Ник небрежно кивнул головой и плавно надавил педаль газа.

— Прощайте, дорогие солдатики! Прощай, милая моему сердцу Австрия! — звонко прокричала в темноту Айна и уже всерьёз приложилась к бутылке.

Ехали в меру быстро, но соблюдая элементарную осторожность.

Рассвело, кругом запрыгали шустрые солнечные зайчики, отражаясь от голубых линз больших придорожных луж.

Передвигались по дороге, напоминающей по качеству русские просёлки, по сторонам привычно мелькали ёлки, сосны, берёзы. На пару минут Ник непроизвольно отвлёкся, задумавшись о предстоящих действиях, взглянул снова на обочину — а там уже пальмы и прочие разные баобабы. Чудеса, да и только! Вот что значит — Средиземное море рядом!

Въехали в Риеку, быстро нашли нужный дом, остановились, Ник несколько раз нетерпеливо нажал на клаксон. Из домика выскочил небритый хмурый хорват, сперва, увидев эсэсовскую форму, испугался, потом, видимо узнав Ника, следовательно — уже видел его лицо на фотографии, широко заулыбался:

— Здравствуйте, товарищи! Рад, что вы успешно добрались! Только надо торопиться, вас уже разыскивают. Поедем прямо сейчас в порт, судно уже вас ждёт…

Яхта называлась «Кошка», хотя на бортах ничего не было написано, только два коротких китайских иероглифа смутно проступали на носу сквозь слой свежей краски.

Тем не менее — «Кошка», и всё тут.

Ник в этих судах морских: каравеллах, пароходах, бригантинах, всяких клиперах — совершенно ничего не понимал.

Но эта яхта была просто красавицей. Длинная — метров семнадцать будет, узкая, низко посаженная, с мачтой пропорционально невысокой. Борта были выкрашены в белый цвет, с редкими синими полосами. Верхняя половина мачты — сиреневая.

Та ещё штучка: эстетичная до полного совершенства.

А как ей название её собственное подходило, и словами не передать…

Смотришь на неё со стороны, и что-то такое грациозное, по-настоящему кошачье ощущаешь.

Когда под всеми парусами, да при работающем, вдобавок, дизеле, волны зелёные рассекала, казалось, что ещё немного, и прыгнет — в погоне за невидимой добычей.

За мышью, например, или совсем наоборот, — за гигантским китом, подвернувшимся под лапу…

Бывает же любовь к женщине с первого взгляда?

И здесь то же самое. Увидал Ник эту «Кошку» и тут же понял, что плыть ему на ней, однозначно — плыть! При любом раскладе…

На борту яхты, рядом с переброшенными на берег сходнями, неожиданно обнаружился старый знакомец — капитан Куликов, Сергей Анатольевич, собственной персоной. Длинный и сутулый, недельная щетина, глаза прячутся за стильными затемнёнными очками, мятые брюки, широкая и длинная тельняшка, на шее — цветастый платок, затянутый небрежным богемным узлом, через плечо переброшен кожаный ремешок, к которому прикреплена массивная деревянная кобура, украшенная многочисленными металлическими нашлёпками и абсолютно пижонской инкрустацией из розового и светло-зелёного перламутра.

Наблюдалось всего лишь одно отличие, нехарактерное для славных прошлых времён: вместо привычного седого ёжика на голове бравого капитана наличествовала густая грива пегих волос, хитро зачёсанная на правую сторону. Впрочем, это было вполне объяснимо, учитывая, что Сергей Анатольевич был чрезвычайно неравнодушен к слабому полу, а молоденькие девчонки стесняются мужчин с видимыми дефектами, вот и приходилось скрывать факт отсутствия правого уха, коварно отстреленного американской пулей во время погони за китом-полосатиком два года назад, немного севернее города Анадыря…

— Здорово, мазуты береговые, неаппетитные! — небрежно помахал рукой Сергей Анатольевич.

— Мяу! — поддержал его сиамский кот Кукусь с крыши рулевой рубки.

— И вам сто лет не болеть, господа морские волки! А ещё — хорошего вам, товарищ Куликов, ушного протеза, в качестве награды от руководства за достигнутые успехи в боевой и политической подготовке! — в том же ключе откликнулся Ник. — Немедленно отходим, капитан, погоня серьёзная висит на хвосте!

— Отходим, так отходим, — меланхолично согласился капитан и направился на нос шхуны, к новенькой якорной лебёдке.

Команда красавицы-яхты состояла из четырёх человек и одного кота.

Во-первых, собственно капитан Куликов, заслуженный и просоленный мореман. Далее — Айна, сейчас грустная до невозможности по причине полной неизвестности о судьбе любимого мужа, обладательница огромных, печальных глаз и роскошной гривы густых антрацитовых волос. По судовой специальности она — штурман, радист и кок в одном флаконе.

Третьим по списку числился Никита Андреевич Иванов. Палубный матрос и усердная посудомойка по совместительству.

Замыкающий — хмурый, вечно молчащий норвежец лет пятидесяти по прозвищу Фьорд. Моторист-дизелист и вообще мастер на все руки.

А кота Кукуся Сергей Анатольевич называл не иначе, как «мой верный помощник» и «бесценный подсказчик»…

— Тогда, в Анадыре, меня майор Петренко разыскал. Специально из Магадана прилетел — пообщаться со мной. Сперва я отказаться решил, ну, ради какой такой морской русалки, мне связываться с НКВД? Но он, собака бешеная, натуральный змей-искуситель сухопутный, мне фотографию «Кошки» показал. Как я мог устоять? Через три месяца на эсминце отплыли в Шанхай, где и забрали эту красавицу. Потом через Суэцкий канал прошли, на Шпицберген несколько наших ребятишек доставили, ну, и по мелочам ещё поплавали — по самым разным морям. Блеск натуральный, короче говоря! Мы с Кукусем несказанно довольны жизнью такой! Сейчас вот велели вас покатать немного, куда только пожелаете. Первым делом в Барселону зайдём, великолепный город, доложу я вам! Там нас должен дожидаться старший лейтенант Геннадий Банкин. По хорошему, вам с мадемуазель Айной нужны новые документы, да где их взять, в спешном порядке? Кто же знал, что вы и в Европах тухлых жмуриков, по привычке, будете оставлять за собой?

Через неделю, уже под вечер, пришвартовались в порту Барселоны.

Ни таможенников тебе, ни паспортного контроля, бардак такой полный, классический.

— Видимо, коррида сегодня, не иначе! — мудро предположил Куликов, вытаскивая пассатижами пробку из коньячной бутылки.

Скоро и Банкин пожаловал, заорал на весь пирс, слава богу, что на английском:

— Здорово вам всем, пальмы зелёненькие! И капитан с котярой здесь! Ну, надо же, паэлья испанская несолёная мне в глотку — каждый день по три раза!

Ознакомившись с новостями, Гешка откровенно обрадовался:

— Всю жизнь мечтал побывать в тех краях, на берегах Карибского моря. Все находки, командир, я лично Бессонову сдал, а Мэри, — вздохнул мечтательно, — в наш центр определили, сейчас они с Зинаидой Ивановной вдвоём Марту с Афоней воспитывают, привет вам от всех них.

Утром пошли гулять по Барселоне. Красивый город — слов нет! Одна Ля Рамбле — центральная улица (или проспект?) Барселоны — чего только стоит! Если по ней погулять вдумчиво, не торопясь, всяких разных знаменитостей можно насмотреться — до тошноты серьёзной. Ник там и самого Жоана Миро лицезрел, и за молодым ещё совсем Сальвадором Дали, в окружении пёстрой стайки молоденьких девушек, наблюдал. Судя по случайно подслушанному разговору, маэстро собирался перебираться в Нью-Йорк — на постоянное место жительства. Жаль, конечно, но жизнь она такая штука, с ней не поспоришь….

Свернули на боковую улочку, около чахлой пальмы шумные цыганки торговали алыми и бордовыми гвоздиками. Внимательно поглядели на подходящих к ним людей, заулыбались, громко зачирикали о чём-то своём. Самая старая из них Айне целую корзину с цветами протянула с поклоном:

— Спасибо вам, русские братья! Барселона, тридцать седьмой год! Мы всё помним! Спасибо вам за всё!

Искренне поблагодарил Ник цыганок, а у своих спутников озабоченно поинтересовался:

— А откуда они узнали, что мы русские?

— Кто их знает? — хладнокровно пожал плечами капитан Куликов. — То ли по мордам характерным, то ли по обуви, — хмуро посмотрел на пыльные ботинки Банкина и недовольно поморщился.