Электроды вновь коснулись живота. Когда боль утихла, Анна почувствовала, что она не в состоянии перевести дыхания. Ей по-настоящему стало страшно, и она подумала, что должна вот-вот задохнуться. Сквозь красную дымку в глазах она с трудом различала два каменных лица, склонившихся над ней.

Чья-то железная рука заставила ее голову склониться к коленям. Дыхание начало восстанавливаться.

Каплан вплотную наклонился к Анне. Она увидела, как искривилась его нижняя губа, и вновь последовал тот же вопрос:

– Где Филипп Уэстуорд?

– Клянусь – не знаю. Я ему не сообщала, что еду сюда. Он об этом не знает.

– Почему ты не сказала ему о своем решении?

– Я хотела первой встретиться с вами. Но это была ужасная ошибка. Я говорю правду. Я действительно ваша внучка.

Тело Анны вновь содрогнулось в конвульсиях от страшной боли в области почек.

Она в панике забилась в самый угол кровати, в отчаянии подняв руки вверх, чтобы хоть как-то защитить себя.

– Поговорим? – тихо спросил Каплан.

Анна судорожно кивнула головой, и волосы упали ей прямо на глаза.

– Кто он?

– Не знаю, – прошептала она, не отводя испуганного взгляда от электродов. – Он был моим любовником. Но я все равно не знаю, кто он на самом деле.

– Разве такое возможно?

– Филипп врал мне. Он помог найти вас. Но я не знаю почему. Только несколько дней назад я обнаружила, что Филипп лжет. Вот почему я приехала сюда без него.

Неожиданно Анна заметила движение руки индейца, в которой были зажаты электроды, и быстро прижалась к самой стене.

– Вы думаете, что я вру? Не позволяйте ему касаться меня.

Но черные змеиные глаза Каплана по-прежнему ничего не выражали, кроме холода.

– Кому ты сказала, что поедешь именно сюда?

– Никому.

Индеец схватил Анну за лодыжку и притянул к себе. Она завизжала от ужаса, когда электроды вновь коснулись ее тела.

Когда приступ кончился, Анна оказалась на полу. Она лежала, как брошенная сломанная кукла.

Анну вновь втащили на кровать, и Каплан снова склонился над ней:

– Расскажешь все?

– Я говорю… правду, – с трудом произнесла Анна.

– Кто он?

– Не… знаю.

– Почему он в этом деле?

– Не… знаю.

– Чего он от меня хочет?

– Своего… отца…

– Своего отца… что?

– Как и вы… его отец… пропал… без вести…

Все тело Анны горело, и каждый сустав болел так, будто его вывернули, а затем вновь вправили на место. Она думала, что, если к ней еще раз прикоснутся обнаженными электродами, она умрет.

– Рамон, воды.

Индеец пошел в ванную и вернулся оттуда со стаканом воды. Анна выпила его с жадностью, но стакана оказалось мало, чтобы утолить жажду.

– Пожалуйста, еще.

– А пока расскажи мне об отце Филиппа Уэстуорда.

– Как и вы, – прошептала Анна пересохшими губами, – он был солдатом во время войны и пропал без вести… Филипп думал… что… его отец исчез где-то… в России… в одном из концентрационных лагерей… как и вы…

– Это Филипп тебе рассказал?

– Да… Он искал своего отца всю жизнь. И поэтому захотел помочь и мне… в поисках. Филипп рассчитывал на вашу помощь.

– На мою помощь?

– Да. Вы могли указать… след.

– А какое отношение имеет его отец ко мне?

– Вы могли оказаться в одном лагере.

– И ты поверила этой истории? – зашипел Каплан.

– Не… знаю, – простонала Анна.

– Но он же не тот, за кого себя выдавал?

– Не… тот…

– Тогда кто же он?

– Не… знаю…

Анна завизжала, когда увидела, что рука с электродами вновь приближается к ней.

– Кто он?

– Не знаю! – Анна вдруг испытала самую настоящую ненависть по отношению к Филиппу. Ведь из-за него все и произошло. – Он использовал меня. Разве не понятно? Использовал меня!

Неожиданно Анну отпустили, и она скатилась на пол. Каплан какое-то время стоял молча и размышлял.

– Что ты думаешь по этому поводу, Рамон? – спросил наконец он.

– Одежда, – сказал здоровяк. – Ткань смягчает боль. Надо коснуться электродами обнаженного тела, мистер Каплан. Ее надо раздеть.

Анна рванулась с ужасным воплем:

– Пожалуйста, пожалуйста, не надо!

Легкая улыбка скользнула по губам Каплана:

– Мне кажется, она все-таки говорит правду.

– Правду, правду, поверьте!

– А может быть, еще попробовать? – предложил верзила.

– Думаю, что для нашей игры у нас не осталось времени, мой друг.

И с этими словами Каплан сел на кровать рядом с Анной. Она в ужасе отстранилась от старика, но Каплану в последний момент все-таки удалось схватить Анну за запястье. Его пальцы нащупали пульс, и старик начал внимательно смотреть на свои часы «Ролекс». Затем он ухватился за футболку и одним движением сорвал ее с плеч Анны.

– Нет! – взревела Анна, пытаясь защититься. Но индеец легко справился с ней.

– Я не собираюсь причинять тебе боль, – спокойно заметил Каплан. Он начал рассматривать ожоги в районе живота, а затем, перевернув Анну, то же самое стал делать с ее спиной. – Кожа очень сильно опалена.

– Если останутся следы, могут сойти за укусы насекомых.

– Пожалуй, – согласился старик. Анну отпустили, и она, как раненый зверь, отползла как можно дальше от своих мучителей и вся сжалась в комок. Были видны только ее колени да черные затравленные глаза. Каплан сам взял электроды и пошел по направлению к Анне. Ее больная спина буквально вжалась в стену.

– Довольно интересный эффект, не правда ли? – спокойно заметил Каплан. – Обжегшись, ребенок начинает бояться огня. Ведь ты говорила мне только правду, не так ли, дитя мое?

– Да. Клянусь.

– Видишь, Рамон? Очень важно понять, когда тебе начинают говорить правду. А стоит переусердствовать, и объект сразу попадет в страну бреда и грез. Объект признаётся потому, что всеми силами хочет удержаться от сумасшествия, а также от того, что, признавшись, он надеется избежать дальнейших страданий. И тогда можно сказать, что цель допроса достигнута.

– Да, мистер Каплан. – Скуластое широкое лицо индейца расплылось в улыбке.

– Думаю, что теперь нам следует дать мисс Келли возможность отдохнуть немного. Позднее могут возникнуть еще кое-какие вопросы. Но давление, пожалуй, уже не понадобится. Не правда ли, мисс Келли?

Анна закивала головой в знак согласия.

– Вот и хорошо, – серьезно заметил старик. – А теперь открой, пожалуйста, дверь.

Индеец повиновался. Анна увидела, что ее мучители готовы вот-вот покинуть ее.

– Подождите, – неожиданно услышала она свой собственный голос.

Каплан медленно развернулся:

– Что такое?

– Так вы не Джозеф Красновский, да?

Старик только улыбнулся в ответ:

– Милая маленькая дурочка, которых французы называют «инженю». Думаю, что сюрпризы только начинаются.

– Вы не Джозеф?

– Нет.

– А кто же вы тогда?

– Я – это я, моя дорогая.

– А что же тогда случилось с Джозефом?

– С Красновским? – Вновь усмешка. – Разве не ясно?

– Нет. Что с ним случилось?!

– Он распался на составляющие элементы. Джозеф Красновский, насколько мне известно, в течение последних сорока восьми лет мертв.

Анна услышала, как захлопнулась дверь, а ключ вновь повернулся в замке.

В следующий момент в комнате погас свет.