Что ж, после не очень вкусного обеда настало наконец время очень сладкого десерта.

В пять часов вечера, когда тени стали длиннее, Джозеф оставил вэн на пустынной улочке и пешком отправился к гаражу. Здесь он сел на приготовленный для него «триумф». Он проехал назад к машине, проверяя мотоцикл. Механик был совершенно прав – мотор работал с удвоенной энергией, после того как заменили выхлопную трубу. Дрожь в теле прекратилась, и движения Джозефа стали отточенными, почти инстинктивными. Мотоцикл пригодился как нельзя лучше. Опустив задний борт фургона, Джозеф вкатил мотоцикл внутрь, огляделся и, убедившись, что улица пуста, сел за руль и покинул рабочий район.

Лошадь Кейт потеряла подкову, поэтому прогулка вышла непродолжительной. Пока Эвелин вместе со всеми продолжала спускаться вниз по тропинке, Кейт соскочила с седла и повела лошадь к дому, держа соскочившую подкову в руке.

Она продолжала думать о Сантино и о том, что случилось там, на берегу моря, под темным небом. Ей вспомнилось, как они вместе кинулись в море, словно желая омыть себя соленой водой.

Больше они не занимались любовью, а Кейт это и не было нужно. Юноша дал ей то, что она хотела, и получил то, чего он страстно желал. Парень плакал в день расставания и умолял Кейт писать ему, но она знала, что не сделает этого и больше никогда не увидит его.

И сейчас здесь, под бледным английским небом, среди зеленых холмов, Кейт вспоминала о Сантино с каким-то теплым и чистым чувством. Вместе с девственностью сицилийский юноша словно забрал у Кейт незрелость и дикость. Теперь Кейт могла спокойно взглянуть на последние несколько месяцев и, пожалуй, на всю свою короткую и несчастливую жизнь. Она смогла увидеть себя в истинном свете.

Словно свершился обряд посвящения, сказано последнее прости детству, и вот первый шаг во взрослую жизнь сделан. Кейт с ужасом осознала, как несправедлива она была во многих случаях, хотя бы по отношению к отцу. Эвелин права – у Кейт действительно не было и не могло быть никаких чувств к матери. И ее гнев – следствие неуемной жалости к самой себе, безграничного эгоизма.

Ведь Кейт сама хотела, чтобы отец прочитал ее дневник. Она хотела уязвить его и добилась своего. Сейчас ей было очень стыдно. Эвелин оказалась права и в другом: Кейт должна жить бок о бок с отцом. А обязана она ему очень и очень многим, как ни смотри на данную ситуацию.

Кейт не знала, с чего начать, как исправить положение, но исправить его надо немедля. Во время долгой дороги домой она приняла окончательное решение: отныне ей следовало вести себя по отношению к отцу и Эвелин, как взрослой. Кейт постарается стать такой, какой они хотят ее видеть.

Обогнув конюшню, она вдруг увидела у ограды большой мотоцикл, ослепительно блестевший на солнце. Это показалось ей странным, но не настолько, чтобы выяснять: кто это приехал на нем?

Кейт отвела лошадь в стойло и принялась ее чистить, погруженная в свои мысли и воспоминания. Затем она отнесла седло и повесила подкову на видном месте, чтобы кузнец сразу ее заметил.

Выходя из конюшни, Кейт замерла, увидев отца, стоявшего на коленях на гравиевой дорожке перед высоким незнакомым мужчиной в кожаной куртке. Незнакомец поднес кулак к голове отца. Картина была весьма странной. Кейт подумала было: что за непонятная игра, но сердце говорило другое, и точно – в руке у мужчины блеснул пистолет.

Отец и незнакомец были от Кейт в тридцати футах, и она ясно видела, что глаза отца полны слез, рот открыт и каждая морщина на лице напоминала маску скорби.

Кейт захотелось кричать, но ее словно парализовало. Как во сне, она пошла к этим двум трагически молчаливым фигурам. Незнакомец, казалось, не видел и не слышал ее приближения. Но Кейт все-таки не удалось приблизиться так, чтобы успеть схватить занесенную над отцом руку.

Послышался еле слышный щелчок, и облачко дыма окутало лицо отца. Когда он качнулся вперед, то стала видна маленькая черная дырочка у виска и алая кровь, брызнувшая из ранки. Пальцы отца при падении судорожно впились в гравий, будто Дэвид сам хотел вырыть себе могилу или убежище.

Кейт замерла от неожиданности, а потом закричала в отчаянии:

– Папа!

Почти перед собой она увидела искаженное страхом лицо незнакомца, повернувшегося прямо к ней, встретила дикий взгляд волчьих черных глаз. Этот человек сделал ее сиротой второй раз в жизни.

У нее перехватило дыхание, кровь застыла в жилах, а сердце замерло. Палач развернулся и быстрым шагом двинулся к мотоциклу. Кейт побежала за ним и, желая остановить убийцу, вытянула вперед руки. Но он с поразительной легкостью отбросил ее в сторону так, что она упала навзничь.

В следующую секунду мотоцикл завелся и умчался вниз по дорожке. Гравий из-под колес осыпал ее и лежащее рядом безжизненное тело отца.

КОЛОРАДО, СОЕДИНЕННЫЕ ШТАТЫ

В Денвере не переставая валил снег.

Анна вышла из мягко освещенного и покрытого ковром зала ожидания. Ее взгляд скользил по фигурам встречающих, пока не остановился на табличке с собственным именем. Табличку держал человек в униформе.

Анна подтолкнула тележку с багажом и без улыбки сказала ожидающему ее служителю:

– Я Анна Келли.

– Сюда, пожалуйста, мэм. – Служитель взял багаж и повел Анну к выходу, где ее ждал крепко сложенный гигант.

– Филипп Уэстуорд. – Он взял ее ладонь быстрым и уверенным движением. Тот мягко звучащий голос, который Анна слышала по телефону, никак не сочетался с внешним видом мужчины. На загорелом, почти смуглом лице – голубые, словно небо Адриатики, глаза. На незнакомце было замшевое пальто отличной выделки, под которым Анна разглядела костюм из великолепного материала. Яркий шелковый малиновый галстук безукоризненно сочетался с белой шелковой рубашкой. Вьющиеся темные волосы скрывали высокий лоб. Мужчина возвышался над Анной на целый фут. Ему было, наверное, сорок с небольшим, но по внешнему виду о его возрасте догадаться было нелегко.

– Как моя мать? – сразу же спросила Анна.

– Без изменений.

Незнакомец оценивающим взглядом окинул фигуру Анны:

– Мой самолет готов. Там мы сможем выпить кофе или чаю. Или вы хотите позавтракать где-нибудь здесь?

– Я хочу добраться до Вейла как можно быстрее.

– Прекрасно. – Уэстуорд кивнул в сторону служителя и величественно двинулся через толпу. Анна шла за ним, защищенная его широкой спиной.

Чувствуя, что была чересчур суха при встрече, Анна решила исправить ошибку:

– Я очень признательна вам за внимание, мистер Уэстуорд. Право же, не стоило так беспокоиться и использовать свой личный самолет.

– Ничего особенного, – ответил гигант, даже не заметив ее холодного тона. – Рад помочь вам хоть чем-нибудь. Сюда, пожалуйста.

Шофер сидел в джипе «чероки» и был готов отвезти их на частный аэродром. Анна собирала вещи в спешке и замешательстве и не помнила даже, что удалось запихнуть в чемоданы. Может быть, совсем не то, что нужно зимой в горах.

«Чероки» подрулил к частным самолетам. Все вокруг было совершенно белым. Прижавшись к Филиппу Уэстуорду, Анна через стекло видела, как рабочие аэропорта счищают снег с крыльев огромных лайнеров. Ее кремовый льняной костюм и открытые сандалии выглядели здесь странно и больше подходили для Майами. В самолете одежда Анны изрядно помялась и сейчас, казалось, примерзла к телу.

Филипп почувствовал, как она дрожит:

– Что? Замерзли?

– Только что из Майами. Думаю, я слишком легкомысленно собирала вещи.

Он снял пальто и накинул его Анне на плечи:

– Это должно согреть вас.

Анна укуталась в пальто, еще хранившее тепло его тела.

Самолет Уэстуорда оказался белым двухмоторным «бинчкрафтом». Пилот уже находился в кабине. Он покинул пульт, чтобы помочь Анне подняться на борт, Уэстуорд шел следом.