Мэдлин ужасно захотелось влепить ему пощечину, но она сдержалась.

– Что ж, если так, то найди себе какую-нибудь женщину… А я не желаю выходить за тебя замуж.

– Но Кейн, казалось, не слышал ее слов. Глядя на нее с улыбкой, он продолжал:

– Скоро зима, дорогая. И мне кажется, мы могли бы проводить холодные ночи гораздо приятнее, если бы находились в одной постели. Ведомы уже убедились в том, что вместе нам очень хорошо не так ли?

Мэдлин почувствовала, что снова краснеет.

– Жизнь состоит не только… из этого, Кейн.

Он весело рассмеялся.

– Неужели?!

– Да, не только!

– Дорогая, но я же хочу о тебе позаботиться.

Она решительно покачала головой.

– Не желаю даже слушать тебя! Я не хочу, чтобы кто-то заботился обо мне. Я смогу прожить самостоятельно.

– Именно поэтому ты так откровенно флиртовала с Хью и тем молоденьким приятелем Оливии?

– Что?.. Ты следил за мной?

– Было трудно этого не заметить. Ведь ты устроила… настоящее представление.

Мэдлин едва не задохнулась от возмущения.

– Я не делала ничего подобного! Я просто старалась быть вежливой.

– Еще немного вежливости – и Хью задрал бы тебе юбку прямо за столом с десертами.

– Ты просто ревнуешь! – выкрикнула Мэдлин.

– Нет, дорогая, ошибаешься. Но я хочу предупредить тебя. Линни… Люди все видят, понимаешь? И завтра все будут обвинять тебя в том, что ты увела у Оливии жениха.

– Какие глупости! Хью был очень мил со мной, потому что я лучшая подруга Оливии. У него нет ко мне другого интереса, а у меня – к нему. Хотя мне кажется, что он очень порядочный человек, совсем не такой, как ты говорил. И вообще, почему ты говоришь со мной о браке, когда женщина, которую ты привез с собой, сейчас сама о себе заботится? Тебе следует побеспокоиться, Кейн, иначе она упорхнет от тебя.

Он взглянул на нее с веселой улыбкой.

– А теперь ты ревнуешь?

– Ничего подобного. Можешь переспать хоть со всем графством, Ангел!

– Не называй меня так. Или ты хочешь, чтобы меня убили? – Кейн схватил ее за плечи.

– Нет, конечно, – прошептала Мэдлин. – Я просто по привычке; прости, пожалуйста.

Он кивнул и со вздохом опустил руки.

– Да, понимаю, Линни. Но тебе придется забыть, кто я такой, понятно?

Она прекрасно все понимала. Понимала и то, что едва ли когда-нибудь сможет забыть Кейна Грэма. И сейчас он стоял так близко от нее, что она чувствовала тепло его дыхания. Ей ужасно хотелось провести пальцами по крошечным морщинкам вокруг его глаз.

– А женщина, приехавшая со мной, – это Клодия, моя сестра, – сказал Кейн. – Она упросила меня привести ее сюда. Ей ужасно хочется найти мужа, тогда как ты скорее умрешь, чем выйдешь замуж. Наверное, мне никогда не понять женщин…

– Твоя сестра?

– Да, Линни. Моя младшая сестра. Я познакомлю вас, если захочешь.

Она покачала головой.

– Мне нет никакой необходимости с ней знакомиться, потому что мы с тобой не поженимся, Кейн.

– Нет, поженимся.

Мэдлин не ответила. Резко развернувшись, она вышла из кабинета и поднялась наверх, в свою комнату. Ей требовалось хотя бы несколько минут побыть в одиночестве, прежде чем присоединиться к остальным гостям.

В доме уже готовились к ужину и к балу – музыканты настраивали инструменты, звуки эхом разносились по всем комнатам. А после ужина бальный зал заполнят гости, которые будут пить шампанское и танцевать всю ночь напролет…

Еще сегодня утром Мэдлин в радостном нетерпении ожидала своего первого бала, но теперь… Теперь все изменилось, и ей хотелось оказаться как можно дальше от этого дома.

– О, ну почему он появился здесь? – простонала Мэдлин, обращаясь к своему отражению в зеркале.

Усевшись за туалетный столик, она поправила прическу, чуть подкрасила губы, но пудриться не стала, хотя ее лоб и щеки были покрыты загаром. Долгие годы Мэдлин не могла позволить себе шляпу, поэтому лицо ее всегда открыто жаркому чарлстонскому солнцу.

В детстве она очень любила наряжаться вместе с мамой, но после ее смерти почти не заботилась о своей внешности и не обращала внимания на мужчин – во всяком случае, на тех мужчин, которые приходили к ее отцу.

И вот теперь появился Кейн. Он был даже хуже отцовских знакомых, потому что Мэдлин вдруг обнаружила, что не может противостоять ему. Более того, ее влекло к нему неудержимо, и она ничего не могла с этим поделать.

«Ты не должна ему уступать, – думала Мэдлин, глядя на свое отражение. – Ты должна быть сильной, сильнее его!!!»

Теперь она знала, что следует делать. И твердо решила осуществить задуманное.

– Ах вот ты где?! – воскликнула Оливия, вбегая в холл. – Мэдди, дорогая, а я уже начала беспокоиться о тебе.

– Мне просто нужна была минутка, чтобы… перевести дух, – ответила Мэдлин, расправляя юбки.

– Ты все-таки поговорила с Кейном? Он был груб с тобой?

– Я действительно говорила с ним, но он не был груб.

– Но я же вижу: что-то не так…

– Кейн настаивает, чтобы мы поженились.

– О, но это же чудесно! – обрадовалась Оливия.

– Нет, это совсем не чудесно. Я не хочу выходить за него замуж. Он настаивает только потому, что… Ну, потому что я рассказала тебе об этом.

– Нет-нет, – возразила Оливия. – Вовсе не поэтому. О, Мэдди, прости меня, пожалуйста, но я рассказала маме о том, что случилось между вами, потому что думала, она сможет что-то посоветовать. Я не ожидала, что она скажет об этом папе или Кейну. Ах что я наделала?

– Не терзайся, дорогая. Я совсем на тебя не сержусь. А твои родители… Они всего лишь пытаются помочь мне, я очень благодарна им за доброту. А вот Кейн прекрасно знает, что я не хочу выходить замуж, но все равно настаивает. Он невероятно упрям.

– Добрый вечер, дамы.

– Добрый вечер, миссис Монро, – ответила Оливия, когда мимо них проплыла элегантная женщина в персиковой накидке. Снова повернувшись к Мэдлин, Оливия шепотом спросила: – Что же ты собираешься делать?

– Поговорим об этом попозже. Не беспокойся за меня, дорогая, – добавила Мэдлин, похлопав подругу по руке. – Что ж, пойдем к гостям?

Подруги вошли в бальный зал уже заполненный гостями. Осмотревшись, девушки сразу же поняли, что серьезный разговор действительно придется отложить.

Гостей с каждой минутой становилось все больше – в зал то и дело входили красиво одетые кавалеры и дамы. Вдоль стен, украшенных обоями ручной работы, стояли стулья, а вокруг невысоких круглых столиков группировались удобные мягкие кресла. Стеклянные же двери были широко раскрыты, и в зал задувал прохладный вечерний ветерок, заставлявший трепетать пламя свечей и ламп.

Оливия подвела подругу к столу с закусками. Увидев тарелку с крошечными вишневыми пирожными, она попробовала одно, а другое предложила Мэдлин.

– Лучшая часть праздника только начинается, дорогая Мэдди. Я собираюсь танцевать, пока не заболят ноги.

– Добрый вечер, милые дамы. Поверьте, вы обе – самое яркое украшение этого зала.

Оливия поспешно доела пирожное, затем обернулась к своему жениху.

– Хью, ты тоже замечательно выглядишь! – воскликнула она, просияв.

– Благодарю, моя дорогая. Мэдлин, а вы любите танцевать? Я, например, не буду отдыхать ни минуты.

– Это очень мило с вашей стороны, Хью, – ответила Мэдлин.

Он улыбнулся ей и повернулся к Оливии.

– Дорогая, я собираюсь сделать сегодня чрезвычайно важное объявление. Я чувствую, что не смогу долго молчать… И наверное, я поговорю с твоим отцом. Ты не будешь возражать?

– Возражать? Господи, конечно, нет! Напротив, я буду ужасно рада. Скажи, Мэдди, а ты не думаешь, что Хью еще рано говорить с папой?

– Мне кажется, что вы и так ждали слишком долго. Зачем ждать дольше?

– Согласен, – кивнул Хью. – Оливия, милая, мне кажется, я уже не в силах ждать.

Она ласково улыбнулась ему.

– Тогда побыстрее поговори с папой. У меня предчувствие, что он нисколько не удивится. Полагаю, что он тоже этого ждет.