– Боже мой, – охнула Берта, – этого вполне достаточно, чтобы сразу вселить в продавца подозрения.

– Ничего подобного, – возразил я. – Я нарочно подольше возился с камерой, проверял и перепроверял. На бумагу же не обращал никакого внимания, коробка шла просто так, сбоку припека. Интерес проявлял исключительно к камере. А когда уходил, он велел одному из своих клерков срочно доставить ее в аэропорт.

Берта затрясла головой:

– Башковитый ты негодяй, Дональд, и от большого ума суешь порой голову в петлю. Какого дьявола ты не зашел в магазин к американцу? Тебе этих типов с Востока не одурачить. Они без конца кланяются, расшаркиваются, хихикают и все время поводят по сторонам раскосыми глазками, как змея жалом, подмечая такое, что на наш взгляд не имеет значения, а для них просто-напросто открытая книга.

– Вы провинциалка, Берта, – констатировал я. – У каждой нации свои особые манеры поведения. Возможно, на взгляд японцев, мы держимся на людях чистосердечно, пожимаем друг другу руки, похлопываем по спине, демонстрируя от всей души искренность, и постоянно врем, словно черти. Описанные вами восточные обычаи всего-навсего церемониал. Вы опасаетесь уроженцев Востока, потому что они могут оказаться умнее вас.

Берта рассерженно глянула на меня:

– Поди к черту. Они перехитрили не меня, а тебя.

– Ладно, – сказал я, – что толку спорить. Вы осматривали посылку в момент доставки. Упаковка была повреждена?

– Нет, черт возьми, – заявила Берта. – Посылка была аккуратнейшим образом опечатана и упакована, и на ней красовался ярлык фотомагазина, и она была адресована на нашу фирму на твое имя. Так что я ее приняла и открыла взглянуть, что за штука. И ничего не увидела. Только вскрыла обшивку, зазвонил телефон, это оказался Фрэнк Селлерс, и я сразу помчалась туда.

– Что ж, – заключил я, – теперь мы действительно сели в лужу.

– В какую лужу! – взвыла Берта. – Мы выбрались из огня и попали прямо в полымя! Должно быть, за тобой кто-то следил, Дональд. Если только не чертов японец, кто-то наверняка за тобой следил и, когда ты зашел в фотомагазин, умудрился где-нибудь схорониться и подглядывать через окошко или еще как-нибудь. Потом, может, каким-то манером подобрался к посылке и...

Берта заметила выражение моего лица.

– В чем дело, Дональд?

– Это женщина, – выдохнул я. – Помню, я только вошел в магазин, явилась хорошенькая малютка и принялась расспрашивать про фотокамеры. Она остановилась у другого прилавка, поближе к двери. А я был в дальнем конце, в отделе, где продаются подержанные аппараты...

– Как она выглядела? – спросила Берта.

Я встряхнул головой.

– Не пудри мне мозги, – рявкнула Берта, неожиданно разозлившись. – Хорошенькая малютка, а ты не способен сказать, как она выглядела?

– Про эту не способен, – уперся я. – Я целиком и полностью сосредоточился на укладке пятидесяти тысяч вместо бумаги, пока японец отбирал камеры, чтобы мне показать. Я попросил фотокамеру и футляр.

– Хорошо, – подытожила через какое-то время Берта. – Мы влипли. Ну, ты подменил чемоданы. Что произошло с чемоданом Даунера после того, как ты выудил из него пятьдесят тысяч?

– Я оплатил номер, снятый на вымышленное имя Джорджа Биггса Гридли в отеле «Золотые Ворота», – начал я. – В своем чемодане оставил наживку, чтобы Даунер обнаружил ее, когда откроет. Она подсказывала, что чемодан принадлежит Гридли, остановившемуся в отеле «Золотые Ворота».

– Зачем ты это сделал?

– У меня не было уверенности, что деньги в его чемодане. Подумал, он купится на приманку, решит, будто чемоданы перепутали в железнодорожной компании, и позвонит Гридли в «Золотые Ворота». Приходилось обстряпывать все наспех, так что я мог либо ответить на звонок, либо смыться.

– А Даунер позвонил?

– Нет.

– Почему?

– Потому что был мертв.

Берта призадумалась:

– А почему полиция не клюнула на наживку и не явилась в отель «Золотые Ворота» на поиски Гридли?

– Потому что наживки там не оказалось.

– Как это?

– Ее забрал убийца.

– Боже милостивый! – вскричала Берта. – Теперь, значит, полиция преследует тебя за убийство, киллер – за пятьдесят тысяч... а какая-то бойкая сообразительная курочка уютно посиживает себе в гнездышке на наших пятидесяти кусках!

– Похоже на то, – признал я.

– Зажарьте меня вместо устрицы! – простонала Берта.

Она посидела немного молча, однако мысль о деньгах оказалась невыносимой.

– Пятьдесят... тысяч... долларов, – выдавила она. – Господи, Дональд, у тебя в руках были деньги! Мы могли получить вознаграждение в пятнадцать тысяч! За каким чертом ты выпустил их из рук?

– Не предвидел подобного поворота событий, – покаялся я. – Где-то случился прокол. Стэндли Даунер знал, что Хейзл у нас побывала.

– Ох уж эта Хейзл Даунер! – посетовала Берта. – Я намерена приступить к ее обработке!

– Предоставьте ее мне, – посоветовал я. – Она мне доверяет и...

– Доверяет тебе! – взвизгнула Берта. – Да она обведет тебя вокруг пальца, точно младенца. Похлопает перед тобой ресницами, расплывется в улыбке, закинет ногу на ногу, продемонстрирует нейлоновые чулки, и ты свалишься на ковер и покатишься.

Будь я проклята, есть у тебя в голове хоть какие-нибудь мозги? Разве ты недостаточно хорошо знаешь женщин и не догадываешься, что мужчина никогда к ним не подступится, покуда они не оценят его с головы до ног, не развяжут ему руки и не начнут понемножку пощипывать, чтобы как следует распалить? Эта крошка отличненько обвела тебя вокруг пальца. Ну а теперь выкладывай остальные плохие новости.

Я упрямо затряс головой:

– Я сам это сделаю, Берта.

– Ты сам сделаешь? – разразилась она. – Посмотри, что ты уже наделал! Навлек неприятности на агентство, вывел Селлерса на тропу войны, тебя собираются обвинить в убийстве, что, насколько я знаю, вполне может увенчаться успехом. А тем временем разрешил увести у себя прямо из рук пятьдесят тысяч! Не скажешь правду – тебе конец, скажешь – Фрэнк Селлерс прихлопнет тебя книжкой... и ты торчишь тут и требуешь, чтобы я предоставила дело тебе... А на хвосте у тебя профессиональные киллеры, жаждущие расквитаться за подмену!

Я намерена самостоятельно поработать тут с крошкой Хейзл. А ты, черт бы тебя подрал, отправляйся назад в Сан-Франциско и не показывай мне на глаза свою смазливую мордочку, пока не привезешь назад пятьдесят тысяч.

– Предположим, – молвил я, – что разгадка кроется в Ивлин Эллис. Что тогда?

– Ты узнаешь малютку, которая вошла за тобой в фотомагазин?

– Возможно, – ответил я, – но не уверен. Сомневаюсь. Одно знаю – она шустренькая, молоденькая и хорошо одета.

– Слушай-ка, – не отступала Берта, – она ведь там околачивалась все время, пока ты был в магазине, правда?

– Да, но постоянно держалась ко мне спиной.

– Она оставалась там, когда ты выходил?

– Да.

– Ты должен был мимо нее пройти по дороге к дверям?

– Да.

– Не можешь припомнить, чем от нее пахло? – допытывалась Берта. – От таких женщин должно исходить легкое благоухание и...

Я отрицательно покачал головой:

– Не припомню.

– Ладно. Одну вещь я тебе посоветую, – расщедрилась Берта. – Придумай какой-нибудь способ раздобыть фотографию Ивлин Эллис.

– У меня есть ее фотографии, – сообщил я. – В купальнике, в бальном платье, почти в голом виде и...

– Господи всемогущий! – захлебнулась Берта. – Я когда-нибудь рассказывала тебе, как работают детективы? Хватай эти чертовы фотографии и двигай в Сан-Франциско. Беги в японскую фотолавку. Найди человека, который обслуживал ту малютку, предъяви снимки и поинтересуйся, не эта ли женщина рассматривала фотокамеры. Если та самая, телеграфируй мне, я приеду и обработаю ее наилучшим манером. При виде хорошеньких ножек ты превратишься в котенка. Пускай попробуют показать свои ножки мне, и я переброшу их через собственную коленку и закачу добрую порку. А теперь, ради господа бога, действуй, пока сержант Селлерс не образумился и не упек тебя в темную.