— Он меня ударить хотел, — сказала она. — Рука дернулась. Но не ударил.

Она помолчала.

— Помирились, — сказала Дина. Саша несколько раз кивнула, глядя перед собой.

— Ты меня считаешь дурой? — спросила она. — Только честно.

Дина посмотрела на нее сверху вниз.

— Ты хоть знаешь, зачем Черный нужен ворону?

Саша стала раскачиваться, обхватив колени.

— Не знаю. Он не сказал. Короче, если считаешь меня дурой, можешь считать дальше.

'А ведь ей и впрямь важно мое мнение, — с удивлением подумала Дина. — Почему? Ах да…'

— Знаешь, — сказала она, — на твоем месте я поступила бы точно так же.

Саша продолжала раскачиваться.

— В общем-то, я и поступила точно так же, — подумав, закончила Дина.

— То есть, ты меня дурой не считаешь?

— Еще как считаю.

Саша встала, шагнула к Дине и обняла её. Дина осторожно погладила Сашу по спине. Спина была горячей и твердой.

— Я поеду, — сказала Дина. — Попробую его уговорить.

Саша выпрямилась.

— Если что, вали все на меня, — сказала она с бедовым выражением.

Дина усмехнулась.

— Если что, — повторила она, поднимаясь. — Если что — мы все покойники.

Она вышла из дома. 'Уазик' стоял у самого подъезда, наполняя двор ядовитым выхлопом. Дина забралась в машину, и Боб рванул с места.

Некоторое время они ехали молча, с огромной скоростью рассекая утренний туман, одинокие на дороге, словно последние люди на земле.

Потом Дина спросила:

— И тебе плевать?

Боб сказал:

— Это наше дело. Только наше.

Дина снова разозлилась. На минуту ей больше всего захотелось сказать, что она пошутила, соврала, чтобы всех подразнить. Сказать — и отправиться спать. И спать не меньше суток кряду. Тогда она ощутила бездонный ужас оттого, что было уже поздно, поздно, что она сделала непоправимое, упустила свое ненадежное счастье, быть может, навсегда. Но Дина тут же вспомнила, что теперь она — пилот-бомбардировщик. Бомбы уже летят к земле. Ей стало чуточку легче.

— Здесь налево, — сказала она.

— В том доме? — спросил Боб.

— Да, — сказала она. — На пятнадцатом этаже.

Боб открыл дверь. Почему-то его ключ подошел, может, случайно, а может, был у него какой-то особенный, ментовский волшебный ключ. Они вызвали лифт — Дина впервые ехала в этом лифте. Ничего себе кабинка, стены под дерево отделаны, и зеркала… Великий Тотем, ну и видок у меня. Под глазами будто синькой намазано. Останусь живой — высплюсь, решила она, и тут лифт остановился.

— Что теперь? — спросил Боб. — Сюда?

— Ну, — она ухмыльнулась, — на самом деле, нет. Но вход — именно здесь.

— Это как? — не понял Боб. — Двойная квартира, что ли?

— Типа того, — сказала Дина, открывая взломанную дверь, — двойная квартира… двойная жизнь… у всех — нормальная, у меня — двойная…

Боб от двери увидел обвитую вокруг батареи веревку и покачал головой.

— Так, — сказала Дина, — я сейчас лезу. Потом, если что, тебе звоню.

— Если что? — спросил Боб. Он глядел неприятно, сведя брови, и глаза у него были, как маленькие лампочки.

— Если смогу, — уточнила она, привычно обвязалась веревкой и открыла окно. Несколько секунд Дина стояла на подоконнике, наслаждаясь ветром и свежестью, что разом прогнали сон, а потом крепко взялась за веревку и шагнула за окно, ловя ступнями стену.

Окно у Черного было открыто. Она спустилась в домашнее тепло. Медленно отвязала веревку. Обошла спальню — пустую спальню с огромной кроватью. Когда-то это была монархия, когда-то здесь кипели сражения во имя любви. Теперь это была просто большая кровать, неприбранная, с брошенным, скомканным бельем. Дина толкнула дверь в гостиную. Здесь они когда-то смотрели телевизор, и пили вино из запасов Стокрылого, и болтали о пустяках, старательно обходя плохие темы… Телевизор был здесь, и бар был здесь, а больше ничего не было. Ничего и никого. Дина заглянула в третью комнату, абсолютно пустую, непонятно для чего нужную — да, абсолютно пустую. И только когда она подошла к кухне — тогда-то и увидела она то, что могла обнаружить гораздо раньше, если бы ей не застили глаза возбуждение, страх и усталость.

Дина толкнула незапертую дверь. Огромный плоский кусок стали со знакомым звуком повернулся на петлях. Блеснули жала хитроумного сейфового замка, спрятанные в железных гнездах. Потянуло холодом с лестницы.

Здесь никого не было. Черный ушел, и ушел его странный покровитель. Здесь никого не было, квартира опустела, как выпитая бутылка яда. Здесь никого не было.

Боб стоял на лестничной площадке — смотрел непонимающе, настороженно.

— Его здесь нет, — сказала Дина. — Заходи, что ли.

Не дожидаясь Боба, она вернулась в квартиру. Дойдя до спальни, бросилась на кровать. Зарылась лицом в простыни — ей показалось, что они еще теплые — вдохнула запах Черного. Горячо выдохнула ртом в подушку, потом всей грудью, медленно вдохнула опять — его, его запах, он здесь спал, долго, и сны, наверное, видел, и даже ее, глупую, наверно, иногда видел во сне, но чаще, наверное, свою Ирландию… А, к черту… Горло сжалось.

Скрипнули пружины матраса. Боб опустился на кровать.

— Я знаю, о чем ты думаешь, — сказала Дина. Она была благодарна Бобу за то, что он был здесь. Плакать при нем не позволяла гордость, а расплакаться сейчас она боялась больше всего.

— Либо его кто-то предупредил… — начал Боб.

— Либо он спер у меня шпильку, открыл замок и пошел погулять, — закончила Дина. Она наконец вынула лицо из простыней и посмотрела на Боба.

Боб посмотрел на нее в ответ. Глаза у него были, как лампочки. Черные лампочки.

— Вообще, — продолжила Дина, переворачиваясь на спину, — есть много вариантов. Например, что у Макса все это время был ключ, и что теперь он просто решил им воспользоваться. Или, что я тебя обманула и пустила по ложному следу. Наконец, можно предположить, что по чистой случайности Стокрылый именно сегодня решил Макса отсюда вывезти. Но все эти версии слишком логичные.

Боб сел на кровать.

— Не понимаю, — признался он.

— Опоздали мы, Боря, — сказала Дина. — И как бы нам еще больше не опоздать. Это Саша их предупредила.

Боб повертел в огромных лапах мобильник. Мобильник поскрипывал, но не сдавался.

— Откуда ты знаешь? — спросил он.

Дина покачала головой.

— Очень просто, — сказала она. — На ее месте я поступила бы точно так же.

Боб, видимо, решившись, нажал несколько кнопок на телефоне.

— Но не поступила, — пробормотала Дина. — Не в этот раз.

Боб сморщился и поднес телефон к уху. В ожидании ответа еще раз посмотрел на Дину.

— Это ваше дело, — сказала она. Глаза слипались. Снова началась противная, мелкая дрожь от недосыпа. — Ты был прав.

Боб, слушая гудки, покачал головой.

— Уже не только наше, — сказал он.

— Это ваше дело, — повторила Дина. — Разбирайтесь сами.

— Саша, — сказал Боб в трубку, — все отменяется. Ну, вот так. Решили действовать по-другому. Да. Сейчас все собираемся у Ганиных. Жду тебя там. Все. Давай. Да. Да. Конечно. Жду.

Он нажал на кнопку, обрывая связь.

Дина приподнялась на локтях.

— То есть, как бы все нормально? — спросила она с глумливым удивлением. — Типа, так и надо?

Боб встал.

— Нет, — сказал он. — Это я просто… делаю то, что лучше всего умею. Да.

Дина подумала.

— Лучше всего ты умеешь быть дураком? — предположила она.

Боб отвернулся.

— Поехали, — сказал он.