– Между мужем и женой, дорогая Линни, не может быть ничего постыдного. И должно быть полное доверие во всем.

Она молча пожала плечами и, расправив юбки, надела жакет. Кейн же тем временем приводил в порядок свою одежду.

Мэдлин откашлялась и тихо сказала:

– Мне нужно переодеться к ужину.

Она вышла из сарая, и Кейн не стал ее задерживать. Тяжело вздохнув, он покинул сарай следом за ней.

«Как же ей помочь?» – думал Кейн, глядя на жену. Ему ужасно не хотелось говорить Мэдлин, что он уже знает ее тайну, но если Джеффри Таунсенду станет известно, где она находится, то сказать придется. И конечно же, придется объяснить, каким образом он все узнал, – то есть рассказать про агента, отправившегося в Чарлстон, чтобы разузнать все о ее семье и выведать ее самую страшную тайну.

И тогда она уже никогда не сможет доверять ему.

Она возненавидит его.

Взяв с полки книгу, Мэдлин уютно устроилась на диване в библиотеке, поджав под себя ноги. В комнате было совсем тихо, если не считать умиротворяющего потрескивания поленьев в пылающем камине да шипения смолы, наполнявшей воздух чудесным ароматом хвои.

Какое-то время она с любопытством читала, изредка переворачивая страницы. Потом подняла голову и, размышляя о прочитанных строчках, уставилась на огонь.

«Я и сама могла бы написать такие слова», – сказала себе Мэдлин. И тут же вздрогнула, ошеломленная этой мыслью.

Так вот, значит, какая она, любовь. Анна Брэдстрит в своем стихотворении «Моему дорогому и любящему мужу» нашла для нее такие простые и такие прекрасные слова. И все же Мэдлин до сих пор не могла поверить, что действительно любит своего мужа.

– Очень неплохой выбор, – раздался у нее за спиной тихий голос.

Мэдлин тотчас захлопнула книгу и повернулась лицом к мужу, а он наклонился к ней и, опершись на спинку дивана, проговорил:

– Это было одно из самых любимых стихотворений моей матери.

– Я… я просто листала… и наткнулась на него, – пролепетала Мэдлин и вдруг почувствовала, как сердце ее гулко забилось, а к горлу подкатил комок.

– Да, понимаю… – Кейн улыбнулся, обошел диван и сел с ней рядом. Взяв ее руку, он внимательно посмотрел ей в глаза.

Мэдлин с усилием сглотнула и пробормотала:

– Я очень сожалею, что настояла на приезде Оливии. Прости меня, пожалуйста.

– Полагаю, это мне следует извиниться. Мне тоже. Ведь ты же ничего не знала о Хью, потому что я не рассказал, из-за чего у нас возникла ссора.

– Не имеет значения. Я не должна была приглашать его в твой дом.

– Не забывай, Линни, это теперь и твой дом. Теперь все мое – также и твое, понятно? Она кивнула и прошептала:

– Знаешь, я чувствую себя…

– В безопасности?

– Нет-нет, я не это хотела сказать. Я чувствую… Чувствую себя так, будто мы действительно женаты.

– Конечно, мы женаты, глупенькая. Ты разве не помнишь тот день в церкви? Это ведь было совсем недавно.

– Разумеется, я все помню. Просто мне трудно привыкнуть к мысли, что я теперь замужняя женщина. Знаешь, после того, как умерла моя мама… после этого все в моей жизни изменилось, и я думала, что никогда не выйду замуж.

Он снова заглянул ей в глаза.

– Хочешь поговорить об этом? Поверь, все сказанное тобой останется между нами.

Она тяжело вздохнула и покачала головой:

– Нет, Кейн, я не могу…

– Ну хорошо, дорогая. Тогда, может быть, я кое-что тебе расскажу? – Он убрал с ее щеки выбившуюся из прически прядь. – Ты ведь хочешь знать, что у нас произошло с Хью Дэвисом, не так ли?

Она посмотрела на него с удивлением.

– Ты мне настолько доверяешь, что готов об этом рассказать?

– Да, конечно, – кивнул Кейн.

И поведал ей трагическую историю свой сестры, вернее то, что знал об этом.

Через несколько минут он умолк и в комнате долго царило молчание. Наконец Мэдлин, откашлявшись, тихо сказала:

– Тебе, наверное, было очень больно…

– Хуже всего, что она возненавидела меня.

Мэдлин решительно покачала головой.

– Нет! Я уверена, что это не так!

– Увы, это правда. Мы с ней постоянно спорили. И как-то раз она сказала, что больше не будет мне подчиняться. Это был наш последний разговор.

– А что происходило до… этого?

– Элизабет сказала мне, что Хью ухаживает за ней. Сказала, что они любят друг друга и что ей требуется мое благословение на брак.

– Но вы ведь были друзьями… Почему же ты не хотел, чтобы они поженились?

– Да, были друзьями. Но к тому времени Хью уже очень изменился, стал совсем другим человеком. Кроме того, я знал: Хью не из тех, кто успокаивается с одной женщиной. У него было множество любовниц – даже в то время, когда он ухаживал за Элизабет. Но я умолчал об этом, чтобы не причинять ей боль. Я полагал, что она просто смирится и расстанется с Хью.

– Но она не смирилась, потому что любила его, да?

– Совершенно верно. Только все было еще хуже. Элизабет как-то пришла ко мне и заявила, что уж теперь-то мне придется дать свое согласие, потому что она беременна. К тому времени я понял, что должен рассказать ей о похождениях Хью и о том, как он отреагирует, когда узнает о ее беременности. Сестра ужасно разозлилась. Сказала, что выйдет за Хью, а я пожалею, что обращался с ней как с ребенком. И еще она сказала, что ненавидит меня и что я больше никогда ее не увижу, – добавил он с дрожью в голосе.

– О, Кейн, но ты ведь знаешь, что она так не думала… То есть она говорила это не всерьез…

Он вздохнул и привлек жену к себе. Она положила голову ему на плечо и тоже вздохнула.

– Я никогда не поверю, что она покончила с собой, – продолжал Кейн. – Хотя все остальные верят. И все верят, что она сделала это из-за меня.

– Нет, не может быть.

– К сожалению, это Хью позаботился об этом. На следующий день он появился в Бон-Вью рано утром и заявил, что хочет поговорить со мной. Он утверждал, что должен жениться на Элизабет. Сказал, что любит ее и хочет иметь ребенка.

Мэдлин прикрыла рот ладонью, потом тихо прошептала:

– Так он действительно любил ее?

– Нет. Уверен, что нет. Я послал за сестрой, чтобы мы все вместе обсудили это. Но ее нигде не могли найти. А потом Клодия вспомнила, что Элизабет уехала в Дэвис-Холл, вскоре после того как мы с ней поссорились. Клодия сказала, что это было перед самыми сумерками. Но Хью клялся, что Элизабет к нему не приезжала.

Кейн ненадолго умолк, потом вновь заговорил:

– Мы обыскали весь дом, а потом и поместье. И я… я нашел ее в пруду. Хью много лет все это вспоминает. Вспоминает все подробности… А тогда он на каждом шагу публично обвинял меня в ее смерти.

Глаза Мэдлин жгли непролитые слезы. Она видела, что каждое слово давалось ему с огромным трудом, – было очевидно, что он никогда и никому это не рассказывал. И она прекрасно понимала, как тяжело жить с таким бременем – когда не можешь обратиться ни к одной живой душе. Ей вдруг захотелось рассказать мужу свою собственную трагическую историю – тогда бы он понял, что она действительно знает, что он испытывал все эти годы. И тогда бы она доказала, что доверяет ему также, как и он ей.

Но она не осмелилась открыть свою тайну. К тому же у нее не было полной уверенности в том, что она действительно доверяет Кейну. Мэдлин по-прежнему боялась, что муж отвернется от нее, если узнает, что она убила человека. Она попыталась отстраниться от Кейна, но он крепко обнял ее и спросил:

– А теперь, когда ты, Линни, знаешь все… скажи, ты презираешь меня?

Мэдлин отстранилась от мужа и заглянула ему в глаза. Разгладив пальцами морщины у него на лбу, она покачала головой и тихо сказала: