– Тристан Д'Аржан, может быть, вы выслушаете меня, если вам будет угодно? – попытался успокоить его хозяин. – Видите ли, сначала ваш друг не хотел возвращаться в свою семью, но позже он осознал, в чем его долг. Но он свободный человек, и он обязательно вернется, если пожелает.

Тристан задумался; он не знал, можно ли верить человеку по имени Апом. За все годы, что он знал Фаро, тот ни разу не упоминал о своей семье, если не считать отца и мать.

Но с другой стороны, Фаро никогда не говорил, что у него нет братьев, сестер, теток или дядьев, а Тристан и не спрашивал. Фаро не любил распространяться о своем детстве и о родине, а он, Тристан, никогда не настаивал на откровениях. Но теперь ему хотелось узнать о друге как можно больше – хотя бы ради сестры Хейд.

В смущении откашлявшись, Тристан проговорил:

– Видите ли, есть одна женщина…

– Неужели? – улыбнулся Апом.

– Да, и эта женщина – возлюбленная Фаро. Перед отъездом в Лондон он подарил ей золотую цепочку с амулетом, унаследованную от отца. Что же теперь будет с ней?

Апом пожал плечами.

– Видите ли, милорд, в наших обычаях дарить мангалсутру женщине, которую собираешься взять в жены. Но если старейший в семье не благословит этот союз, а наш жрец не освятит его и не будет за него ходатайствовать перед нашим Богом, то союз не будет признан.

Хозяин снова наполнил свою кружку и сделал глоток. Тристан тоже отхлебнул напитка, затем спросил:

– Неужто он не оставил ни словечка ни своей женщине, ни мне?

– Тристан Д'Аржан, пойми, пожалуйста… Такан сейчас у себя дома, твое сердце должно преисполниться радости за него. – Апом улыбнулся и добавил: – Но кое-что для тебя есть. – Он дважды громко хлопнул в ладоши, и в дверях появился молодой человек со свернутым в рулон пергаментом в руке. Юноша тут же передал пергамент Тристану, затем вышел из комнаты.

– Читайте, пожалуйста, – сказал Апом гостю. Тристан развернул рулон и тотчас же узнал почерк Фаро. Собравшись с духом, начал читать.

«Мой господин! Моя честь обязывает меня вернуться в мою родную страну. Я многого не рассказал тебе о своем прошлом. Да, к сожалению, не рассказал.

Милорд, скажи моей леди, что я сдержу свое обещание и что я молю Бога о том, чтобы поскорее наступил тот день, когда вы оба узнаете все. А до того момента прошу тебя быть ей защитой и опорой вместо меня. Найди и ты свое счастье, любимый брат. Да благословит тебя Господь, и да поможет Он тебе.

Фаро Такан аль-Амир».

Прочитав послание друга, Тристан на мгновение прикрыл глаза, стараясь овладеть собой и справиться с нахлынувшими на него чувствами. Выходит, его единственный друг, единственный близкий человек, покинул его. Возможно, навсегда. Возможно, ему действительно следовало бы испытывать радость оттого, что Фаро наконец-то соединился со своей семьей, но Тристан сейчас чувствовал только одно – пустоту в сердце.

– Благодарю тебя, Апом, – пробормотал он, скатывая пергамент. – Без этого письма я бы немедленно отправился его искать.

Апом снова улыбнулся.

– Такан все предусмотрел. Он сразу сказал, что тебе потребуется доказательство.

Тристан поднялся на ноги, и хозяин тоже встал. Проводив гостя до двери, он положил руку ему на плечо и проговорил:

– Тристан Д'Аржан, соблаговоли выслушать меня и узнать, что Такан выдержал тяжелую борьбу с собой, прежде чем принял такое решение. Его семья очень богата, было бы глупо отказываться от такого богатства и всего, что оно дает.

– Да, понимаю, – со вздохом ответил Тристан.

– И не огорчайся, Тристан Д'Аржан. Такан назвал тебя «братом» и сказал, что всегда будет помнить тебя. Да-да, он тебя не забудет. – Открыв дверь, Апом похлопал гостя по плечу. – Удачи тебе, Д'Аржан.

– Еще раз прими мою благодарность, – пробормотал Тристан и вышел в ночь.

– Ах, это вы, милорд?.. Наконец-то! – Потаскушка расплылась в беззубой улыбке. – А я думала, вы обо мне забыли.

Тристан поморщился и тяжко вздохнул. Совсем не в таком утешении он сейчас нуждался. Бросив монету в руку женщины, он отвязал от столба поводья и вскочил в седло.

– Прошу простить меня, леди, – сказал он отрывисто и, пришпорив коня, пустил его в такой галоп, будто за ним гнались все демоны ада.

Женщина взглянула на монету и пробормотала:

– Похоже, не стоит печалиться. – Посмотрев вслед красивому незнакомцу, силуэт которого отчетливо вырисовывался на фоне лунного диска, она добавила: – Да и я сегодня не в настроении.

И в то же самое время, под той же полной луной во дворе замка Гринли появилась изящная фигурка. У входа в конюшню Хейд остановилась и сделала глубокий вдох. «Сейчас – или никогда», – сказала она себе и распахнула двери.

Увидев лучик света в конце главного прохода, Хейд осторожно зашагала в ту сторону. Услышав какое-то невнятное бормотание, она остановилась и прислушалась. Убедившись, что человек, находившийся в конюшне, разговаривает сам с собой, она сделала еще несколько шагов и кашлянула, чтобы привлечь его внимание.

Незнакомец тут же повернулся в ее сторону и проговорил:

– А… это вы? Я уже давно вас жду. Думал, не придете. Уж собирался уехать без вас.

Хейд немного смутилась. Она ведь строго-настрого запретила Хэму сообщать торговцу о своих намерениях. Но, судя по всему, мальчик на сей раз ее ослушался.

Бродячий торговец был невысок и худощав, но его руки, выступавшие из пройм туники, казались мускулистыми и жилистыми. Окинув девушку взглядом, он с усмешкой проговорил:

– Ну, что же ты молчишь? Может, ты немая? Хотя не важно, если даже и так. Бросай быстрее свои вещи в повозку и полезай туда сама.

Хейд на мгновение замерла. Но тотчас же стряхнула с себя оцепенение и швырнула свой узел в повозку, затем забралась в нее сама.

И в тот же миг торговец накинул на повозку плотную материю и надежно закрепил ее у бортов. Оказавшись в темноте, Хейд шевельнулась, стараясь лечь поудобнее. Потом прижала к себе свой узелок с одеждой и кое-какими припасами. И почти тотчас же повозка тронулась с места. Прошло еще какое-то время, и Хейд услышала, как торговец переговаривается со стражами у ворот. А затем раздался ужасающий грохот – поднимались воротные решетки. Когда же повозка с грохотом покатилась по мосту, у Хейд перехватило дыхание. «Неужели я и в самом деле покидаю замок?!» – мысленно воскликнула она.

Прошло еще какое-то время, и Хейд вздохнула с облегчением. Оказывается, все не так уж сложно – побег ей удался, и никто не остановил их. И все же было ужасно грустно, потому что ей снова и снова вспоминался последний разговор с сестрой.

Впрочем, сначала ей пришлось выбраться из заточения но как она и надеялась, у нее все прекрасно получилось стоя у двери темницы, Хейд попыталась представить огромный ключ, которым Баррет запирал ее. Затем представила лязганье, производимое ключом, когда он проворачивался в замке. И почти тотчас же дверь отворилась под ее пристальным взглядом.

Когда Хейд вошла в спальню сестры, та уже ждала ее, расхаживая по комнате.

– Неужели нет другого выхода? – спросила Берти, едва лишь Хейд переступила порог. – Знаешь, у меня предчувствие: случится что-то ужасное…

Хейд нахмурилась и проворчала:

– Ты как Минерва, Берти. Та тоже постоянно твердит о всяких дурных предзнаменованиях. Но ты должна понять: все это всего лишь нервы. Ведь ты же сама прекрасно понимаешь, что у нас нет другого способа обезопасить твоего ребенка.

– Но, Хейд…

– Все, дорогая. Мы же все решили. Как только я доберусь до клана матери, пришлю тебе весточку. – Хейд вытащила из-за корсажа клочок пергамента и передала сестре. – Утром, когда Минерва проснется, отдай ей это. И попытайся ее успокоить. Я пришлю за ней, как только смогу.

– Ах, я не могу прочесть… – пожаловалась Берти, разглядывая непонятные письмена.

– Это написано по-гэльски, Минерва поймет. – Хейд взяла под мышку свой узел и повернулась к двери. – Мне пора, дорогая. И запомни: никто, кроме Минервы, не должен знать, что ты помогала мне.