Дина огляделась. Они с Черным сидели на автобусной остановке неподалеку от того места, где разбился угнанный джип. Мимо проносились окутанные брызгами машины. Воздух пах озоном и сталью. Последние крохи везения, похоже, ушли на то, чтобы выбраться из аварии без единого синяка. Правда, Дина едва не задохнулась, барахтаясь под исправно надувшейся подушкой безопасности, но кому какое дело. 'Сижу здесь, как пугало, — отстраненно подумала Дина. — Кошка, которая ходит сама по себе — это кошка, которая никому не нужна. Бедный Тимка. Бедная я. А ведь как все начиналось'.

— Макс, — позвала она.

— М-м, — откликнулся Черный.

— А что ты хотел сказать, когда говорил, что не один раз выиграл?

Черный опустил руки между колен.

— То и хотел, — произнес он, разглядывая трещины в асфальте, — что не один раз выиграл, не только вчера.

— А когда еще?

— Какая разница, — раздраженно сказал Черный.

— Нет-нет, — сказала Дина терпеливо. — Разница очень большая. Понимаешь, какая штука, милый. Если ты выигрывал раньше, значит, тебя кто-то накачивал. Причем, неплохо так накачивал, получше меня. Что ж ты меня-то с собой взял, раз у тебя еще кто-то есть?

— Да ну, киска, — сказал Черный со смешком. — Никого, кроме тебя, у меня нет. Только ты мне и дарила.

— Вот как, — сказала Дина и покачала ногой. Туфли хорошие были. Теперь только выбросить… если, конечно, мне когда-нибудь понадобятся новые туфли. — Вот как. И когда же это было? Когда я тебе в казино играть помогала?

— Слушай, ты чего, а? — измученно спросил Черный.

— Давай-давай, — поддержала Дина. — Вспоминай.

— О, блин, — сказал Черный и подергал себя за волосы, что было у него признаком смущения. — Да так и не вспомнишь.

— Именно, — сказал Дина. — Я, например, вообще не помню.

— Ну, знаешь, как бывает, — буркнул Черный, — порезвились, поигрались… Потом — ты к мужу, а я, э-э, того… В казино, вот.

Дина по-прежнему смотрела на носки туфель, грязные, измятые, поцарапанные. Теперь понятно, почему он так часто приглашал ее к себе последнее время. Она-то, дура, думала, что желанна. Она-то, идиотка, надеялась, что их чувства вошли в новую фазу. Она так обрадовалась, когда он предложил ей встречаться не раз в неделю, как раньше, а раз в три дня…

— Ты что же, — голос крошился, как мартовская сосулька, — что же, со мной только из-за накачки спал? Да?

— Не говори ерунду, девочка, — миролюбиво сказал Черный. — Давай лучше подумаем, как отсюда выбраться.

— Скотина, — сказала Дина и отвернулась.

Прошла минута.

— Между прочим, ты, когда трахаешься, то накачиваешь гораздо меньше, чем когда просто обнимаешься, — сказал неизвестно зачем Черный.

— Ну, извини, — проговорила Дина. — Предупредил бы, я бы постаралась.

Черный помолчал еще несколько минут.

— Ладно, — сказал он. — Прости, если что. Я поехал.

— Куда это? — спросила Дина.

— У меня друг в Янино живет. Сейчас мне отсидеться надо где-нибудь, а у него на даче как раз нет никого. Поеду. Бывай, киска. Прости еще раз.

Он встал, пошатнулся и, выйдя к самой кромке шоссе, выставил руку.

'На жалость давим, — подумала Дина. — Ну-ну'.

— Макс, не дури, — сказала она. — Слышишь?

Черный, не оборачиваясь, тянул руку. Машины неслись мимо, не сбавляя скорости. Один раз его окатило водой по пояс.

— Макс, — позвала Дина. — Давай уже сдадимся Тимке и Боре. Ничего они с нами не сделают. Куда ты теперь, без паспорта, раненый? Еще бандюги эти тебя искать будут.

— Нормально, — сказал Черный громко. — Перебьюсь. А Тимка на меня зол. Небось, спит и видит, как бы отыграться. Да его псы-дружки в два счета мне какое-нибудь дело пришьют. Похищение людей. То есть тебя. И пойду зону топтать. Не-е, хрена лысого. Как поутихнет все, рвану в другой город, авось пройдет невезуха. Наиграю денег, сделаю новый паспорт. И в Ирландию. Устроюсь — черкну письмо, захочешь — приедешь. А пока… пока иди-иди к своему Тимке. Сам выкручусь, без тебя. И так ты со мной дерьма наелась.

Он наконец соизволил обернуться. Все-таки он был красавцем, высокий, черноволосый, сероглазый, с этой его ухмылкой, будто серпом подрезающей сердце… Дина вздохнула, встала и подошла к Черному.

— Садись, — велела она. — Сама голосовать буду.

Черный не стал ломать комедию и сел на скамейку. Вернее, упал: все-таки, он потерял порядочно крови. Дина набросила на лицо упругую от дождя прядь, слегка выставила бедро и отвела руку.

Скрипуче затормозила синяя 'копейка'.

— Эй, красавица, — окликнули изнутри. — Далеко едем, слушай? А джигит твой тоже едет или так, бесплатно сидит?

Дина нагнулась к окну. Она знала, что сейчас ее грудь почти полностью видна из выреза кофточки; что взгляд исподлобья выходит трогательный и вместе с тем немного развратный; что, если улыбнуться пошире, то можно показать, какие у нее ровные-ровные зубы; и что…

— Здравствуйте, — сказала она, солнечно улыбаясь. — Вы извините, у нас беда случилась. Ограбили. Выручите, а? До города доехать надо.

Водитель — черноглазый, пышноусый — потер коричневой рукой коричневый подбородок.

— А далеко вам? — спросил он. — А то смотрите, недавно подвозил один вот тоже двоих, там мальчик и девочка был, так девочка ему песни пел пока, мальчик все деньги из бардачок украл. А?

— Да что вы, — сделав серьезное лицо, сказала Дина. — Нам бы до города только.

Водитель побарабанил пальцами по рулю.

— Ай, слушай, садись, — сказал он. — Только у меня там помидоры, на задний сиденье.

— Вот спасибо! — обрадовалась Дина, еще раз улыбнулась и махнула Черному.

На заднем сиденье действительно был ящик с помидорами. Черный сел слева от ящика, Дина — справа. Водитель включил радио. Сын Востока слушал музыку, которую в России принято называть шансоном. Копейка прокашлялась, затряслась и, покачивая боками, отчалила от остановки.

— Ты с ума сошла, — шепнул Черный на ухо Дине. — Что это за катафалк?

— Спасибо скажи, — также шепотом откликнулась Дина. — Он нас бесплатно до города довезет.

— Здравствуй, дорогой! — рискованно обернувшись, сказал Черному водитель. — Куда едем, да?

— Добрый день, — вежливо сказал Черный. — До Колтушского шоссе, если вас не затруднит.

— До Колтушского! — сказал водитель, совершая округлое движение растопыренной пятерней. — Слушай, сначала девушка сказал — до города. Я смотрю, люди совсем устали, наверное, беда. До города, хорошо, до города. А ты — до Колтушского. Это же сколько переехать надо!

— Ну, до города, — казал Черный. — Тоже замечательно, спасибо, будьте здоровы, пожалуйста. Дина пихнула его в бок. Черный реагировать не стал.

— Ладно, — помолчав, сказал водитель. — Говори сразу, куда надо. Вон рука совсем плохо, вижу.

— Надо в Янино, — сказал Черный негромко.

— Янино, хорошо, Янино, — согласился водитель, энергично кивая и глядя на дорогу. — Я так считаю, помогать друг другу надо. Если люди помогать друг другу не хочет, тогда сразу война начнется. Когда война бывает, так это значит, что люди совсем совесть потерял, Аллаха забыл. А помогать надо, знаешь, так: захотелось помочь — сразу помогай, не думай. У тебя рука весь кровь грязный, возьми в аптечке бинт есть, перекись…

— Спасибо, — сказала Дина. Ей отчего-то захотелось плакать.

— Э, красавица, — сказал грустно водитель. — Спасибо Аллаху скажешь. За вами гонится кто?

— Не должны, — сказал Черный, который уже разыскал аптечку и теперь рылся в ней.

— Ну и хорошо, — сказал водитель. — Покажешь, где это твое Янино-манино.

— Вы, где Колтушское, знаете? — спросил Черный.

Водитель кивнул:

— Знаю, как не знать? У меня в Колтушах брат живет, езжу туда, на выходные езжу, у него детишки малые, навещаю племянники, знаю Колтушское, как не знать.

— Вы до Колтушского, если не трудно, довезите, — попросил Черный. — Там немного проехать, я покажу.

— Договорились, — сказал водитель задумчиво. — Только через город поедем. Много-много времени меньше через город.