Несмотря на то, что квартира хорошо отапливалась. Анна дрожала от холода. Приняв горячий душ, она надела шерстяной свитер матери поверх рубашки из хлопка и джинсы. Слабый запах духов Кейт исходил от одежды и был подобен легкому материнскому объятию и нежному поцелую. Затем Анна положила себе в большую чашку кашу и, помешивая ее ложкой, принялась разбирать почту Кейт. Все письма были в обычных конвертах коричневого цвета – в основном счета.

Затем начались звонки. Звонили друзья матери, желающие выразить свое потрясение случившимся и сочувствие. Третий звонок был от Констанции Граф, которая предложила Анне немедленно встретиться.

В 10.30 позвонили в дверь. Это оказался Джоргенсен. детектив. Он держал прямо перед собой удостоверение, и Анна открыла дверь. Это был очень худой человек с изможденным лицом, орлиным носом и пышными черными усами. Взгляд его темных глаз был усталым. От Джоргенсена но всей квартире сразу же распространился сильный запах табака.

– Хотите кофе?

– Спасибо, мэм.

– Пойдемте на кухню, здесь негде присесть – все диваны перевернуты или испорчены.

Детектив огляделся, но ничего не сказал по поводу перемен, которые произошли здесь с момента появления Анны. Еще долго это жилище не будет иметь своего обычного вида, но, по крайней мере, теперь квартира чисто прибрана. Накануне Анна работала до полного изнеможения, пока не свалилась от усталости.

Желтый силуэт тела матери был виден на полу.

– Можете убрать и это, – лаконично заметил детектив. – Уже не нужно.

Анна кивнула. Но ей почему-то не хотелось стирать следы последнего присутствия матери здесь, в этом месте:

– Я составила список пропавших вещей. – Она передала бумагу детективу. – Во всяком случае, я помню их со времени последнего приезда.

Говоря это, Анна пыталась разобраться, как работает кофемолка Кейт.

Джоргенсен запустил пальцы в карман кожаной куртки и вытащил оттуда смятую пачку сигарет. Он предложил закурить Анне.

– Предпочитаю не курить, – заявила Анна. – И мама не выносит запах табачного дыма в квартире.

Детектив как-то странно посмотрел на свою собеседницу:

– Вам еще не сказали о состоянии больной?

– Сказали.

– Скорее всего, она не придет в себя, – коротко и жестко, заявил детектив. Анна ничего не ответила на это, и Джоргенсену пришлось со вздохом убрать сигарету в пачку. Затем он достал блокнот из своего дипломата и раскрыл его на нужном месте:

– Как долго вы собираетесь пробыть в Вейле?

– Столько, сколько это будет необходимо.

– Вы не собираетесь вернуться в Майами?

– Чтобы оставить свою мать в этом критическом состоянии?

– Следовательно, вы проведете здесь немало времени.

– Оставлять ее я не собираюсь.

Джоргенсен только повел плечами:

– Всегда сообщайте нам о своих планах, что бы вам ни пришло в голову. Мисс Келли, когда вы в последний раз встречались с пострадавшей?

– Около полугода назад.

– И такая длительная разлука казалась вам нормальной?

– Я работала в Майами все это время. Как правило, в течение года мы видим друг друга не более двух-трех раз.

Наконец кофемолка заработала, но кофе оказался слишком крепким для Анны, хотя детектив выпил его совершенно спокойно, не проронив ни слова. Затем он сделал пометку и вновь перевернул страницу в блокноте.

– У вас не сложилось впечатления, будто ваша мать как-то изменилась за последнее время?

– Что вы имеете в виду?

– Она не показалась вам несколько не в себе, что ли?

– Моя мать всегда была человеком твердого рассудка. Это Кемпбелл сказал вам такое?

– Не только он, но и ее начальница тоже.

– Конни Граф?

– Миссис Граф предупредила миссис Келли, что та стала в последнее время пренебрегать своими обязанностями.

– Что?

– Миссис Граф сообщила нам, что ваша мать вела себя как-то странно последние шесть месяцев. Она без былого рвения относилась к своим обязанностям и к окружающим людям, полностью уйдя в какую-то свою тайную жизнь. Вы не замечали ничего подобного?

– Сказанное вами даже отдаленно не напоминает мне мою мать. Насколько я ее знала, конечно. Она могла вести себя как-то не так иногда, но постоянно быть скрытной – это не в ее правилах. Кейт очень любила свою работу и великолепно справлялась с ней. Трудно даже представить себе, чтобы она начала ею пренебрегать по какой-то причине.

– Позвольте задать вам еще один вопрос. Ваша мать говорила вам когда-нибудь, что у нее есть еще кто-то, помимо Кемпбелла Бринкмана?

– Нет.

– Уверены? Разве она не рассказывала вам о своем разрыве с Бринкманом?

– Рассказывала. Две недели назад мы говорили по телефону. Я спросила об этом вчера у Кемпбелла. Он сказал, что оставил Кейт потому, что ее сознанием овладел некий проект, который сам Кемпбелл не одобрял. Но это не имеет никакого отношения к кому-то другому, якобы появившемуся у матери.

Детектив продолжал пристально смотреть на Анну, будто ожидал, что она вот-вот скажет что-нибудь еще, поэтому ей ничего не оставалось, как продолжить свой рассказ.

– Кэмпбелл был единственным близким человеком у моей матери после убийства отца. Кемпбелл хотел жениться на ней, но Кейт сама откладывала последнее решение, однако со временем, мне казалось, все должно было уладиться.

– Как вы считаете, они подходили друг другу? Анна поколебалась, прежде чем ответить, а затем решила проявить дружелюбие и ответила:

– Пожалуй, Кемпбеллу она нужна была больше, чем он ей. Он сильно зависел от Кейт.

Джоргенсен стал рыться в своих записях:

– Но мистер Бринкман очень богатый человек.

Анна согласилась:

– Да. Он ведь сын Кемпбелла Бринкмана-старшего, председателя «Бринкман индастрис» – одного из самых больших аэрокосмических конструкторских бюро. Кемпбелл-младший входит в правление, но работает он, кажется, без особого энтузиазма. Он сам построил себе великолепный дом в Джипсэме, и теперь вся его жизнь посвящена только лыжам. Когда я сказала, что он очень зависит от моей матери, я имела в виду только эмоционально-психологическую сторону их отношений. По-моему, Кемпбелл всего лишь повеса, у него нет достаточной силы воли. Мать любила его больше из жалости. Она создана для того, чтобы заботиться о других.

– Определили бы вы Кемпбелла Бринкмана-младшего как человека страстного, человека сильных чувств?

– Мне ненавистно даже само подозрение, будто он мог совершить подобное преступление.

– А что, если ваша мать все-таки влюбилась в кого-то еще?

– Пустое предположение.

Детектив нервно переменил позу. Анна догадалась, что ее собеседник очень хочет закурить.

– О'кей. Поговорим о проекте. Что вам известно о нем?

– Мама мне ничего не рассказывала. Только вчера я впервые о нем услышала.

Джоргенсен откинулся на спинку стула и уставился на Анну темными, полными мировой скорби глазами:

– Значит, вас не волнуют интересы вашей матери?

– Обычно она ничего от меня не скрывала. Непонятно, почему она не сказала мне о проекте.

– Вы знаете что-нибудь о ее путешествии в Россию?

– Да, знаю. Но мне неизвестно, что она делала там.

– Какие-нибудь другие ее путешествия вам известны?

– Какие путешествия?

– Прошлой осенью она побывала в Израиле. А перед этим – трижды в Лондоне. Может быть, ваша мать ездила еще куда-нибудь, но об этом ничего не известно. Заметьте, это не простые каникулы, а поездки, связанные с каким-то расследованием. Кстати, вы не встречались с ней во время какого-нибудь из вояжей?

Теперь пришло время Анны посмотреть с удивлением на своего собеседника:

– Нет.

– Что, если все эти мистические поездки – только прикрытие тайной любовной связи?

– Могу только сказать, что Кейт не относилась к подобного рода женщинам. Она во всем была честна. Иногда даже слишком честна. Если бы моя мать действительно полюбила кого-нибудь, то она тут же рассказала бы обо всем Кемпбеллу. Но и тогда бы Кемпбелл не сделал ей ничего плохого. Для убийцы он слишком слаб. Если бы он догадался о существовании другого человека, то он бы пришел в бешенство и, может быть, разгромил бы квартиру. – Анна замолчала и нервно огляделась по сторонам. Будто в яркой вспышке света она увидела Кемпбелла, который в припадке гнева избивает Кейт. Через секунду видение исчезло, и Анна продолжила: – Хорошо. Кто же тогда мог быть этот другой?