите.

Проснувшись в предрассветных сумерках, Хейд тотчас же почувствовала, что все тело ее покрыто холодной испариной. С минуту она лежала неподвижно, уставившись в потолок незнакомой комнаты. Она напряженно прислушивалась, стараясь уловить хоть какой-нибудь звук. В своем нескончаемо долгом сне она, словно в ловушке, оказалась на каком-то жутком безмолвном лугу и теперь опасалась, что уже никогда ничего не услышит. Да, не услышит, если она каким-то образом вдруг оглохла во сне…

Но тут до нее донесся лязг металла, а затем – крики гусей и шарканье башмаков из соседней комнаты. Это были самые обычные звуки, и Хейд чуть не расплакалась от облегчения. Теперь она поняла, где находится, и вспомнила, как и почему здесь оказалась.

Отбросив одеяло, Хейд села на постели и невольно поморщилась. Все тело ныло и болело, и вставать с постели совсем не хотелось.

Внезапно откинулась длинная кожаная занавеска, висевшая в дверном проеме, и из соседней комнаты вышла Минерва.

– Доброе утро, моя фея! – воскликнула она с радостной улыбкой. – Вставай быстрее. Сегодня у нас очень много дел.

Прежде чем девушка успела ответить, старуха скрылась в большой комнате. Хейд тихонько вздохнула, вспомнив о приезде сестры. Сейчас надо было побыстрее найти Берти и попытаться загладить свою вину. Или хоть как-то объяснить свое поведение. И, конечно же, следовало увидеться с Тристаном…

Мысль о Тристане вызвала воспоминание, об их поцелуе. И Хейд тотчас же почувствовала, что ей будет не так-то просто загладить свою вину перед сестрой.

Но почему же все так получилось? И что им теперь с Тристаном делать?

Поднявшись с постели, Хейд надела свое единственное платье – теперь единственное, потому что-то, которое было на ней вчера, уже невозможно было починить. После этого она быстро заплела косу и, откинув кожаную занавеску, увидела Минерву, сновавшую по комнате. На очаге уже кипели два котла, а на столе стояла миска с дымившейся кашей.

Почувствовав, что ужасно проголодалась, Хейд тотчас же уселась за стол. Когда она поела, Минерва спросила:

– Ты пойдешь сегодня к лорду?

Хейд с вздохом ответила:

– Думаю, что, прежде всего я должна подумать о Берти.

Старуха решительно покачала головой:

– Нет-нет, моя фея. Я с тобой не согласна.

– Но ты же знаешь, что произошло вчера после приезда Берти и Эллоры? – пробормотала Хейд потупившись.

– Да, знаю. – Поставив на стол ступку и пестик, Минерва села рядом с Хейд и принялась толочь в ступе какой-то черный корень, измельчая его в порошок. Взглянув на девушку, она с улыбкой сказала: – Но ведь это к лучшему, не так ли? Сразу разрешается множество проблем.

Хейд со стуком уронила ложку в пустую миску. Подняв голову, она с удивлением посмотрела на старуху.

– Разрешается множество проблем? О нет, Минерва. – Оттолкнув от себя миску, она снова опустила голову. – Увы, все стало еще сложнее.

– Но все же очень просто, Хейд! – воскликнула Минерва. – Ведь теперь вы с Тристаном вместе. Вы наконец-то нашли друг друга.

– Тристан обручен, – пробормотала Хейд. – Обручен с моей сестрой, которую я нежно люблю. Но что же мне ей теперь сказать?

Поднявшись из-за стола, Хейд принялась убирать посуду. Покосившись на старуху, проговорила:

– По-твоему, я должна сказать примерно так: «О, Берти, если ты не против, я хотела воспользоваться твоим женихом. Я мечтала о нем всю жизнь, а он так хорошо целуется…» Как ты думаешь, что сестра мне на это ответит?

– Но Берти тебя любит, Хейд. И она желает тебе счастья.

– А я люблю ее. И неужели ты думаешь, я смогу отослать ее обратно в Сикрест. Ведь Берти так долго не вступала в брак, потому что дожидалась Тристана, и теперь ей уже два десятка зим и еще две. Кто возьмет ее замуж?

– Меня удивляет, что ты столь низкого мнения о достоинствах своей сестры, – заметила Минерва.

– Не в ее достоинствах я сомневаюсь, – ответила Хейд с раздражением. – Но дело в том, что для нее не так уж много подходящих партий. Если бы Берти захотела выйти за кого-нибудь другого, ей пришлось бы ехать в Лондон, чтобы найти мужа.

– Ты не можешь этого знать, моя фея. Помешай-ка ложкой вон в том котле.

– Перестань твердить одно и то же!

Хейд схватила деревянную ложку с длинной ручкой. Покосившись на старуху, она сказала:

– К тому же нам не известны намерения лорда Тристана. Что он думает обо мне и о Берти? Как собирается поступить с лордом Найджелом и с Дональдом? Ведь мы совсем ничего не знаем. – Помешав ложкой в котле, Хейд подошла к окну и устремила взор на башню замка. Немного помолчав, пробормотала: – И я не знаю самого главного… Не знаю, что у него на сердце.

– Есть способ узнать, – отозвалась старуха. – Раскинь камни – и все узнаешь.

Хейд резко обернулась. Пристально посмотрев на Минерву, она заявила:

– Нет, я не стану это делать. Такие глупости годились для матери и для тебя, а мне это не подходит.

Минерва раскрыла рот, собираясь возразить, но Хейд продолжала:

– И не говори мне, что я ничего не понимаю. Я прекрасно все понимаю.

– Ты могла бы просто попробовать. – Старуха пожала плечами. – Но если не хочешь гадать, то пойди в замок. Найди лорда Тристана – и получишь ответы на все свои вопросы.

– Да, конечно, – кивнула Хейд. – Я пойду в замок. «Но не для того, чтобы получить», – добавила она мысленно.

Приблизившись к двери, Хейд сказала:

– Пошли за мной кого-нибудь, если понадоблюсь. – В следующее мгновение дверь за ней закрылась.

Минерва вздохнула и сокрушенно покачала головой.

– Ах, Коринна, – сказала она, обращаясь к потолку. – Твоя дочь, вне всякого сомнения; в тебя.

Старая целительница уже пропела первый куплет шотландской песенки и собиралась приступить ко второму, когда в дверь постучали.

– Войдите! – крикнула Минерва.

Дверь отворилась, и на пороге появился шериф.

– А, Баррет?.. Что же привело тебя в мое скромное жилище?

– А где леди Хейд? – Великан протопал по комнате и заглянул в соседнюю. – Леди Хейд, вы здесь?!

– Замолчи, болван! – крикнула Минерва. – Если бы она была здесь, то сразу услышала бы твой рев.

Баррет с озабоченным видом прошелся по комнате.

– Но где же она? – спросил он.