— Вы считаете, сеньор Зорго, что мы не сможем выручить Алекса? Вы на это намекаете?

— Ну что вы! — рыжебородый возмутился не на шутку. — Я такого не говорил, да и говорить не мог! Просто я вам пытался объяснить, что до Индейского Нагорья нам не добраться. А Алекса мы вытащим, рано или поздно! С караваном оружия встанем у самой кромки Сизых болот, у Красного Камня. Там место оживлённое, что-то вроде капища индейского, туда и чиго наведываются регулярно. Кто-нибудь из них и на Индейское Нагорье сообщит, что мы ждём у Камня. Через два-три месяца туда и сеньора Алекса обязательно доставят, вот тогда и произведём честный обмен!

— С этим понятно, — спокойно заверила капитана Айна. — Но нам обязательно нужно и в пещеру попасть! Вы что же, забыли, какие важные документы там хранятся? Планы по проведению мировой революции — это вам не пирожное с жирным заварным кремом!

Капитан погрустнел и надолго задумался, прервав затянувшееся молчание только минут через десять:

— Только индейцы чиго по тем болотам разгуливают — словно по проспекту, мощенному плоскими булыжниками. Да не жалуют чиго всех других людей, даже индейцев других племён, правда, за редким исключением. Вон, посмотрите — Джедди идёт, ну тот, который разыграл эту замечательную штуку с чёрными котятами. Присмотритесь к нему внимательно, он-то точно имеет отношение к Индейскому Нагорью, клянусь честью!

Ник посмотрел в указанную сторону. Там, пересекая круглую площадь, шёл мальчишка лет двенадцати, но не совсем обычный мальчишка.

На его непропорционально крупной голове курчавились густые чёрные волосы, из-под которых торчали необычные уши: большие, круглые, странного лимонного цвета, густо покрытые бурой шёрсткой.

И фигура была какой-то неуклюжей, и походка странной — так медведи-панды ковыляют на задних лапах. На груди у парнишки висел тяжёлый, похоже — золотой медальон, а на плече сидел огромный бурый кот (или кошка), почти подметая длиннющим пушистым хвостом каменную мостовую.

— Да, очень странная парочка, — неуверенно протянул Банкин.

Навстречу мальчишке вышла женщина средних лет: высокая, статная, красивая, одетая в элегантное длинное платье, украшенное, в соответствии с нынешней карибской модой, многочисленными кружевами, оборками и рюшечками. Женщина погладила кота (или кошку), поцеловала мальчишку в щёку, взяла за руку. Дальше они уже вместе пошли, не торопясь и о чём-то оживлённо переговариваясь.

А Зорго спокойно продолжил:

— Что хотите, то и думайте обо мне. Но соваться в Сизые болота без опытного проводника — верное самоубийство!

Замолчал капитан, ещё одну чарку выпил, очевидно, чтобы голова лучше соображала.

После непродолжительного молчания Ник поинтересовался:

— И где же нам достать такого проводника?

— Где достать? — криво усмехнулся Зорго. — По Сизым Болотам никто из наших никогда не ходил, в смысле — из тех, кто жив на сегодняшний момент. Вам с этим Джедди надо поговорить, к нему чиго почему-то относятся с большим уважением. Да и к его матери приёмной — сеньоре Саре Монтелеон. Это семейство всегда имело над чиго какую-то мистическую власть. Сейчас сеньора Сара — единственная Монтелеон, остальные все погибли безвременно. Давайте, я вас сведу с ними, а? Может, и согласятся…

Капитан закурил коричневую сигару и крепко задумался, пуская в потолок идеально круглые кольца дыма.

— Расскажите, пожалуйста, нам про этого Джедди, да и про кошку, — негромко попросила Айна.

Зорго задумчиво потёр переносицу:

— Что касается мальчика… Про появление Джедди в Сан-Анхелино мне рассказал один знакомый капитан, по прозванию Толстый Сид, он лично был свидетелем того, вот слушайте.

Джедди подбросили к порогу дома семейства Монтелеон лет двенадцать тому назад, через год после того, как муж сеньоры Сары, дон Мануэль, погиб в неравной перестрелке с бандой мексиканских ковбоев.

За окнами царила чёрная-чёрная ночь, самая чёрная из всех ночей, какие доводилось видеть капитану Сиду в своей долгой жизни.

Бушевала гроза — бешеная и страшная, наполненная под самую завязку миллионами молний и воем сумасшедшего ветра, дувшего с дальних гор.

В дверь постучали, и, одновременно с этим, где-то совсем рядом раздался странный долгий звук — то ли зов охотничьего рога, то ли плач трубы искусного джазового музыканта.

Зарядив на всякий случай старинное фамильное ружьё крупной картечью и предварительно взведя оба тугих курка, отважная Сара Монтелеон резко распахнула дверь.

Сверкнула яркая молния, и в её свете перед глазами храброй сеньоры предстала странная картина: около каменных ступеней крыльца стояла кованая колыбель непонятного чёрного металла изысканной тонкой работы. Почему-то с первого взгляда было понятно, что вещь эта старинная, а вернее, очень и очень древняя.

В колыбели лежало нечто, завёрнутое в серую, дурно пахнущую шкуру непонятного зверя, и жалобно стонало-всхлипывало.

Когда чуть позже, уже в столовой, сеньора Сара осторожно развернула мокрую шкуру, капитан Большой Сид — опытный карибский шкипер, старый бесстрашный морской бродяга, повидавший всего и всякого, гостивший в ту пору на берегу по причине пулевого ранения в правое плечо — испуганно подпрыгнул, ударился головой о низкую потолочную балку и отчаянно заикал. К слову сказать, окончательно пришёл в себя капитан не раньше, чем через час, употребив для этого адекватное количество универсального лекарства моряков всех стран и народов, а именно — пинты две-три чёрного ямайского рома…

Я давно уже заметил, что порой даже самые бесстрашные герои могут испытывать чувство страха, — и именно безмерное удивление тому виной.

А тут было чему удивляться: на серо-серебристой мохнатой «пелёнке» лежал младенец мужского пола, что было установлено сразу и однозначно, обладатель крохотного, морщинистого, но достаточно упитанного тельца с ярко-оранжевой кожей, равномерно покрытой тёмно-русой шёрсткой, включая ступни кривых шестипалых ножек и ладони коротких, но все же, хвала Создателю, пятипалых ручонок. У мальца было абсолютно гладкое круглое личико с широким улыбающимся ротиком, полным жёлтых острых зубов (ну, никак не «зубиков»), огромные, вполне разумные, если не сказать большего, тёмно-фиолетовые глаза, и главное: совершенно круглые, непропорционально большие, в нашем обычном понимании, жёлто-лимонные уши.

Зрелище, конечно, было ещё то, но, как говорится, человек тем и отличается от животных, что ко всему, даже к самому необычному и необъяснимому, привыкает достаточно быстро…

Так вот, жители Сан-Анхелино к такому креативному виду Джедди привыкли уже года через три-четыре после его неожиданного появления.

Изменился он с тех пор несильно, разве что подрос немного — вплоть до полутораметровой отметки, да шёрстка стала чуть погуще, да уши чуть пропорциональней стали смотреться — растут, наверное, всё же медленнее, чем другие части тела. Вот только никак не соглашается мальчишка носить обувь, всюду босиком бегает. Из чего у него подошвы? Непонятно. Правда, говорят, что на них тоже шёрстка растёт знатная.

Как бы там ни было, парнишка он шустрый и добрый, все в городке его любят. Да и способностями Джедди не обделён: легко болтает по-английски и по-испански, читает всё подряд, вообще — очень сообразительный.

А слух у него, обоняние, острота зрения — любой индейский охотник за аллигаторами позавидует. Да и как же иначе, чистокровное дитя природы, судя по всему…

Колыбельку и шкуру сеньора Сара показывает всем многочисленным гостям дома семейства Монтелеон. Но никто из этих уважаемых личностей — ни скитальцы морей, ни кладоискатели и рудознатцы, ни учёные-путешественники, ни, даже, могучие вожди индейских племён, так и не смогли помочь в разрешении этой тайны. До сих пор не установлено название металла, из которого изготовлена колыбель, как не опознано и животное, носившее некогда необычную серо-серебристую шкуру…

Ну, а здоровенная камышовая кошка по прозванию Маркиза появился года два назад, уже при мне.